Искушения олигархов
Шрифт:
Гоша спускался с крыльца, держа в руке коротенький плетёный поводок.
— Зачем сейчас поводок? — удивилась Зера. — Ему здесь некуда убегать.
— Надо с детства приучать к поводку, чтобы он воспринимал его как друга, — объяснил Гоша, цепляя карабин к крошечному ошейнику.
Боник моментально забыл о бабочке и принялся грызть поводок острыми молочными зубками. А что? Поводок — это очень даже вкусно! Уж наверняка лучше «Орбита»!
— Э–э–э нет, брат, нельзя, — строгий палец хозяина возник прямо перед Бониковым носом.
Ну нельзя, так нельзя, так бы сразу и сказали, — обиженно подумал Боник и прикрыл глаза. От обилия впечатлений страшно клонило в сон. К тому же завтрак был слишком сытным…
— Гош, посмотри, — тихо–тихо сказала Зера. — Ты только посмотри, как он спит. Ну просто вылитый цыплёнок–табака!
Боник дрых, распластавшись на земле, и был впрямь похож на расплющенного поджаренного цыплёнка. Коричневые лапы раскинулись в стороны почти перпендикулярно к туловищу. Толстенький ровный хвостик во сне изредка вздрагивал.
— Точно — цыплёнок. Только уж слишком волосатый. Я бы такого есть не стал, — покачал головой Гоша.
— Не говори глупостей, — учительским тоном сказала Зера, едва сдерживая смех.
Они сидели на крыльце большого дома. Своего дома. И слушали тишину, которую, казалось, ничто не может нарушить. И в этой прозрачной тишине было слышно, как спят дети. Зера на веранде посапывала с тоненьким свистом, а Боник на лужайке и вовсе смешно похрапывал.
— Знаешь, Гош! Вот если бы всегда было так: ты дома, мы все вместе… Боник вон появился… — вздохнула Зера.
— Но так ведь оно и есть, — Гоша сделал вид, что не понимает.
— Только в данную минуту. А я хочу, чтобы так было всегда. Может, ну его, этот бизнес? Денег нам и так на всю жизнь хватит, да ещё и внукам останется…
— Заскучаем… — тихо отозвался Гоша и положил руку на тёплое плечо жены.
Зера вздохнула и потёрлась щекою о Гошину руку:
— Я и так скучаю, когда тебя нет.
— Ну подожди немного, дорогая. Зера подрастёт, поедем в кругосветное путешествие. На целых… полгода! Хочешь?
— На полгода? Хочу… Подожди, — вдруг забеспокоилась Зера. — А на кого же мы Боника оставим?
— Н-да, приобрели проблемку. А ты говоришь — бизнес бросить! Да я же отвечаю за тысячи людей! Это не говоря про Лёвку, Нура, Нюшу с Катей. Как я их–то всех брошу?
— Понятное дело, не бросишь, — печально согласилась Зера. — Но ты хоть почаще дома бывай. Чтобы Боник хозяина не забыл.
— Обещаю. Вот только к Нуру слетаю на пару дней. И опять — домой! Здесь, с вами, мне лучше всего, ты же понимаешь?
Зера кивнула в ответ.
Блаженную тишину вдруг разорвал истошный, суматошный птичий ор. Огромная стая галок клином налетела со стороны Москвы–реки. Тёмные, сумрачные
Зера втянула голову в плечи, а Гоша обнял жену покрепче:
— Ты чего испугалась? Наверное, к дождю.
Проснувшийся Боник переполошно заозирался, не решаясь даже тявкнуть. Он, не вставая на лапы, задом наперёд заполз под крыльцо и лишь косил оттуда своими ореховыми глазками. На веранде заплакала Зера–маленькая.
Зера вскочила и быстро по ступенькам взбежала на веранду. Гоше досталось выручать щенка. Он выудил испуганного Боника из–под крыльца и взял его на руки:
— Не трусь, малыш, будь мужчиной. А мерзких птиц гонять… Мы с тобой ружьё купим! Согласен, Боников?
Боник лизнул Гошину руку шершавым горячим языком. Зера, взяв дочку на руки и больше не оглядываясь на орущих птиц, торопливо ушла в дом.
Часть вторая
Гром с небес
Глава первая. Некоторые предпочитают лабрадоров
25 мая 2001 года
Штаб–квартира «Севернефти» на Сретенке переживала период бурной реконструкции. Позади основного сине–зелёного здания в глубине Сретенского переулка вздымалась башня подъёмного крана. Прямо к старому корпусу пристраивалось новое грандиозное «продолжение».
Парадный подъезд с мраморными ступенями выходил в сторону переулка, где была устроена и стоянка для машин. Однако сейчас въезд в переулок был перекрыт двумя металлическими стойками с плакатами «Проход запрещён», вдоль которых прогуливался охранник в чёрной униформе и с милицейским жезлом в руке.
Увидев притормозивший белый «мерседес», охранник взмахнул жезлом, указывая путь к другому, рабочему, подъезду, выходившему непосредственно на Сретенку. Белый «шестисотый» и второй «мерс», чёрный «гелентваген», следовавший за ним прямо по пятам, подкатили и остановились напротив застеклённых дверей.
Из машины бодро выскочил крупногабаритный молодой человек в тёмном костюме и распахнул заднюю дверцу «шестисотого». Из глубины салона неторопливо выбрался Станислав Евгеньевич Котов.
— Ждите меня здесь! — бросил он в пространство, прекрасно зная, что его услышат.
Войдя в здание, он представился охране и, в сопровождении тут же вызванной девушки в строгом сером костюме, поднялся на лифте на третий этаж.
Справа от распахнутых дверей приёмной на скромном металлическом прямоугольнике значилось «Сидоров Георгий Валентинович». Скользнув взглядом по вывеске, Котов вошёл в приёмную, где и был передан «с рук на руки» миловидной секретарше.