Искусство невозможного (в 3-х томах)
Шрифт:
Сейчас как раз, может быть, вы слышали, я разговаривал с Кохом. Я просто с ним хочу повстречаться, потому что я знаю: он разумный человек, но слабый, безусловно слабый. Он попал в сложную ситуацию, как и все мы. Против него уголовное дело, против меня уголовное дело, против всех, кто не спал последние десять лет, есть уже уголовное дело или может возникнуть завтра, если президент захочет. И я считаю, нам нужно опять начать говорить друг с другом, даже если мы сегодня, по гэбэшной терминологии, «разведены» по разные стороны, но являемся единомышленниками по существу. Мы должны, как в 1996 году, опять попытаться собраться вместе, найти общий язык, договориться. НТВ — это как
note 349 В России, по-моему, уже существует критическая масса свободных, независимых людей. Но я все-таки раньше считал, что они не очень готовы к тому, чтобы выйти в знак протеста на площадь. Оказалось — могут. И это очень серьезно.
Вот говорят: у Путина рейтинг 80 процентов или даже 90. А я все время пытаюсь понять: а эти 90 или 80, они могут выйти на площадь или нет? По-моему, они-то как раз никогда и не выйдут. А мы знаем, что вектор исторического развития определяют не 90 процентов, а один, два, максимум пять, это всегда так. А потом остальные присоединяются и задают себе вопрос: а как же мы раньше-то так жили, ведь то, что теперь, — вроде так естественно. И раз огромное число людей сегодняшней России стали другими — независимыми, самостоятельными, значит, никому — ни Путину, ни ФСБ — не удастся их развернуть назад.
11 мая 2001 г. Агентство Federal News Service (FNS), Москва
ОТВЕТЫ БОРИСА БЕРЕЗОВСКОГО НА ВОПРОСЫ
ЖУРНАЛИСТОВ НА ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИИ
РУКОВОДИТЕЛЕЙ ФОНДА ГРАЖДАНСКИХ СВОБОД
(ГОСТИНИЦА «РЭДИССОН-СЛАВЯНСКАЯ»,
11 МАЯ 2001 ГОДА)
БЕРЕЗОВСКИЙ: Теперь, что касается Гусинского. Вы понимаете, я уже много раз на эту тему говорил, и Гусинский Владимир тоже много раз на эту тему говорил.
Гусинского никогда не интересовала политика, хотя здесь, мне кажется, было некоторое лицемерие. Он использовал, с моей точки зрения, отчасти политику как элемент бизнеса, и в этом мы с ним кардинально расходились.
Я всегда говорил, что ОРТ для меня — политический инструмент, а не средство зарабатывания денег. Действительно, ОРТ сыграло важнейшую роль в реформах России, я в этом убежден больше, чем когда-либо. И в 1996 году, когда ОРТ поддержало Ельцина; и в 1999 году, когда было создано «Единство» и ОРТ противостояло блоку Лужкова—Примакова. В этом смысле позиция Гусинского кардинально отличалась от моей.
Поэтому никогда не говорилось Гусинским — это я вам могу совершенно искренне сказать, — никогда не говорилось Гусинским о его политической позиции. Честно сказать, она мне не очень интересна, поскольку я знаю, что Гусинскому не очень интересна политика как таковая, поэтому не хотел его этим утруждать и зря тратить время.
Да, действительно, я с 1996 года все свое время посвящаю политике, а не бизнесу и в этом абсолютно последователен. Собираюсь политикой заниматься и дальше. И уверен, что Гусинский не может являться политическим партнером. Политический единомышленник, разделяющий те или иные взгляды, — безусловно, да. Партнер
— безусловно, нет.
31 мая 2001 г. Мониторинг СМИ. НТВ, Центр региональных прикладных исследований (ЦРПИ), Москва
В ПРОГРАММЕ «ГЕРОЙ ДНЯ» ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ – БЕРЕЗОВСКИЙ
БЕРЕЗОВСКИЙ: Я сформулировал те принципы, принципы моего присутствия
6 июня 2001 г. InoPressa.Ru, Москва
THE WASHINGTON POST: КЛЮЧ К СВОБОДЕ СЛОВА
В РОССИИ
Письмо редактору
Херман Обермайер в своей статье от 1 июня, а также Дэвид Хофф– ман и Тара Соненшайн («Свобода для всех» от 2 июня) коснулись вопроса о свободе прессы в России и о том, что могут сделать США, чтобы помочь ее защитить. Главное препятствие на пути свободной прессы заключается в том, что доходы от коммерческой рекламы слишком незначительны, чтобы покрыть текущие расходы СМИ, особенно в регионах. В результате пресса зажата между двумя потенциальными источниками финансирования: правительством, которое считает СМИ орудием пропаганды, и частными владельцами, которых зачастую обвиняют в отстаивании своих собственных интересов.
Как один из таких владельцев (я контролирую национальный телеканал и несколько общенациональных газет) могу засвидетельствовать, что десятки миллионов долларов, которые мне ежегодно приходится вкладывать в этот бизнес, не дают отдачи, а приносят лишь одни неприятности. После того как я подверг критике авторитарную политику президента Владимира Путина, я был вынужден покинуть Россию по соображениям личной безопасности. Мой конкурент в сфере медиабизнеса Владимир Гусинский был вынужден отправиться в эмиграцию и был фактически доведен правительством до банкротства потому, что его телеканал осмеливался сообщать о российских военных преступлениях в Чечне.
Частный российский капитал не сможет бесконечно сопротивляться государственной машине, настроенной на уничтожение свободы слова. Самыми уязвимыми являются региональные СМИ. Мы приветствуем американские программы оказания помощи свободной прессе в российских регионах, однако эти усилия были бы более эффективными, если бы вместо подготовки журналистов в России (как предлагают Хоффман и Соненшайн) или приглашения студентов и ученых посетить США (это предлагает Обермайер) деньги американских налогоплательщиков были потрачены на создание рекламного рынка для местных независимых СМИ.
Для того чтобы сделать всю местную российскую прессу финансово состоятельной, необходимо всего лишь приблизительно 30 млн. долларов в год. Я предлагаю выделять эти деньги неправительственным организациям в регионах, чтобы они могли оплатить некоммерческую рекламу. Подобный подход позволит обеспечить местные независимые СМИ необходимыми средствами и будет способствовать формированию гражданского общества в России. И тогда США смогут констатировать реальный успех в деле содействия свободе слова и демократии в России.