Искусственный отбор
Шрифт:
Священнослужитель умолк, захлебнувшись яростью и слюной, закашлялся. А Игорь внезапно испытал зеркальный приступ злости и отвращения. К глупым людям, которые везде одинаковы. К неотвратимому року, преследующему попятам.
Другие сейчас ждут не правды, нет. Просто хотят позубоскалить, но втайне верят, что моды зло. Потому как признать обратное – расписаться в бессмысленности существования, в собственных ошибках, в том, что они глупцы, а не последователи великого учения «чистоты».
Изгой не удержался, тихо произнес:
– Тогда воздастся всему человечеству. Не-модов на планете нет.
– Ложь!
– А может неприятная истина? После Войны радиационный фон на Земле стал смертельно опасным. Везде. Остатки населения дышали дрянью, дрянь пили и ели. Соответственно гибли от злокачественных опухолей, лучевой болезни, иммунодефицита. Рождались единицы, и тех вскоре сжигали… Наши предки были обречены на вымирание. Но отчего-то мы есть и мы здоровы. Почему?
– На все воля Господа.
– Богу наплевать. Люди выжили лишь потому, что ученые вовремя разработали векторы. Модификации, благодаря которым, человеческие тела получили возможность выводить из организмов изотопы, укрепили и защитили гены, дабы не допустить уродств у потомков. Ученые понимали, что вакцины – плохой вариант, медленный, и сбрасывали на поселения канистры с аэрозолями.
– Заткнись! – вскричал монах.
– Дурак, – констатировал Игорь. Посмотрел на онемевшего дядю Ваню, забывшего о гитаре Саню. – Вы все дураки. И ничем не лучше тех, кого презираете. Цивилы гордятся благами полученными от биореакторов и нанитов, истоки – мнимой чистотой крови. Вы делите друг друга на расы, ищете какие-то различия… и конечно находите.
Он говорил и говорил, не в силах удержать то, что варилось в душе так долго. И даже когда голова закружилась, а к горлу толстой гусеницей подползла тошнота, предвещая очередной приступ, не отступил, высказался до конца.
Накатившая вслед за вспышкой усталость вызвала желание уйти, скрыться прочь от чужих взглядов, чувств и мыслей. Законник сделал первый шаг, как под дых опять подло ударило вяжущей болью. Мир закачался, застыл…
Темнота перестала быть темнотой, размытые силуэты строений, деревьев и людей обрели немыслимую четкость. Уши резануло множеством звуков: шорохи, трески, писки, скрежеты, звон и далекое грохотание, невнятное шипение. В нос ударили тысячи разнообразных запахов. Чувства нахлынули грохочущим водопадом, поглотили сознание и разорвали на куски.
Наверное, нечто похожее испытывают сенсорики в первые дни после модификации. Но им помогают нейрохирурги, терапевты, тренеры и психологи. Глушат успокаивающими, постепенно уменьшая дозы, загружают драйвера в подкорку. Учат справляться с огромным потоком информации, концентрироваться.
У Миронова не было ни наставников, ни лекарств, ни времени, чтобы освоиться. И потому растерялся, впал в подобие транса.
Это походило на медленное сползание по мокрому камню прямиком в вязкое болото. Изгой знал, что ожидает внизу – сны, очередные Кошмары. И испытал такой испуг, что начал отчаянно цепляться за реальность. Поначалу беспорядочно хватался за ощущения как утопающий за мелкие щепки, паниковал. Затем интуитивно нашел выход: принялся усиленно «разгребать завалы», искать ключевые данные.
Щепки превратились в надежные бревна, сложились в спасательный плот. Мир постепенно кристаллизовался, раздвинул границы Хаоса…
Первым неприятным открытием
– Да оттащите! Чего встали столбами?
Мозг услужливо отмотал события обратно, очистив фабулу от шелухи лишней сенсорной информации. Вот монах безмолвно ринулся вперед. Вот неуклюже задел и опрокинул бочку, рассыпав угли, оттолкнул опешившего дядю Ваню и, наконец, сбил его, Игоря, грудью, со звериным воем принялся махать кулаками.
Сосед и медик пытались сбить или оттащить священнослужителя. Но в Пророка как бес вселился. Непостижимым образом он отталкивал обоих и продолжал молотить кулаками. Саня стоял рядом с багровеющими на земле углями и растеряно обнимал гитару, не зная, чем помочь. Васька по-прежнему сидел: с прямой спиной, напряженный и бледный.
А еще бывший агент учуял-увидел-услышал нескольких соседей, внимательно наблюдающих из окон за дракой во дворе. Присоединяться к разборкам никто не спешил, за оружие не хватались. Понятно – напились мужички, ищут правду на грешной Земле… так пусть ищут, если в деле одни кулаки.
Новый рывок восприятия – и Миронов почувствовал Аленку в ближайших зарослях. Девочка ломала мелкие ветки, шуршала листвой. Судя по частому дыханию – сильно боялась. А кот тем временем отполз в сторону, поднялся на лапы и хищной тенью побежал в обход, чтобы согласно инстинкту выйти с подветренной стороны, обрушится на монаха. Но буквально на полдороги резко остановился, распугав жирующих на помойке псов. Засопел и попятился.
Игорь учуял их одновременно с хвостатым. Пять… нет, шесть человек, подкрадывающихся ко двору. Четверо распространяли запахи пороха и оружейного масла, застарелого пота и грязи. Последние двое, один из которых сейчас ловко карабкался по стене пятиэтажки, пахли иначе, не так, как люди… то есть истоки.
Наваждение рухнуло, ощущение отстраненности стерлось под ударом страстей. Изгой словно прикрутил регулятор громкости, создал некий иллюзорный фильтр. И вернулся в реальность, пришел в чувство.
Тело ныло. Спина страдала от холода и онемения, сквозь рубашку неприятно кололи мелкие камни. Лицо жгло и резало, во рту господствовал отвратительный металлический привкус. Горячая кровь хлестала из носа, стекала по щекам, дышать получалось с огромным трудом.
– Сдохни! – просипел монах, вбивая кулак в скулу Игоря. – Сдохни! Сдохни!..
Из глаз посыпались искры, голова мотнулась в сторону. Сверху возникло лицо священнослужителя: глаза навыкате, изо рта вылетали капли слюны, мышцы страшно напряжены… не лицо, а харя, злобная и уродливая.
– Ах ты, гад! Не трогай его!..
– Миша, твою мать! Не глупи!
– Сдохни, нечисть! Сдохни, богохульник!
Ни Боровин, ни дядя Ваня, ни Саня не уловили того мгновения, когда все кардинально изменилось. Пророк ударил опять и взвыл, сбив костяшки о камень – бывший агент просто слегка сдвинул голову. Но так четко и быстро, что монах промазал. Промахнулся и во второй раз. В третий Миронов успел перехватить предплечье неприятеля, крепко сжал. Потянулся вперед и взял за горло, начал сдавливать.