Искусство и кофе
Шрифт:
— Вы, видимо, с утра уже этого «чаю» пригубили, — вздохнула я, смиряясь. Когда Эллиса несло, его было не остановить. Самое лучшее в такой ситуации — смириться и дождаться, пока неумное веселье у него схлынет. — Глэдис, вы не хотите выйти и подышать свежим воздухом?
— Я останусь, — ответила она странно высоким голосом. — Хочу убедиться, что…
Лоренс свистяще выдохнул и еще ниже склонился над клятым листком.
Следующие четверть часа прошли в тишине. Смит незаметно стоял у двери, ожидая дальнейших приказаний. Глэдис покачивала лорнетом, вперив взгляд в пространство, и едва дышала. Эллис опять уткнулся в свои бумажки и что-то сосредоточенно перечитывал, беззвучно шевеля губами. Я же бездумно переводила взгляд с предмета на предмет, стараясь ни о чем не думать. Забитые чудны
— Я закончил, — сухо произнес Лоренс. Эллис оторвался от своих записок и сладко улыбнулся:
— Прекрасно, просто расчудесно. А теперь давайте мне, я почитаю.
Двигаясь медленно, будто в толще воды, Лоренс поднялся, пересек, спотыкаясь, захламленный кабинет и протянул Эллису помятый лист.
— Горю от нетерпения, — прищурился детектив, вчитываясь в строчки. — Вы присядьте, присядьте пока, мистер Уэст, вы мне здоровым нужны. А от стояния на нетвердых ногах развивается синячная болезнь. Слышали про такую?
— Нет, — как в забытье, Лоренс качнул головой и послушно вернулся на свой испятнанный чернилами ящик.
Эллис грустно цокнул языком.
— Сразу видно человека, воспитанного не улицей, а благороднейшим семейством. Ну-ка, почитаем… — на минуту или две он замолчал, а потом вновь широко улыбнулся: — Я так и знал. Леди и джентльмены, вы только послушайте. Какой образчик эпистолярного жанра! — Лоренс сгорбился, но детектив не обратил на это ни малейшего внимания и начал зачитывать запись вслух, голосом скучным и сухим: — «Признание. Я, Лоренс Юджин Уэст, двадцати лет отроду, находясь в здравом уме, заявляю. Тра-та-та числа, тра-та-та месяца сего года в ночь на понедельник…» А это разве был понедельник? Ну, потом уточним… «В ночь на понедельник около четырех утра проник в галерею своего отца, воспользовавшись ключом, чтобы выкрасть картину Нингена для последующей перепродажи…» А чего не указали, кому продавать собрались? Для следствия это очень, очень важно. «…для последующей перепродажи с целью получения денежных средств и затребования страховки». О! Какие формулировки, нужно запомнить! Затребования страховки, как же. «Изъятие картины с законного места прошло успешно. Будучи замечен сторожем, мистером Пулом, испугался и ударил его ножом в грудь, который впоследствии выбросил в Эйвон». Во как! Ножом, значит… «После этого отнес картину домой. Однако в страхе перед разоблачением уничтожил ее путем сожжения в камине сегодня ночью». Дата, подпись. Прелесть! — восхитился Эллис и сочувственно поинтересовался у Лоренса: — Мистер Уэст, а как же это вы умудрились забыть, что убили сторожа аж четырьмя ударами, нанесенными в область левого плеча, в часть спины под лопаткой и в тазовую область? Причем все удары были сделаны не ножом, маленьким топориком, которым, кстати, была вскрыта и задняя дверь в галерее? Как же это вы забыли такую важную подробность? Э? То-то же.
Лоренс низко-низко опустил голову, заливаясь краской до самых ушей. Мне одновременно и жалко было его, и хотелось смеяться. Тоже мне, горе-преступник…
— Отпустите отца, — прошептал он. — Пожалуйста. Он уж точно не виноват, зачем вы его?..
— Отпущу, — легко согласился Эллис. — Как только вы расскажете мне все, что знаете, мистер Уэст.
— Я все рассказал. И вам же все равно, кого сажать…
— Все равно? Эх… Хорошая же репутация у «гусей» в Бромли, — вздохнул Эллис и вылез из-за стола. — В «осы», что ли, податься? Там и платят лучше, и начальство замечательное, с чувством юмора, хоть и с тяжелой рукой, — продолжая вдохновенно нести чушь, детектив медленно пересек кабинет и остановился прямо перед Уэстом-младшим, а после замолчал на несколько секунд — и продолжил уже серьезно: — А я ведь действительно хочу докопаться до правды… Лоренс. Скажи мне, что ты видел в ту ночь, — неожиданно мягко произнес Эллис и подцепил его двумя пальцами за подбородок,
— Никого… — прошептал он потерянно. — Никого я не прикрываю, так и было…
Эллис зарылся пальцами в его волосы и сильно — это даже со стороны было видно — надавил на виски. Глаза у Лоренса сделались совсем черными.
— Врешь ведь, — все тем же ласковым голосом произнес детектив, наклоняясь ближе к лицу своей жертвы. Как демон из страшной книжки, выпивающий душу через глаза. Мне стало жутковато, хотя и понимала, что Эллис не сделает ничего дурного. — Скажи. Мне. Правду. Лоренс, Лоренс… Зачем ты пришел той ночью в галерею? Я знаю, что ты там был. У меня есть свидетель, — Лоренс молчал, глядя детективу в глаза. — Кого бы ты ни прикрывал, сторожа убил другой человек. Шон Лохматый, альбиец, редкостный мерзавец… Тебе не нужно молчать. Если ты скажешь, зачем ты пошел в галерею, то я отпущу твоего отца сразу же. Но мне нужна правда, Лоренс.
Эллис замолчал, и воцарилась тишина — ядовитая, густая, как дурманный дым из чжанских курилен. Она обдирала горло, иголочками впивалась в язык и разгоняла сердце — тук-тук-тук , все быстрее. На уши давило физически ощутимо, словно глубоко под водой. У меня сперло дыхание, я открыла рот, чтобы сказать хоть что-нибудь, наполнить эту кошмарную тишину, но тут Лоренс разомкнул губы и еле слышно произнес:
— Я шел, чтобы проверить картину. У меня… пропал ключ.
— Я так и знал! — торжествующе воскликнул Эллис и рассмеялся: — Молодец, что сказал, — потрепал Лоренса по волосам. — Ключ, значит… Это все объясняет. А теперь говорите, как все было на самом деле. Быстро, четко, по порядку. Вы уже начали, Лоренс, так что дальше отпираться бесполезно. Рассказывайте уж.
И Лоренс рассказал.
Как и предполагал Эллис, Уэст-младший явился в галерею уже под утро, последним из четверых «гостей». Еще вечером юноша заметил пропажу своего ключа. Полночи проворочался, гоня прочь дурные мысли, но потом не вытерпел — и сорвался. Решив, что вреда от проверки не будет, он тихо, никого не будя, оделся, взял отцовский дубликат и направился к галерее, а там…
— А там — ужас, кошмар, трагедия, мертвый Льюис Пул в луже крови, странные надписи, картины нет, в общем, легче сразу застрелиться, чем понять, что случилось, — вздохнул Эллис, подытоживая сбивчивый рассказ Лоренса. — Сочувствую. Вы, полагаю, до этого ничего страшнее пореза и не видели-то.
— Я руку в детстве ломал, — тихо произнес Лоренс, не поднимая головы. Щеки у него все еще пылали румянцем.
— Ну, значит, ничего страшнее сломанной руки, — жизнерадостно заключил Эллис. — Хороший рассказ, спасибо, конечно… Жаль только, что главное вы все же утаили. Кто стащил у вас ключ, Лоренс? Вы ведь знаете того человека. Это кто-то дорогой вам, так? Иначе бы вы не начали нести околесицу про явку с повинной, а сразу рассказали о краже ключа. Так кого вы прикрываете, Лоренс?
— Не скажу, — твердо ответил тот. Эллис возвел очи к небу:
— Ну, только сначала не начинайте. Вы что, уже раздумали отца домой забирать?
Лоренс закусил губу до крови и еще ниже опустил голову.
— Я не могу говорить. Отпустите его, пожалуйста. Лучше меня посадите. Я…
— Лоренс, он вам солгал! — выкрикнула вдруг Глэдис, развернувшись пружиной. — Мистер Уэст здоров, статья — подделка!
Воцарилось многозначительное молчание. Лоренс выпрямился, недоверчиво хлопая глазами.
— Вот дура! — с чувством выругался Эллис. — Языкастая, несдержанная дура! Такой момент испортить, а… Леди Виржиния, вам нужно лучше подруг выбирать.
— А вам нужно прекращать мучить людей, — холодно произнесла Глэдис, глядя на Эллиса сквозь льдисто-голубоватые стеклышки лорнета. — Всего хорошего. Виржиния, с вашего позволения, я подожду на улице. Воздухом нужно подышать.
Эллис на мгновение спрятал лицо в ладонях, бормоча под нос что-то сердитое, а потом глухо приказал Смиту:
— Ведите этого горе-преступника в канцелярию. Пусть изложит в письменном виде все, что мне тут нарассказывал. Вы, Смит, проследите, чтоб он лишнего не выдумывал и не порывался взять на себя убийство. Потом обоих, и старшего, и младшего Уэстов — под домашний арест. Глаз с них не сводить, никого не пускать, кроме врачей. Нет, ни слуг, ни домочадцев… Идите. Виржиния, а вы останьтесь на секундочку, ладно?