Искушение
Шрифт:
Мальчик-служитель оставил чемодан и вышел, прикрыв дверь за собою. Мне не оставалось теперь ничего другого, как ждать. Я выехал в субботу утром и потратил на дорогу в тысячу шестьсот миль три дня. По пути часто дождило. В Тампе было жарко и душно, как в парилке. К счастью, в номере был кондиционер.
Я попытался читать газету, купленную в вестибюле, но не мог сосредоточиться и начал вышагивать по номеру туда-сюда, от окна к столу и обратно, прикуривал одну сигарету от другой и бросал после пяти затяжек.
Те двенадцать дней, что прошли после отъезда Винса, были странными. Лоррейн и ее родители рассчитывали, что я вернусь к моей бессмысленной работе, как только «опомнюсь». Но я получил последний причитавшийся мне чек и внес его на тощий счет в банке. Затем отправился искать место. Джордж Ферр, один из лучших подрядчиков в городе, заявил, что с радостью взял бы меня к себе. Это предложение было столь лестным, что я, пожалуй, мог бы теперь принять вызов моей дражайшей половины. Оно, правду говоря, превосходило мои ожидания. Я сказал, что хотел бы подумать и чти вскоре сообщу ему о моем решении.
Домой я пришел слегка оглушенный. Но тут послышался голос Лоррейн: , – И что ты теперь собираешься делать? Слоняться по дому? А на что мы жить будем?
– У меня свои планы.
– Прелесть какая. У него свои планы, видите ли. Моя мать была здесь. Она говорит, папа ужасно зол на тебя. Они оба не могут понять, как это можно было просто плюнуть на все – после того что он для тебя сделал. Она даже плакала!
– Лоррейн, оставь меня в покое.
– Но что ты будешь делать?
– Я уеду.
– Куда? Куда, ради всего святого?
– Навещу знакомых. Возможно, удастся собрать какую-то сумму, хотя бы для начала.
– Кто тебе даст денег?
– Мне еще отказываться придется. Слушай, Лорри, почему бы тебе не взять пузырек чего-нибудь крепкого и не подзакосеть где-нибудь мирно и с удовольствием? Ты же видишь, мне не до тебя.
– Я имею право знать, что меня ожидает!
– Никто и никогда этого не знает. Никто никогда по-настоящему не знает, что его ждет.
– Смотрите-ка, он еще философ!
Я старался бывать дома как можно реже. Лоррейн становилась окончательно невыносимой.
В пятницу, накануне отъезда, поддавшись безотчетному побуждению, я зашел в телефонную будку невдалеке от своей вчерашней конторы и позвонил Лиз. Она сказала, что Э.Д, как раз нет на работе и она может выйти ко мне. Мы устроились в ближайшем кафе, и она торопливо начала рассказывать мне, как плохи дела: фирма, по ее словам, дышит на ладан. Несмотря ни на что, радоваться я не мог. Как-никак, «Строительная компания Э.Д.Мэлтон» какое-то время была частью моей жизни, и мне вовсе не улыбалось беспомощно наблюдать, как старый узколобый упрямец разрушает ее.
И собеседница моя загрустила.
– Мне будет тебя не хватать, Джерри. Я серьезно. Ох, какая
Я что-то соврал: хлопочу насчет новой работы, ищу капитал, чтобы возобновить свое дело.
– А и правда, если бы ты снова был сам себе хозяин, Джерри! Может, тебе пригодилась бы и старательная секретарша вроде меня?
– Лоррейн для начала выцарапала бы мне глаза, если бы я пригласил тебя.
– Это тебя волнует?
Мы вступали на ту почву, где раньше бывать не отваживались. Я ответил на ее взгляд и сказал:
– Нет. Может быть, это относится скорее к прошлому.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Предположим, я тебя слегка обманул и не хлопочу насчет места. И заводить свое дело я тоже не спешу. Она наморщила лоб – это у нее так мило получалось.
– Что-то я тебя не пойму.
– Не все тебе могу объяснить. Пока. Но представь, что у меня вдруг появятся деньги. Очень много денег.
– Это было бы прекрасно – для тебя.
– Я должен теперь уехать на пару дней. Может быть, вернусь уже богатым.
Мне показалось – она что-то поняла, точней – начала догадываться; озабоченность появилась у нее на лице.
– Но ведь ты.., ты не собираешься делать глупости?
– Нет. Дело абсолютно верное.
– Для чего ты мне это рассказываешь?
Ее рука была рядом с чашкой. Я потянулся через стол.
По ее глазам понял, что сжал руку чересчур сильно, но она не жаловалась. Я еще никогда ее так не касался.
– Если все получится, мы вдвоем могли бы исчезнуть навсегда.
– А куда бы мы…
– А все равно куда.
Она смотрела через меня, поверх меня, в пустоту. Кончиком языка провела по нижней губе.
– Жизнь так тосклива, Джерри. И становится все тоскливее.
– А потом мы все это легализуем. Немного позже.
– Мы еще поговорим обо всем. Забери сперва все эти деньги.
Я отпустил ее руку. Она отпила глоток кофе. Через край чашки она глядела на меня. Потом поставила чашку на блюдце и улыбнулась мне такой грешной, такой виноватой улыбкой, что у меня вдруг захолонуло сердце.
– Забирай их, – повторила она шепотом. – И потом мы поговорим обо всем.
Мистер Роберт Мартин, развалившись на продавленном матраце, глазел на отсветы неоновой рекламы и автомобильных огней, пробегавшие по потолку, слышал сквозь уличные шумы музыку ресторана, девичий смех и монотонный храп соседа за стенкой.
В двадцать минут третьего зазвонил телефон. Я схватил трубку. Винс сказал, что сейчас придет. Он вошел пружинистым шагом – загорелый, статный и, конечно, ухмыляющийся. На голове у него была соломенная широкополая шляпа, глаза скрыты темными очками. Когда я запер за ним дверь, он кинул на постель сверток, подошел к столу и уставился на переполненную пепельницу.