Искусство обмана. Популярная энциклопедия
Шрифт:
Как пишет историк В. Ключевский, однажды, выведенный из себя взяточничеством и продажностью членов тогдашнего Сената, Петр Первый решил издать указ вешать всякого чиновника, укравшего хотя бы столько, сколько нужно на покупку веревки. Тогда главный блюститель закона, генерал-прокурор Ягужинский, встал и сказал: «Разве ваше величество хотите царствовать один, без подданных? Мы все воруем, только один больше и приметнее другого».
Вот это была самокритика! К сожалению, у наших политиков смелости на подобные заявления не хватает, и они предпочитают, насколько это возможно, обманывать общественность, всячески маскируя свои неблаговидные дела, создавая иллюзию своей честности.
Любая власть
Однако после кратковременной эйфории, связанной с победой, наступают суровые будни, и оказывается, что править без насилия довольно сложно. Скажем, гораздо сложнее, чем с ним.
И тогда власти подыскивают теоретическое обоснование этого насилия, делая вид, что жесткое руководство обществом с их стороны — это нечто отличное от политического насилия, осуществляемого их предшественниками. А это чистейшая демагогия — то есть обман, прикрытый красивыми фразами.
Публицист С. С. Дзарасов в статье «Что же с нами происходит?» пишет:
«Создалась пикантная ситуация. Вместе с отказом от коммунизма, казалось, мы выбросили и теорию классовой борьбы и встали на путь поиска гражданского мира и согласия. Но теперь выходит, что для многих это была уловка, ширма в борьбе за власть. Апологетику насилия, которую вытолкнули в дверь как теорию классового и социального антагонизма, теперь протаскивают в окно в обличье неприкрытого социал-дарвинизма».
Напомню, что социал-дарвинизм, отвергнутый большинством ученых, предполагает перенос дарвиновских принципов борьбы за существование и естественного отбора в человеческое общество и тем самым оправдывает социальное неравенство. Если мы примем эту концепцию, то окажется, что власти в принципе не могут улучшить социальное положение безработных, пенсионеров, сирот и больных, так как те просто нежизнеспособны в борьбе за существование, какие бы условия им ни создали.
В качестве конкретного примера применения демагогии для обворовывания россиян Дзарасов приводит ваучеризацию. Ваучер, по его словам, «великолепно имитировал ценную бумагу, не будучи таковой». Дзарасов пишет, что «смысл ваучера был вовсе не в том, чтобы стать ценной бумагой, а как раз в том, чтобы ею не стать. Подобно тому как трудодень в колхозе прикрывал передачу выращенного урожая государству, так и ваучер прикрывал передачу государственной собственности в руки «новых русских».
Но вернемся, однако, к основным политическим принципам, построенным на лжи и насилии.
Третий прием оболванивания масс состоит в том, что инакомыслящих, представляющих угрозу для власти, изображали как врагов всего общества. Беспощадно подавляя диссидентов, в вину им ставили их действия не против правящего режима, а как бы против всего народа. Ситуация представлялась таким образом, что не Сталину или Молотову хотел навредить человек, ищущий правду, а простым людям страны. Так родился зловеще известный термин «враг народа», под мрачной тенью которого миллионы людей распрощались со своей свободой и жизнью.
Более того, сталинская репрессивная машина так организовывала дело, что ее жертвы сами признавались в якобы совершенных ими преступлениях. Для этого подключались все меры психического и физического давления, вплоть до угрозы уничтожения ближайших родственников и членов семьи. Итог, как правило, был один: политические противники Сталина перед смертью каялись в не совершенных ими преступлениях, санкционируя тем самым появление последующих жертв.
Так, сломленный пытками
В-четвертых, для оболванивания людей в условиях тоталитарного режима применяется метод безграничного восхваления руководителя страны. Редкая диктатура обходится без этого. Пример Гитлера, Сталина, Мао Цзедуна, Фиделя Кастро, Ким Ир Сена и других «отцов нации» показывает, что если народу внушить веру в величие и непогрешимость вождя, тот может править бесконечно долго в случае отсутствия угрозы извне. Как писал Д. И. Дубровский: «Суть таких действий состоит, к примеру, в систематическом и убедительном для массового сознания прокламировании положительных качеств «вождя», постоянном «наращивании» этих качеств, что позволяет (при наличии соответствующих социокультурных условий) привести массовое сознание к вере в особые, граничащие со сверхъестественными, качества вождя, которые отвечают всем высшим ценностям и идеалам — он абсолютно честен, добр, справедлив, все делает в интересах народа, обладает гениальной прозорливостью и мудростью, несгибаемой волей, не ошибается, беспощаден к врагам народа, корифей науки, величайший гений всех времен.
Естественно, если вождь обладает такими качествами, то авторитет его непререкаем, и тогда любые его правительственные действия — даже самые чудовищные с точки зрения «нормального» сознания, свободного от гипнотизирующей веры, — получают оправдание, расцениваются как действия совершенно необходимые, несомненно, справедливые, осуществляемые вождем для блага народа.
Именно так в общих чертах обстояло дело с формированием авторитета Сталина. Только благодаря безраздельному авторитету Сталина (и безраздельной вере в него широких масс) стал возможен чудовищный, небывалый по своим масштабам, по своему гнусному коварству обман 30-х годов, унесший миллионы лучших представителей народа, роковой обман, утвердившийся, впрочем, гораздо раньше, но тяжкие последствия которого наша страна переживает и поныне.
Хотелось бы отметить, что богатейший материал для анализа указанных социально-психологических процессов дает нам не только сталинский режим, но и история фашистской Германии, в которой благодаря искусной идеологической работе, великолепно отлаженной деятельности пропагандистской машины Третьего рейха среди населения в значительной мере было утеряно понимание его истинного бесправного положения и аморальности политики и действий фюрера».
Немцы особенную роль в пропаганде отводили кино. Сравните цитату В. Ленина на эту тему «Из всех искусств для нас важнейшим является кино» и высказывание министра воспитания Германии доктора Руста: «Ничего нет лучше фильма, чтобы заставить наши идеи проникать в школу. Национал-социалистическое государство решительно и окончательно избрало фильм в качестве инструмента распространения своей идеологии».
При этом слова фашистов не расходились с делом. Как отмечает Марк Ферро: «Уже с апреля 1934 года кельнский гитлерюгенд начал пропаганду кино как средства воспитания. В 1936 г. 70 тысяч школ имели 16-миллиметровые кинопроекторы. В производство было запущено 500 фильмов: 227 — для начальной и средней школы и 330 — для университетов. С этих фильмов было сделано по 10 000 копий». Отсюда можно понять, с какой интенсивностью нацистское правительство осуществляло промывание мозгов и внедрение своей идеологии.