Искушение. Сын Люцифера
Шрифт:
Как он смотрит, как Маша, стоя на коленях, наклонившись вперед и выгнувшись, совокупляется с Джеком, а ее голова лежит в это время у него, у Виктора на коленях, и он гладит ее и шепчет ей что-то ласковое; как потом он сам спокойно, не торопясь, переворачивает ее на спину, раздвигает ей ноги и …
Виктор вздрогнул и опомнился. Нет! Нет!! Это нельзя делать! Нельзя!! Это грех! Страшный грех. Смертный. Он никогда не сможет этого забыть! И Маша не сможет. К черту все эти объяснения! Это дьявол ему их нашептывает. Лукавый! Отец лжи. Нельзя с ним спорить! Нужно просто
Да, но ребенок?.. Ребенок!?.. А если все-таки?.. Это ведь последняя надежда! Да, это было бы чудо, но разве то, что с ним уже произошло — разве это не чудо? Все эти его неизвестно откуда взявшиеся умения и таланты — разве это не есть самое настоящее чудо?
И если, кстати, они вдруг так же внезапно исчезнут, эти таланты, что с ним будет? Как Маша отнесётся к этому обратному и отнюдь теперь уже не сказочному превращению? Что он снова превратится в обычного, никчемного и ничего толком не умеющего неудачника? Из идеального любовника, из бога, из Казановы! (Виктор почувствовал, что при этой мысли его прошиб холодный пот.)
Да и, опять же, ребёнок… Осмелится ли он ей когда-нибудь рассказать, что надежда была, а он от неё отказался. Не воспользовался. Даже с ней не посоветовавшись.
(А чего «советоваться»?! Обманывать себя?.. Перекладывать на неё ответственность?.. Она же сейчас полностью в его руках. В его власти. Он может убедить её в чем угодно. Стоит только чуть-чуть погладить… провести рукой… вот тут… и тут… Тьфу, чёрт! Дьявол!! Сгинь-сгинь-сгинь!)
Значит, между ними теперь всегда будет ложь? Тогда в чём разница? И что лучше?
Виктор почувствовал, что он окончательно запутался. И ничего уже не понимает. Что хорошо, а что плохо. Что добро, а что зло. Чего он хочет.
(Ну, чего он хочет-то… Маша… Джек… Виктор яростно потряс головой, отгоняя наваждение. Нет! Нет! Нет! Нельзя!! Этого нельзя делать!! Нельзя-нельзя-нельзя!)
— Как ты, милый, не соскучился? — Виктор и не заметил, как Маша вошла в комнату. Рядом с ней шёл Джек.
— Зачем ты его привела? — только и смог, с трудом, запинаясь, вымолвить Виктор, переводя взгляд с обнаженной Маши на Джека и обратно.
— Ну, я подумала, что ему там скучно одному… — каким-то неестественно-низким, томным голосом протянула Маша и вдруг, пристально глядя в глаза Виктору, медленно потёрлась бедром о шею собаки. Виктор, холодея, смотрел на Машу. Он узнал этот жест. Это был жест из его сна. — Да, Джек? — всё так же не отводя взгляда, негромко нараспев произнесла Маша, неспешно присела на корточки, обняла Джека, прижалась к нему, потёрлась грудью и, по-прежнему глядя Виктору прямо в глаза, облизала кончиком языка губы и медленно-медленно раздвинула колени.
Виктор как во сне встал, приблизился вплотную к жене и положил руку ей на голову…
Когда Виктор вслед за Джеком вошёл в Машу, он вздрогнул от неожиданности, ощутив там, внутри, в глубине вагины своей жены обжигающий ледяной холод.
«Семя у бесов холодное», — предостерегающе всплыли у него в памяти слова какого-то старинного фолианта, некогда случайно
Маша кормит грудью их ребёнка и с тихой, материнской нежностью им любуется; а он вдруг замечает на голове у младенца какую-то странную, тёмную метку, какой-то, растущий у него на темени, островок чёрных, блестящих и жестких на вид волос.
«Как шерсть у Джека», — мелькнуло у него в голове, а в следующее мгновение хлынувшая волна нестерпимого блаженства затопила всё его существо, и он привстав на руках и откинув голову назад, закричал, от восторга и наслаждения.
А ещё через миг, метнувшийся откуда-то сбоку Джек, одним движением могучих челюстей разорвал ему горло, и Виктор, не успев даже понять, что произошло, рухнул ничком на жену, заливая её кровью.
Маша полежала немного, не торопясь оттолкнула тело мужа, встала и, вся залитая его кровью, спокойно направилась в ванную, небрежно потрепав на ходу голову Джека.
Когда в комнату вошли вызванные Машей милиционеры, сидевший до этого спокойно Джек вдруг вскочил, бросился к окну и, разбив стекло, выпрыгнул на улицу. Подбежавшие к окну люди не увидели внизу ничего. Собака исчезла.
Хотя, с другой стороны, всего лишь третий этаж и мягкая клумба внизу…
Ровно через девять месяцев Маша родила. Мальчика.
— Счастливый будет! — улыбаясь, сказала ей сестра, подавая ребенка и показывая на маленькие чёрные волосики на темечке у малыша. — Слышали, кстати? Сегодня сильнейшая магнитная буря. Даже северное сияние ночью видно будет! Впервые за всю историю. Так что Вы поосторожней!
— Да… — медленно ответила Маша и как-то странно взглянула на стоящую перед ней женщину в белом халате. Та вздрогнула, побледнела и перестала улыбаться. — Сиянье… Я знаю… Знаю… Слышала.
СЫН ЛЮЦИФЕРА. День 1-й.
И сказал Люцифер:
— Ты сын Мой, плоть от плоти. Я буду учить тебя, и ты будешь Меня слушать, если захочешь. Я ни к чему не буду тебя принуждать и ничего не буду тебе навязывать. Ты сам сделаешь свой выбор, и он будет свободным.
Ты сам решишь, за кем следовать: за Мной или за Ним.
И как ты решишь, так и будет.
Но сначала ты должен ответить Мне. Согласен ли ты Меня слушать? Согласен ли ты со Мной разговаривать? Согласен ли ты у Меня учиться?
Ибо сказано. Сатана — отец лжи. Нельзя с ним разговаривать, нельзя с ним спорить.
И ответил Люциферу Его Сын:
— Я буду Тебя слушать. Если я могу слушать Его, то почему я не могу слушать Тебя? Разве Ты убедительнее Его?
Офицер Красной Армии
2. Командир Красной Армии
Фантастика:
попаданцы
рейтинг книги
