Искусство эпохи Возрождения. Нидерланды, Германия, Франция, Испания, Англия
Шрифт:
Заказав этот алтарный образ Рогиру ван дер Вейдену, канцлер Ролен дал понять, что после смерти Яна ван Эйка этот мастер является лучшим живописцем Бургундского герцогства.
Рогир ван дер Вейден. Полиптих «Страшный суд» в открытом виде. Между 1446 и 1451
Каким вышел бы этот сюжет, достанься он Яну? Наверное, в идейном отношении он был бы близок «Страшному суду», изображенному на створке складня, который до 1845 года, когда он был приобретен Императорским Эрмитажем, находился в собрании русского дипломата Д. П. Татищева, а ныне принадлежит нью-йоркскому музею Метрополитен. «Вверху Царствие Небесное, сохраняющее строгий характер „этикета“, – изобретение Византии, так мало вяжущееся с благостынею Евангелия. Внизу нечто еще более „средневековое“ – расправа архангела Михаила с грешниками: какая-то свалка, под крыльями Смерти, человеческих тел и злобных чудовищ» [181] . Только так, противопоставив строжайший порядок безобразнейшему хаосу, и мог представить Страшный суд живописец, чьим несравненным даром была способность прославлять благость тварного мира. «Страшный суд» ван Эйка – схема, в которой небеса и ад показаны
181
Бенуа А. Путеводитель по картинной галерее Императорского Эрмитажа. М., 1997. С. 102.
182
Прав был Фридлендер: искусство ван Эйка не столько «латинское», сколько «германское» (Фридлендер. С. 524). В этом убеждает сравнение «Страшных судов» ван Эйка и Рогира с картинами на эту тему, созданными художниками немецкого происхождения – Лохнером и Мемлингом.
Ян ван Эйк и помощник. Страшный суд. Створка «Татищевского диптиха». Ок. 1435
Совершенно иную картину видим мы у Рогира. Необъятное золотое облако с расплавленными краями простирается над голой потрескавшейся землей. Люди, воскресающие для Страшного суда, так малы по сравнению с Христом, Марией, Иоанном Крестителем, апостолами (Иуда Искариот заменен святым Павлом) и архангелом Михаилом, что невозможно отрешиться от впечатления, будто тех, кто выходит из могил, мы видим издали, а небожителей – вблизи. Кажется, огненное облако надвигается на нас и все меньше голубого неба остается над горизонтом. Выше цвет неба сгущается до темной синевы [183] .
183
Согласно Гонорию Августодунскому и Иакову Ворагинскому, Страшный суд должен начаться на рассвете, в час Воскресения Христа. Заимствования из трудов Гонория в программе «Страшного суда» Рогира вероятны, поскольку Гонорий жил в Отене – родном городе Ролена (Feder Т. Н. Rogier van der Weyden and the Altarpiece of the «Last Jadgement» at Beaune. Ann Arbor, 1976. P. 146).
Христос-судия опирается ногами на золотой шар, символизирующий его власть над миром [184] . Радуга, на которой Он восседает, подобна арке, устоями которой служат сиденья Марии и Иоанна. Потревоженное движением архангела Михаила облако переливается розовыми, голубыми, белыми тонами. У архангела, как и у Христа, всевидящий взор, направленный на всех нас и ни на кого в отдельности. Облаченный в одежды дьякона, Михаил ступает вперед, легонько покачиваясь в такт чашам весов, которые держит изящным жестом, будучи совершенно беспристрастен в процедуре взвешивания добродетелей и грехов. Но небесный синклит, судя по разнообразию выражений лиц и жестов, глубоко взволнован человеческими судьбами.
184
Надпись белыми буквами на золотом фоне по правую руку Христа: «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира». Симметричная ей надпись красными буквами: «Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его» (Мф. 25: 34, 41). Обе надписи имеют прямое отношение к благотворительности Ролена и его жены, потому что далее в Евангелии среди «благословенных» названы те, кто посетил Сына Человеческого, когда Он был болен, а это сделал всякий, кто помог хотя бы «одному из сих братьев Моих меньших»; среди «проклятых» же названы те, кто не помогал больным (Мф. 25: 36, 40, 43). Над надписями изображены белая лилия – символ чистоты и раскаленный меч – символ справедливости. На верхних створках изображены ангелы с орудиями Страстей. Как и мадридское «Снятие со креста», «Страшный суд» построен по геометрической схеме. Основная полоса состоит из четырех квадратов. Высокая средняя часть – тоже квадрат, сторона которого взята в отношении золотого сечения (1,6: 1) к меньшим квадратам. Диаметр окружности радуги равен стороне меньшего квадрата. Нижний край сферы, на которую опираются ноги Христа, делит высоту большого квадрата пополам.
Чаша по левую руку от Христа перевешивает, но это нельзя воспринимать как знак того, что художник, заказчик или консультировавший их богослов были пессимистами. Сколь бы суровый нравственный приговор ни выносил истово верующий католик своим и чужим земным делам, он должен верить в справедливость Божьего суда и в жизнь вечную. Пессимистом может быть лишь тот, чья вера некрепка. Надежда никогда не оставляет верующего, и он должен желать спасения ближних, как своего собственного.
На подготовительном рисунке, выявленном снимками в инфракрасных лучах, чаши весов расположены зеркально по отношению к осуществленному варианту и стрелка весов указывает, соответственно, влево, а не вправо [185] . Перемена ее направления вызвана, вероятно, не настроением художника, а его желанием достичь соответствия между положением чаши весов и количеством праведников и грешников, которое, в свою очередь, продиктовано изречением Христа: «Много званых, а мало избранных» [186] .
185
Asperen de Boer J. R. J., Dijkstra J., Schoute R. v. Underdrawings in the Paintings of Rogier van der Weyden and the Master of Flemalle Groups // Nederlands Kunsthistorisch Jaarboek. 1990, 41 (1992). P. 189.
186
Мф. 22: 14.
Рогир ван дер Вейден. Страшный суд. Фрагмент
Над
Лики спасенных просветленны, тогда как лица проклятых искажены гримасами ужаса. Строение тел тех и других одинаково, но позы праведников благообразны, движения же грешников тем сумбурнее и судорожнее, чем ближе они к геенне огненной. Поразительна фигура споткнувшейся женщины в левом углу второй справа створки: несчастную увлекает в бездну человек, в последнем отчаянном усилии схвативший ее за волосы [187] .
Тема Рогира – суд как таковой, а не исполнение приговоров [188] . Раю, как и аду, отведено лишь по небольшой створке, и оба эти сюжета написаны в лаконичной и несколько небрежной манере, в какой мастер, по своему обыкновению, изображал обстоятельства действия. Кроме того, Рогир знал цену изобразительной магии: однажды нами увиденное уже никогда не поразит нас так сильно, как совершенно неведомое. Поэтому в его «Страшном суде» нет чертей. Грешники покорны своей участи, но и праведным непозволительно медлить с благодарственными молитвами: слева, на стыке створок, мужчина с мягкой настойчивостью торопит свою экзальтированную спутницу.
187
В мимике и движениях некоторых грешников можно видеть олицетворения определенных грехов: кусающий руку и дергающий себя за ухо – гнев; идущие вразнобой – разлад; напоминающий Христу о милосердии – гордость; высунувший язык – зависть (Lukatis С. Bildregie und Gebardensprache im Beauner Weltgericht Rogier van der Weydens // Pantheon 52 (1994). S. 31 f.).
188
Pacht O. Altniederlandische Malerei. Von Rogier van der Weyden bis Gerard David. Munchen, 1994.
С 1459 года на средства Никола Ролена перед алтарным образом Рогира дважды в день читалась месса, в которой звучала молитва за спасение души основателей богадельни Святого Иоанна Крестителя [189] .
Самый крупный алтарный образ, написанный ван дер Вейденом после «Страшного суда», – триптих для церкви Святой Колумбы в Кёльне. Заказчик явно хотел, чтобы его дар превзошел великолепием «Поклонение волхвов», написанное Стефаном Лохнером для кёльнской ратуши в 1440-х годах. Главный сюжет «Алтаря святой Колумбы» – тоже «Поклонение волхвов» [190] .
189
Vos. S. 262.
190
He исключено, что ван дер Вейден видел работу Лохнера. Недавно выдвинуто предположение, что заказчиком «Алтаря святой Колумбы» был Иоганн Дассе. Известно, что его вдова в память о нем установила в церкви Святой Колумбы в 1448 г. «Алтарь Девы Марии». Их сын женился на дочери Иоганна Ринка, который в 1464 г. перенес алтарь в пристроенную им к этой церкви капеллу Девы Марии. Триптих Рогира находился в этой капелле (ныне не существующей), которая стала местом погребения членов семьи Дассе (Kulenkampff А. Der Dreikonigsaltar (Columba-Altar) des Rogier van der Weyden. Zur Frage seines ursprunglichen Standortes und des Stifters // Annalen des historischen Vereins fur den Niederrhein 192–193 (1990). S. 9–46). Специалисты видят в некоторых деталях триптиха следы участия помощников Рогира; кое-где улавливают сходство с элегантной мягкой манерой Мемлинга. Но нет сомнений, что ван дер Вейден написал собственноручно всю левую створку; в «Поклонении волхвов» – Марию, Младенца, старшего волхва, донатора, а также руину и вид города у левого края; на правой створке – Марию, служанку с горлицами и всю архитектуру. Внешние стороны створок расписаны под порфир (Vos. S. 120, 136, 276, 281, 282).
Синий, винно-красный, лимонно-желтый, золотой тона играют на роскошных одеждах, на украшениях, на драгоценных дарах волхвов, перемежаясь холодным сиянием белых тканей и переливами беличьих и собольих мехов. Утомившись этим безмерным великолепием, ваши глаза отдыхают на нежной зелени лугов, на белокаменных стенах вифлеемских домов, подцвеченных где розоватыми, где зеленовато-голубыми оттенками, на бледно-голубом у горизонта небе. Следуя покатости холма, вы обнаруживаете в лощине хвост царской свиты и, присоединившись к этому экзотическому посольству, возвращаетесь к священнодействию, происходящему на переднем плане.
Рогир ван дер Вейден. Алтарь святой Колумбы. Триптих. Ок. 1460
Взглянув вверх, вы видите рождественскую звезду, разгорающуюся в вечереющей иссиня-черной выси среди прозрачных облачков, края которых посеребрены сиянием невидимой луны. Путеводный знак волхвов остановился над руинами Давидова дворца. Две арки, вызывающие ассоциацию со скрижалями Моисеевыми, стоят посредине. Распятие, укрепленное между арками над Марией, Христом и старшим волхвом, благоговейно прильнувшим к ручонке Божественного Младенца, напоминает о смысле епифании: мы видим момент смены Ветхого Завета Новым. Полуразрушенные боковые стены отгораживают место Богоявления от остального мира.
Изображая сцену поклонения волхвов, художники обычно помещали Марию с Младенцем слева или справа, отдавая большую часть картины волхвам и их свите. Асимметрия соответствовала характеру действия: пилигримы достигли цели долгого пути. Рогир же (очевидно, по желанию донатора) соединил этот сюжет с более торжественной темой прославления, величания Богоматери как Госпожи, как Notre-Dame [191] . Поэтому он сблизил смысловой центр картины – поклонение старшего волхва – с пространственным центром. Но что-то помешало ему точно выдержать симметрию. Распятие, Мария и Христос сдвинуты влево.
191
Лохнер осуществил эту идею раньше и последовательнее, чем ван дер Вейден. Позднее в этом направлении экспериментировал Боттичелли. Любопытно, что такого рода поиски занимали художников, старавшихся привлечь к себе внимание аристократических кругов.