Искушение страстью
Шрифт:
– Если бы я хотел сломить тебя, будь уверен, я бы это сделал. Вон отсюда.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом Ален предпочел молча покинуть комнату.
Винсен провел рукой по ее нежному горячему бедру, сердце его было готово разорваться.
– Хватит, – прошептала Магали слабеющим голосом.
Она не понимала, что с ней происходит и как она так быстро оказалась в объятиях Винсена. Как только он начал ее ласкать, она потеряла всякую волю. Вместо того чтобы убежать, она обнимала его, дрожа от неведомого желания. Стекла в машине
– Винсен, не надо, – выдохнула она.
К большому удивлению, он перестал ее целовать, и прохладный воздух овеял ее голые плечи.
– Ты такая красивая, – как бы извиняясь, пробормотал он.
Слово было самое точное: Магали была редкой красоты. Длинные рыжие, чуть волнистые волосы, большие зеленые глаза, белая кожа, восхитительный носик. Не крупная, но округлая, вся в изгибах, она была соблазнительна и, казалось, готова ко всему (во всяком случае, ему так казалось) – есть от чего потерять голову, если сразу не остановиться. Чтобы не зайти слишком далеко, он переключился на мысли о Мари и ее будущем ребенке.
– Прости, – сказал он, неохотно отпуская ее. – Поедем отсюда… Выпьем чего-нибудь?
Он потянулся к ключу зажигания, но машина завелась не сразу; девушка поправляла бретельки помятого платья. Она не знала, разочароваться ей или успокоиться, но чувствовала себя крайне неловко.
– Умираю от жажды, – заявил Винсен, – и еще я бы съел мороженое. А ты?
Он так ласково улыбался, глядя на нее, что она снова обрела уверенность в себе.
– Думаешь, будет хорошо, если нас увидят вместе? – лепетала она в порыве благоразумия.
Очарованный певучим тембром ее голоса, он не обратил на вопрос никакого внимания. Он, кажется, все больше любил ее, и это было чудесное чувство.
– Боже правый! Да не кричите вы так, Одетта! Вы что, с ума сошли? А если мой сын вас услышит, страшно подумать…
Хмурая кухарка пожала плечами.
– Мадам, я не боюсь мсье!
– Дело не в этом. Вы доставите кучу неприятностей Винсену. Вы уверены, что это был именно он?.
– Винсен? Такого поведения я от него не ожидала, но я его ни с кем не спутаю. Не только его, но и вашу машину, мадам, «Пежо-203». Конечно, молодежь должна развлекаться, но малышка Магали особенная.
Раздраженная Клара отвернулась от Одетты. Повсюду стояли раскрытые чемоданы, на кровати лежали стопки одежды, приближался час отъезда. Неужели ее внуки не могут вести себя сдержанно? Но ведь Винсен был такой разумный и не делал глупостей, если поблизости находился отец. Правда, в двадцать лет он имел право влюбиться. Если так, то девушке сильно повезло: Винсен не поведет себя по-хамски и не поступит, как негодяй: он порядочный.
– Как, вы сказали, ее зовут?
– Магали.
– И что в ней такого «особенного»?
Одетта, которая начала было складывать платья Клары, остановилась.
– Она моя крестница, мадам.
После короткой паузы Клара пробормотала:
– Ну да, я понимаю.
На самом деле она совершенно ничего не понимала
– Тебя к телефону, бабушка!
– Продолжайте без меня, Одетта, я скоро вернусь. Выйдя на галерею, она задержала Даниэля.
– Где твой брат?
– Не знаю, я…
– Найди, я хочу его видеть.
Спускаясь по лестнице, она в сотый раз за лето подумала, что надо установить еще один телефон на втором этаже. Каждый раз идти куда-то – это так утомительно, кроме того, телефонным разговорам посреди вестибюля не хватало конфиденциальности. Взяв трубку, она с удивлением узнала голос нотариуса.
– Моя дорогая Клара, мне очень жаль беспокоить вас, но я подумал, что обстоятельства…
– Да? – обуздывая свое нетерпение, подбодрила его она.
– Сегодня я получил от вашей невестки Мадлен необычное письмо. По возвращении в Париж она просит о срочной встрече: она хочет изменить завещание. Вы в курсе?
– Более или менее, – как можно спокойнее ответила Клара, тогда как новость свалилась как снег на голову.
– Насколько мне известно, она желает сделать Готье единственным законным наследником.
Клара оглянулась, позади было синее бархатное креслице, и она села.
– Семейные ссоры иногда имеют продолжение, – непринужденно сказала она. – Вы хорошо сделали, что предупредили меня.
– Я связан профессиональной тайной, но мы достаточно… близки, чтобы это осталось конфиденциальным.
– Разумеется! – воскликнула она.
От головокружения ей пришлось откинуться на спинку кресла. Ноша главы семьи, которую она охотно несла в течение стольких лет, вдруг показалась ей тяжелой. После признания дочери Мадлен испытывала к ней крайнее отвращение, и это вместе с эксцентричной выходкой Алена переполнило чашу. Готье, студент-медик, казался ей единственным отпрыском, достойным «дорогого Эдуарда». Тем более он не так давно объявил о решении заниматься хирургией, как его отец и дед.
«Понятно, – подумала Клара, – он самый серенький из пятерых. Неудивительно, что он любимчик Мадлен…»
– Позвоните мне в Париж, как только поговорите с ней, – сказала она. – Тогда мы встретимся и вместе подумаем.
Добавив еще несколько обычных любезностей, она повесила трубку и задумалась. Мадлен крайне редко что-то предпринимала сама. Какая же муха ее укусила? В принципе она полностью доверяла своей свекрови, даже подчинялась ей. Неужели положение Мари возмутило ее до такой степени, что толкнуло на бунт? Она во всеуслышание объявила, что не даст ни франка на обустройство дочери, добавив, что порок нельзя поощрять. Порок! То самое слово, которое должно было прозвучать как предупреждение. К счастью, Мишель Кастекс не ограничивался формальной ролью нотариуса. Двадцать пять лет назад они были больше, чем друзьями, и у него сохранились достаточно хорошие воспоминания, чтобы не забывать Клару и оказывать ей услуги. При этой мысли Клара невольно улыбнулась. В свое время она проявила разумную сдержанность: лишь немного фантазий без каких-либо последствий – и жалеть ей было не о чем, кроме как о прошедшей молодости.