Искусство бега под дождем

Стайн Гарт

Ева работала в крупной компании по розничной продаже одежды, потому что это давало нам дополнительные деньги и обеспечивало медицинскую страховку, а еще потому, что она могла приобретать одежду для всей семьи с большой скидкой. Через несколько месяцев после рождения Зои она вернулась на работу, хотя в душе хотела остаться дома, с малышкой. Дэнни сказал, что готов оставить работу и сидеть с Зоей, но Ева посчитала такой шаг непрактичным. Поэтому она каждое утро отвозила Зою в дневной детский сад, а вечером по пути домой забирала ее.

Дэнни и Ева работали, Зоя находилась в детском саду, так что я был предоставлен сам

себе. Большую часть тоскливых дней я либо слонялся по квартире – то в одной комнате посплю, то в другой покемарю, либо часами ничего не делал, а просто таращился в окно, провожал взглядом городские автобусы, которых мимо нашего дома ходило множество, и старался угадать их маршруты. Только тогда я понял, какое это счастье, когда в доме много людей и все бегают и суетятся, как в первые месяцы после появления Зои. Я был частью семьи, вписывался в события. Я был неотъемлемой одушевленной частью Зоиных развлечений: иногда, после кормления, когда она не спала и сидела в своем маленьком креслице-качалке, перехваченная ремнями, Ева и Дэнни играли в обезьянку посредине. Обезьянкой должен был быть я. Они бросали друг другу смотанный из носков мяч, а я, дурак дураком, бегал между ними, пытаясь схватить его, а потом вертелся волчком, в конце концов настигал мячик и, держа его в зубах, плясал, как клоун на задних лапах. Зоя визжала и хохотала, болтала ножками с такой силой, что ее креслице скользило по полу. Дэнни с Евой тоже покатывались со смеху, и я вместе с ними.

А потом все уехали, оставив меня.

Я грустил в пустоте одиноких дней. Смотрел в окно и вспоминал, как мы с Зоей играли в «Энцо-принеси», игру, которую выдумал я, но название ей позднее дала она. Игра состояла в том, что мячик из носков делала сама Зоя, а Дэнни или Ева ей помогали. Иногда вместо мячика использовалась какая-нибудь игрушка. Зоя бросала их, я же должен был, толкая носом, принести их ей. И тогда она снова смеялась, а я вилял хвостом, и так повторялось снова и снова. До тех пор, пока однажды не случилось событие, изменившее всю мою жизнь.

Дэнни включил утром телевизор, чтобы послушать погоду, и, уходя на работу, забыл его выключить. Позвольте вам сообщить: канал «Погода» показывает вовсе не погоду, он показывает мир. Затрагивает, как погода нас всех, – всю мировую экономику, здоровье, счастье, дух. Детально рассказывает о самых разных природных явлениях: ураганах, циклонах, торнадо, муссонах, граде, дожде, штормах, молниях и бурях. Но в особое восхищение, похоже, его приводит слияние нескольких явлений. Очаровательное, захватывающее зрелище. Настолько, что, когда Дэнни вернулся домой, я все еще сидел возле телевизора как приклеенный.

– Что это ты смотришь? – спросил он, входя в комнату, словно разговаривал с Евой или Зоей, будто для него вполне естественно обращаться ко мне с вопросами.

Однако Ева на кухне готовила обед, а Зоя находилась у себя в комнате. У телевизора сидел я один. Я повернулся к нему, затем снова перевел взгляд на экран, где показывали основное событие дня: наводнение на Восточном побережье в результате затяжных проливных дождей.

– Погоду? – усмехнулся он, взял пульт и переключил на канал автогонок «Скорость». – Вот что нужно смотреть.

К тому моменту, когда я вырос, я просмотрел массу телеканалов, но только тех, что включали люди. С Дэнни мы предпочитали автогонки и фильмы, с Евой наслаждались

музыкальными видеофильмами и слушали голливудские сплетни, с Зоей смотрели детские шоу. (Я попытался научиться читать во время показа «Улицы Сезам», но у меня не получилось. Я, конечно, достиг определенного уровня грамотности и различаю надписи на дверях «От себя» и «На себя», но только по форме букв. Какой звук издает та или иная буква и почему, я так и не смог понять.) Внезапно меня озарило: ведь я могу смотреть телевизор сам. Эврика! Если бы я был нарисованный мультипликатором, надо мной в тот момент сама собой зажглась бы лампочка. Увидев на экране мчащиеся автомобили, я восторженно гавкнул. Дэнни рассмеялся:

– Этот канал лучше, да?

Да! Конечно, лучше! Я распластался в кресле, исполненный радости, как всякая лежащая на пузе собака, и помахал хвостом – оба жеста означали счастье и одобрение. И Дэнни меня понял.

– Я и не знал, что ты так любишь телевизор, – сказал он. – Если хочешь, буду оставлять его тебе включенным на весь день.

Хочу! Разумеется, хочу!

– Правда, тебе следует ограничить себя, – предупредил он. – Я не хочу, чтобы ты торчал весь день у телевизора. Полагаюсь на твою ответственность.

На мою ответственность? Так он считает меня ответственным лицом?

К тому времени – а мне в ту пору уже исполнилось три года – я часто смотрел телевизор, но мое настоящее образование началось с момента, когда Дэнни начал оставлять телевизор включенным специально для меня. Скука прошла, часы одиночества опять стали пролетать быстро. Выходные, наполненные активностью, поскольку все семейство было в сборе, сделались короткими, а ночи с воскресенья на понедельник наполнились томительно-сладостным расслаблением и предвкушением недели у телевизора.

Я погрузился в самообразование, потеряв счет неделям, и даже не заметил, как наступил второй день рождения Зои. Неожиданно для себя я оказался в центре праздника, устроенного в нашей квартире для ребятишек из детского сада, который посещала Зоя, и из парка, где она гуляла. Он был шумным и веселым до сумасшествия. Все детишки хотели, чтобы я поиграл и повозился с ними на коврике. Я позволял им надевать на меня шляпы и кофты, и Зоя назвала меня своим старшим братом.

Потом детям принесли лимонный пирог, часть которого они рассыпали по полу, и пока Дэнни распаковывал подарки, я помогал Еве убирать его. Я радовался, видя, что Ева довольна нашей уборкой, так как чаще она жаловалась на оставленный кем-либо из нас беспорядок и на то, что ей приходится одной наводить порядок в квартире. Она даже похвалила меня за способность быстро удалять с пола куски и крошки, вызвала меня на состязание, и я согласился: она чистила пол пылесосом, а я – языком.

Когда дети ушли, а мы закончили уборку, Дэнни сообщил, что у него сюрприз для Зои. Он показал фотографию, на которую она едва взглянула, причем без интереса. Затем он показал фото Еве, и та вдруг заплакала, потом засмеялась, обняла Дэнни и, снова посмотрев на снимок, еще немножко поплакала. Дэнни взял у нее фотографию и показал мне. На ней был запечатлен дом.

– Посмотри-ка сюда, – сказал Дэнни. – Это твой новый двор. Доволен?

Полагаю, я был весьма доволен. Хотя на самом деле этот прямоугольник фотобумаги и вид дома на нем меня немного смутили. Я не понимал их причинно-следственной связи.