Искусство и кофе
Шрифт:
От сердца немного отлегло, хотя дурные предчувствия продолжали витать вокруг невидимым душным облаком.
Пообедав и переодевшись в более подобающее графине, нарядное платье я отправилась в кофейню — пешком. Погода не располагала к долгим прогулкам, но Лайзо, увы, еще не вернулся от матери. И у меня были подозрения, что до вечера его ждать не стоит, а то и до утра: мужчины, вопреки расхожей пословице, в действительности вовсе не считают, что их украшают шрамы — и уж тем более какие-то там приземленно-неромантические синяки. А Лайзо, насколько я уже
Впрочем, уж его-то внешность мало что могло по-настоящему испортить. По моему скромному мнению, даже отметины на лице, наподобие тех, что были у Бесника, только придали бы Лайзо шарма.
— Леди Виржиния, в зал только что вошла леди Клэймор, — ненавязчиво выдернул меня из тягучих размышлений Георг. Седые усы у него укоризненно топорщились, как будто он догадывался, о чем я думаю. Лайзо Георгу нравился ровно до тех пор, пока не появлялся в одной комнате со мной. А после этого следовало чудесное превращение из «юноши не без способностей и неглупого» в «этого гипси, мистера Маноле». — Пожелаете выйти к ней?
— Да, да, конечно! — я тряхнула головой, прогоняя сонливость. — Спасибо, Георг! И пусть Мэдди подойдет к нашему столику, как только поднимется из погреба, хорошо?
Зал был сегодня умеренно полон — два-три пустых столика, примерно пять или шесть одиночных посетителей, компания завсегдатаев — миссис Скаровски с мужем, Луи ла Рон, Эрвин Калле с очередной «дамой сердца», полковник Петер Арч и его младший сын Гарольд… С ними я уже перемолвилась словечком, а потому могла сразу направиться к подруге.
— Виржиния, ужасно рада вас видеть! — сходу сообщила Глэдис. — Я сегодня без предупреждения…
— Какие предупреждения! Вас, Глэдис, я рада видеть в любое время.
Начали мы с обсуждения насущных и острых тем, вроде моей обновленной стрижки и свежекупленного аквамаринового гарнитура леди Клэймор, который она собиралась надеть на бал в ночь Сошествия, последнюю и самую таинственную в году.
— Виржиния, а вы будете на балу? Говорят, Его величество собирается устроить маскарад… — заманчиво протянула Глэдис, поигрывая лорнетом. — Светские шумные праздники мне не нравятся, но маскарад пропускать нельзя.
Я улыбнулась и опустила глаза.
Еще бы леди Клэймор его пропустила! Ей такие развлечения всегда были по душе. Маскарад Глэдис полагала игрой разума, мистическим действом, способом не просто взглянуть на окружающих, но увидеть их — настоящих. «Надев маску, мы расстаемся с маской», — сказала она однажды, и эти слова накрепко засели в моей памяти.
— Мне не стоит появляться на таких праздника до истечения года со дня смерти… — начала было я, но внезапно осознала, что в ночь Сошествия будет как раз год и один месяц с тех пор, как леди Милдред покинула меня. И всех нас. — Не знаю. Нужно подумать.
— Думайте, Виржиния, — Глэдис легонько стукнула меня лорнетом по руке и рассмеялась. — У вас еще шесть недель до того, как Его величество начнет
— О, за это время можно решить что угодно, — улыбнулась я и вспомнила об одном деле: — К слову, Глэдис, вы говорили, что одно время интересовались романским языком…
— Нет, это мой драгоценный супруг увлекался, — небрежно взмахнула она рукою и подозрительно сощурилась: — А почему вы спрашиваете?
— Хочу немного расширить круг своих познаний, — уклончиво пояснила я. — А то недавно выяснилось, что даже прислуга образована лучше меня.
— Я давно говорила вам, что всегда готова заняться вашим образованием! — с энтузиазмом откликнулась Глэдис, мгновенно становясь похожей на сестру Анну из пансиона Святой Генриетты. И не важно, что старая монахиня была седой, крючконосой и полненькой, а моя подруга — стройной красавицей с волосами цвета рассветного золота. Этот взгляд, это желание просветить любой ценой, несмотря на сопротивление просвещаемого… о, как знакомо! — Я завтра же составлю список книг, которые непременно должна прочитать леди вашего положения, возраста и ума. А на следующей неделе в Королевском театре дают классическую «Трагедию Карпиты», и мы просто обязаны ее увидеть!
— Весьма благодарна вам, Глэдис, — предприняла я робкую попытку прервать поток красноречия излишне воодушевившейся леди. — Однако для начала мне хотелось бы просто нанять учителя романского. Литература — это удовольствие, а вот иностранный язык может быть полезным для работы.
Глэдис вздохнула.
— Как всегда, вы далеки от искусства и нацелены на дело. Это ваше достоинство, Виржиния, не вздумайте огорчаться, — улыбнулась она. — Но на пьесу мы все-таки сходим.
— Было бы прекрасно, но не хочу пока загадывать на будущее. К слову, об искусстве… Вы ничего не слышали о мистере Уэсте?
— Нет, — Глэдис помрачнела, и шутливые нотки исчезли из ее голоса. — Навещать его в тюрьме я больше не осмелилась, но слышала от доверенного человека, что якобы мистеру Уэсту стало совсем плохо. Даже поговаривают о том, чтобы отпустить его домой, на поруки. Все-таки подозрения подозрениями, а содержать в тюрьме человека его положения и возраста — недопустимо, без серьезных на то оснований. А газеты в последнее время поутихли.
— Я заметила. Последняя статья была два дня назад, — кивнула я, машинально отмечая, что это совпало с последним днем отсутствия Эллиса. — Думаете, их кто-то заставил…?
— Не знаю, — качнула она головой. — Три дня назад я перемолвилась словечком с Лоренсом Уэстом. Он вроде бы наоборот собирался пойти в газету и дать какое-то интервью, но статья так и не появилась.
— Может, ее придерживают пока? — вспомнила я один из излюбленных приемов ла Рона. — Прячут, как карту в рукаве? Или как нож.
— Ну и сравнения, Виржиния! — рассмеялась Глэдис. — Дружба с детективом не прошла для вас даром. К слову, а не могли бы вы нас познакомить? — неожиданно попросила она и добавила: — Говорят, он весьма красив и умен… Такая редкость среди мужчин!