Искушение любовью
Шрифт:
Поэтому когда Уэстон попытался ударить его во второй раз, Марк с легкостью отклонился в сторону, поймал его руку и дернул. Уэстон потерял равновесие и по инерции свалился на землю. Пока он пытался прийти в себя, Марк небрежно оперся о дерево.
— Ты обманул меня! — Уэстон ошеломленно потряс головой. — Это нечестно! Я все равно сильнее.
Он поднялся; его лицо все еще хранило удивленное выражение. Однако улыбка Марка снова привела его в ярость. Уже через мгновение Уэстон опять бросился на него. Марк тем не менее совсем не собирался боксировать. Уэстон был действительно силен, он
Люди вокруг ахнули.
Марк даже не сбился с дыхания.
Уэстон, шатаясь, снова встал на ноги. Он осторожно коснулся своего разбитого рта и выплюнул на ладонь зуб. Несколько секунд он просто таращился на него, как будто не верил своим глазам, затем поднял голову и посмотрел на Марка.
— Ты грязный ублюдок, — пробормотал он и кинулся на Марка в третий раз.
Теперь он был осторожнее. Но тем не менее, когда он прыгнул вперед, Марк обошел его сзади и нанес короткий удар локтем в шею. Уэстон стал валиться на землю; Марк снова поймал его за запястье и с силой дернул. Он почти услышал хруст, когда рука Уэстона вывернулась под неестественным углом: Марк выбил ему плечо.
Следовало отдать его врагу честь — он сумел сдержать крик, хотя его лицо искривилось от боли.
— Сдаюсь, — прохрипел он. — Сдаюсь. Честное слово. Я все понял… — Он побледнел и прислонился к дереву.
Марк сделал шаг вперед.
— Честное слово, сэр Марк! — Уэстон говорил очень тихо, почти шептал. — Я сдаюсь. Вы победили.
Марк вдруг припомнил последний раз, когда он вот так же потерял голову от гнева. Это случилось в Итоне. Забияки окружили его со всех сторон; они не давали ему прохода, и он вышел из себя. Он измолотил их в труху и не остановился даже тогда, когда они стали молить о пощаде. Много лет он чувствовал себя виноватым за эту вспышку и не давал волю своей ярости. Он боялся, что станет похожим на мать.
Но теперь, глядя на скорчившегося Уэстона, Марк внезапно понял одну важную вещь. После того как он избил тех мальчишек, он не прикоснулся ни к кому и пальцем. Ему было нечего стыдиться и не в чем раскаиваться. Выражение «праведное негодование» было придумано не зря. И иногда остановить или наказать зло можно было только грубой силой. Поэтому он не стал, как обычно, запирать свой гнев за стеклянной стеной, а шагнул к Уэстону.
— Ты ничего не понял, — тихо и угрожающе произнес он. — Я знаю, что ты сделал с Джессикой Фарли.
— Что я сделал? Да, я нанял ее, чтобы она вас соблазнила. Эта сука… она взяла мои деньги и…
Марк схватил его за волосы и дернул. Уэстон зашипел от боли.
— Я говорю про чай.
— А-а-а! — Уэстон попытался вырваться, но только сделал себе больнее. — Господи ты боже, она что, еще не забыла про этот чертов чай? Я оказал ей услугу, избавил от необходимости принимать это решение самой.
— Ты лишил ее возможности принять решение самой. Ты почти лишил ее жизни!
— Это была случайность.
Марк
— О-о-о… Пожалуйста. Я с радостью уступлю вам пост в комиссии. Только, пожалуйста, пожалуйста… не бейте меня больше.
Он точно знал, когда нужно проявить милосердие. И это время еще не пришло.
— Какой ты жалкий, — сообщил он Уэстону и в последний раз стукнул его головой о дерево.
Колени Уэстона подогнулись; Марк отпустил его волосы, и враг рухнул на землю. Толпа вокруг потрясенно выдохнула. Несколько долгих секунд Марк смотрел на неподвижное тело своего врага. Он не слышал ничего; только шум крови в ушах и бешеный стук своего сердца. Наконец он опустился на колени, взял руку Уэстона и нащупал пульс. Он был сильным и ровным.
Он не сошел с ума. Он не потерял контроль над собой и своим гневом. Он сумел использовать его и был этому рад.
— Кто-нибудь, позовите врача, — бросил он. — С ним все будет в полном порядке… если не считать небольшой головной боли, когда он очнется.
Он встал на ноги и пошел прочь. Толпа за его спиной взволнованно загудела.
— Это же сэр Марк! — сказал кто-то.
— Должно быть, Уэстон это заслужил, — добавил другой голос. — Раз сэр Марк с ним так обошелся. Вообще-то он добрая душа, этот сэр Марк. И мухи не обидит.
— Что же он такого сделал?
— Наверняка что-то ужасное, — присоединился третий. — Кроме того, я все видел. Он напал на сэра Марка первый, без всякой причины. Наверное, сумасшедший, не иначе.
Значит, вот как легко разрушается репутация. Марк покачал головой. Что ж… в этом была некая причудливая справедливость. Он потер кулак, который уже начинал побаливать, и отправился дальше.
— Угадай, что у меня есть?
Был вечер, и Марк стоял на пороге дома Джессики. На нем была старая шляпа с широкими полями, закрывавшая лицо, но даже сейчас, в сгущавшихся сумерках, было видно, что на скуле у него красуется свежий синяк.
Она отступила в сторону. Марк вошел, и она закрыла за ним дверь.
— Ты забыл о газетах, — мрачно сказала она. — Новость уже давно там.
Она показала ему свежий номер с огромным заголовком. Сэр Марк: ссора с Уэстоном и получение особого разрешения.
— Скажи спасибо, что Пэррет не стал делиться своими предположениями об имени невесты, — заметила Джессика. — Хотя он вполне мог бы.
Марк снял шляпу и, ничуть не смутившись, улыбнулся:
— Значит, сюрприза не получилось.
— Не думаешь ли ты, что получать особое разрешение немного преждевременно?
— Я никогда ничего не делаю преждевременно, — сообщил он, снял пальто и повесил его на крючок. — У меня всегда все вовремя.
Когда-то она мечтала о маленьком домике в деревне, о тихой спокойной жизни вдвоем с Амалией. Возможно… возможно, она просто боялась желать чего-то еще. Надежда, в конце концов, всегда означала боль. Но теперь Джессике было гораздо труднее оттолкнуть ее, справиться с глупыми фантазиями. Она почти поверила в будущее вместе с Марком. И не только с Марком, но и со своей семьей.