Искушение Модильяни
Шрифт:
Всего лишь одно парижское лето. И разлука навсегда…
Всего лишь одно парижское лето. И разлука навсегда…
И сборник «Вечер»…
И рисунки, а в них – черты ее лица, линии ее тела, ее челка, ее глаза…
Расставаясь, она подарила Модильяни на память страусовое перо, украшавшее ее шляпу, в которой впервые
А после смерти Модильяни в его мастерской нашли два этюда обнаженной женщины и увидели несомненное сходство модели со знаменитой русской поэтессой.
Спустя годы портреты Ахматовой стали обнаруживаться в частных коллекциях.
Пятнадцать лет назад ее изображения были атрибутированы как модильяниевские рисунки из коллекции доктора Поля Александра [9] , через десятилетие стало ясно, что три рисунка в Еврейском музее также не оставляют сомнений в личности модели – это обнаженная Ахматова с ее неповторимым профилем. Кариатид и египтянок в музеях много, и рисунков – тоже. Большинство находятся в частных коллекциях, которые никогда не показываются даже на самых престижных и крупных выставках. А сколько еще рисунков пылится на чердаках и в подвалах старых парижских забегаловок? А сколько из них разбросано по домашним архивам?
9
Первый коллекционер работ Модильяни. Начал собирать еще при жизни художника.
И вот пятнадцать из них найдены.
Глава 7
Москва. Дом Натальи. Петровка.
– Но ты не объяснила, почему эти рисунки не могли украсть?
– У кого? В России, по данным экспертов, находятся пять или шесть произведений Модильяни. Кроме работ из музея Пушкина, два-три рисунка в частных коллекциях. Обнаружение подлинных рисунков – это мировая сенсация! А уж их кража, даже из частной коллекции – тем более. Об этом было бы известно всем специалистам.
– Но вот об этих-то не было известно!
– Именно! Потому что владелец и не думал, что у него целый клад шедевров! А тот, кто первым об этом подумал, и обратился за экспертизой. Ко мне.
– Но почему втайне?
– А кто захочет позориться, если сначала раззвонит на весь мир, что у него подлинный Модильяни, а потом окажется, что это подделки или просто никчемные штудии первокурсника?
Владимир сдался. Вроде бы все действительно выглядело логично. Но почему же тогда?..
– Но ты дала заключение о подлинности.
– Да, конечно. Ведь это и есть подлинники.
– Это подделки!
– Что?
– Собирайся, едем!
– Куда?
– Ко мне на работу. Посмотришь акт экспертизы и то, что было исследовано. Те самые рисунки, к которым была приложена твоя справка о подлинности.
Наталья
– Но это подделки. Очень хорошие, но подделки.
– Я знаю, – невесело усмехнулся Владимир и кивнул на бланк экспертизы: – Тут все написано.
– Но я видела другие! – убежденно сказала Наташа. – Для неспециалиста разница в рисунке вообще не заметна. Но есть некоторые тонкости, которые сейчас нет смысла объяснять. Но вот бумага! Отличие сразу бросается в глаза. Дело в том, что Модильяни в то время всегда рисовал в дешевых синих альбомах, которые покупал в одном и том же месте. Это стало почти легендой на Монмартре, так что ошибиться нельзя. Собственно, все выкладки есть у меня в компьютере.
Воронцов вздохнул:
– Но вот же факты – твой акт, акт лаборатории и эти рисунки.
– Значит, настоящие рисунки находятся в другом месте. Ты же веришь мне?..
– Да, конечно, – поспешил он с ответом. – Только это ничего не меняет. Загадка остается загадкой.
– Но ты же сыщик, вот и ищи ответ.
– Придется. Но без тебя не обойтись. Расскажи, как все было.
Наталья пожала плечами: как обычно. Или почти как обычно. У нее есть собственный сайт в интернете, там, конечно, указан электронный адрес. И вот на этот адрес примерно месяц назад – дату можно уточнить – пришло письмо с предложением провести экспертизу. Обратившийся сообщил, что, разбирая вещи, доставшиеся в наследство от умершей родственницы, он обнаружил пятнадцать графических рисунков и хочет провести их экспертизу. Они условились о цене. В назначенное время пришел перевод, а еще через несколько дней курьер доставил рисунки. После экспертизы он же их и забрал. Вместе с актами.
– Значит, ты видела курьера и можешь его описать? – с надеждой спросил Владимир.
Наташа покачала головой. Получала и отдавала пакет горничная.
– Но у тебя же есть на входе видеокамера!
Она пожала плечами. Конечно, есть, но…
Впрочем, Воронцов и сам понимал, что это ничего не даст.
Снова ничего!
– Послушай, милый, – нежно посмотрела на него Наташа, – давай я попробую переговорить с нашими экспертами и коллекционерами. Тебе-то они вряд ли что-то расскажут, а мне – наверняка.
Он нахмурился.
Если бы дело шло только о пропавших рисунках, он мог бы рискнуть и воспользоваться Натальиными связями, но в конечном итоге вся разработка по банку разворошила воровское гнездо, а это уже совсем не из области искусствоведения. Больше того, вполне вероятно, что преступники имеют в этой истории свои интересы – убийство Зубова тому подтверждение. И если они что-нибудь пронюхают про рисунки, то Наташе грозит непосредственная опасность. Страшная опасность. И она была в том отеле, где собирался сход!
– Послушай, – осторожно начал он. – Я уже спрашивал тебя, но ты не успела ответить. Там, в Швейцарии, ты не встречала никого… ну скажем… похожего на… Тебе не привелось там столкнуться с мафией?
Владимир произнес это слово и замолчал.
Словно разговор тинейджеров, подумал он. А как еще спросить? Она ж не профи-оперативник, которому и объяснять-то ничего не надо.
Наташа недоуменно посмотрела на него, и у Владимира слегка отлегло от сердца.
Но нет. Тут же на ее лице отразилась целая гамма чувств – удивление перешло в возмущение, а потом в глубокую задумчивость.