Искушение
Шрифт:
Джеймс отпрянул и посмотрел на нее удивленно.
– Бог мой, – прошептал он, – да вы девственница!
Темперанс вдруг показалось, что он сейчас уйдет, но он сжал ее за талию и покружил, кончиками пальцев она касалась земли.
Лицо его лучилось от счастья. Не опуская ее, он начал осыпать маленькими поцелуями ее шею, и от этих поцелуев становилось теплее и теплее.
Потом он поставил ее на пол и стал расстегивать блузку. Он был профессионалом по части пуговок. Мокрая ткань была расстегнута мгновенно.
Темперанс
– Можно я? – прошептала она и положила руки ему на грудь.
Он засмеялся. Сначала медленно и застенчиво она опустила ладони, но когда он просунул свои большие руки под ее влажную холодную блузку и дотронулся до сосков, она перестала стесняться. Ей захотелось ощутить своей кожей его грудь.
Быстро, словно боясь не успеть, она вытащила его рубаху из кильта и подняла ее. Еще раз вздохнув от удовольствия, он поднял руки, чтобы она смогла скользнуть своими пальцами по его телу, вверх по его теплым мускулистым рукам так высоко, как только могла. Потом он стянул с себя рубаху и бросил на камин.
Темперанс посмотрела на его голую грудь и медленно провела по ней рукой. Какой он красивый – загорелая кожа, черные, вьющиеся по широкой груди волосы. Она осторожно провела рукой от шеи по груди, затем по его теплому, плоскому животу и задержала там руку. Ни один мужчина не смотрел на нее так, как смотрел сейчас Джеймс. Она улыбалась ему и догадывалась, что ее взгляд напряжен так же, как его.
Он вновь поднял ее на руки и закружил от переполнявшей его радости.
И смех Темперанс смешался с его смехом. Она понимала, что они хотели друг друга с самой первой встречи. И смех стал разрядкой накопившегося и сдерживаемого вожделения.
Когда Джеймс положил ее на кровать, она вновь засмеялась. Джеймс оказался рядом, она уютно свернулась около него, положив голову ему на плечо, так, чтобы он продолжал ее раздевать.
Он не спешил и не рвал на ней одежду. Он нежно вытащил ее блузку из юбки и закончил расстегивать пуговицы. Ласково освободил ее руки из рукавов, а потом расстегнул ремень на юбке.
Все это время Темперанс лежала не двигаясь, не сводя глаз с его волевого, точеного профиля, с его темных волос. Когда они встретились взглядами, сердце у нее подпрыгнуло до горла и отчаянно там застучало.
Они не говорили друг другу ни слова. Он знал толк в раздевании, и она уже через несколько секунд осталась в одном белье ручной вышивки. Джеймс медленно и нежно спустил одну бретельку, затем другую, его губы скользили по ее плечам. Когда он поцеловал ее в живот, она чуть не задохнулась. Но когда он обнажил ее грудь, Темперанс на секунду струсила и чуть не сбежала от него.
Он, должно быть, почувствовал ее страх, потому что освободил руку и прижался губами к ее губам, чтобы успокоить. Она перестала бояться, но когда он дотронулся до ее груди,
Она чувствовала его улыбку, чувствовала, как он касается губами ее груди, и от мысли, что доставляет ему удовольствие, ей становилось очень хорошо.
Он взял в рот ее сосок и нежно пососал его, а когда прикоснулся ко второй груди, Темперанс захотелось меньше нежности и больше... Она не знала, чего хочет, потому что была совсем неопытной.
Она просто хотела поднять его голову, но вместо этого схватила и притянула его губы к своим. Позже Темперанс не могла точно сказать, что она сделала, но именно от этого Джеймс потерял над собой контроль.
Ей было приятно ощущать на своей коже его мокрый колючий шерстяной кильт, но он быстро сбросил его одним движением руки и остался полностью обнаженным.
Темперанс точно знала, что представляет собой сексуальный акт. Ей много раз его описывали. И каждый раз в ответ на очередное описание она читала лекцию о контроле над рождаемостью и сопротивлении себе и мужчине.
А сейчас она понимала, что ничего не знала о любви. Сопротивляться самой – все равно что пытаться остановить бегущего слона.
Когда Джеймс вошел в нее, она вздохнула, а затем ее пронзила острая боль, и ни о чем другом она думать не могла. Она взглянула на него и поняла, что он из последних сил контролирует себя и не двигается, ожидая, пока стихнет боль. Она знала, что дальше будет еще больнее, но еле заметно кивнула, и он полностью вошел в нее.
Сначала он, не шевелясь, лежал на ней, пока она не привыкла к нему и не начала двигаться под ним. Это было разрешением Джеймсу, и он начал медленно, долго и глубоко входить в нее. После нескольких неловких движений Темперанс поняла, что от нее требуется, и стала двигаться вместе с ним.
– Так мы и трудились бок о бок, – прошептала она и почувствовала улыбку Джеймса на своей шее.
Она откинула голову назад, закрыла глаза, а открыв их на секунду, увидела, что Джеймс наблюдает за ней. Он чего-то ждал, но чего именно, она не понимала. Наслаждение от того, как он входит в нее – медленно, глубоко – все нарастало, и она не в состоянии была мыслить трезво.
Он начал входить быстрее, еще быстрее, все глубже и глубже. Темперанс слышала собственные вскрики, словно он бил ее изнутри.
Когда внутри все взорвалось, она открыла рот, чтобы закричать, но Джеймс упал на нее, закрывая шеей ее лицо, пока она билась в волнах наслаждения. Одна за другой эти волны накатывали на нее.
Только через некоторое время она смогла понять, где она. Джеймс поднялся и одной рукой накрыл их обоих овчиной.
Они оба были мокрые от пота, а Темперане никогда не чувствовала такого расслабления. Она поуютнее устроилась рядом с ним и поцеловала его.
– Подожди чуть-чуть, – ответил он. – Дай мне передохнуть.