Искусство осады. Знаменитые штурмы и осады Античности
Шрифт:
Осада Веспасианом Иотапаты
Римская осадная насыпь при Иотапате сначала предназначалась для того, чтобы дать легионерам доступ на уровень парапетов стен, но когда горожане спешно надстроили свои стены до высоты 20 локтей (9 м), римлянам не оставалось ничего иного, как пробивать их, и насыпь стала подъездным путем для тарана. Как поясняет Иосиф, «римский военачальник склонился к этому плану в своем стремлении взять город штурмом» (3.218).
Катапульты, пращники и лучники вели постоянную стрельбу, так что защитники вынуждены были оставаться в укрытиях и не могли помешать работе тарана. Все равно находились смельчаки, которые выбегали на верх стены и опускали перед наконечником тарана мешки, набитые соломой, чтобы смягчить его удары; другие бросали факелы, стараясь поджечь римскую технику. Хотя одному иудею и удалось сбросить валун прямо на таран и отбить его «голову», машину скоро починили, и пробивание стены возобновилось (Адам Хук Оспрей Паблишинг Лтд).
Через несколько месяцев, осаждая Гамалу, расположенную на высоком холме, Веспасиан опять столкнулся с необходимостью строить насыпь для стенобитных машин. Наконец легионеры ворвались в город, но сражаться в крутых узких улочках было крайне сложно. Лишенные свободы маневра, они сразу становились мишенью для снарядов защитников города, укрывшихся на вершине холма. В результате римляне поспешно покинули город. Вторая же атака, после того как подкопали одну из башен городской стены, была успешной. Легионеры занялись привычным делом, и, по словам Иосифа (вряд ли он сильно преувеличивает), «кровь, стекающая с холма, залила весь город» (Иосиф 4.72).
Война достигла своего апогея в 70 году н.э., когда римская армия опять подошла к Иерусалиму. Сын Веспасиана Тит развернул полномасштабную осаду, без сомнения, прекрасно зная о действиях римских войск в прошлые годы. Как позже писал Тацит, «были собраны все средства для покорения города, известные с древности и придуманные ныне» (Тацит 5.13). Были построены три насыпи для подведения стенобитных машин к внешней стене, затем две пары насыпей были возведены у Храмовой платформы. Когда одна пара обрушилась вследствие подкопа, а вторая была сожжена, Тит какое-то время раздумывал, не лучше ли перейти к блокаде, и даже велел своим людям построить блокирующую стену длиной 40 стадий (7 км) с тринадцатью фортами. Как это обычно бывает при исполнении больших задач, рабочие группы соревновались одна с другой, кто быстрее закончит. «Все сооружение было построено в три дня, — пишет Иосиф (5.509), — для работы, рассчитанной на месяцы, просто невероятная быстрота» («Уж действительно невероятная!» — ехидно заметил один из переводчиков). Но, как часто случалось и в прошлом, стоило закончить стену, как опять начался упорный штурм. Только что возведенная насыпь дала возможность таранам подъехать к мощной крепости Антонии, расположенной в углу Храмовой платформы. Разрушение крепости открыло доступ на платформу, и сам храм был в итоге разрушен, несмотря на протесты Тита. В последующие дни и недели город захлестнула волна грабежей и убийств.
Хотя падение Иерусалима обозначило конец войны, в руках восставших все еще оставались три крепости, построенные в свое время Иродом. Об осаде первой из них, Иродиона, нам ничего не известно. Про вторую, Махерон, находящуюся на территории современной Иордании, Иосиф пишет, что «после разведки местности (римский начальник Секст Луцилий Басс) решил подойти, возведя [насыпь] в восточном ущелье, и приступил к работе, торопя построить насыпь побыстрее, тем самым облегчив ведение осады» (Иосиф 7.190). Археологические находки показывают, что Басс, напротив, планировал приступ с запада. Именно с этой стороны до сих пор можно видеть незаконченную насыпь, а на некотором расстоянии позади нее — небольшой лагерь площадью 0,44 акра (0,18 га), в котором за валами толщиной 9 Уг фута (2,9 м) могло помещаться около сотни человек. Еще девять или десять лагерей, в основном намного меньшего размера, разбросаны вокруг, соединенные полуразрушенными участками круговой стены. Однако Басс взял это место не приступом, а хитростью: захватив одного из вождей мятежников во время атаки на римские оборонительные линии, Басс пригрозил распять его, после чего защитники сдались.
Римская осадная башня
Начиная примерно с 200 года до н.э. римские армии начали все чаще употреблять осадные башни. Однако в одном из самых ранних известных нам подобных случаев, при осаде греческого города Атракса, их неопытность в обращении с тяжелой техникой привела к тому, что осадная башня чуть не рухнула на недостаточно плотно утрамбованной насыпи — одно колесо увязло в грязи, и башня сильно накренилась. В итоге римляне просто отказались от этой затеи. Позже подобные операции проходили более успешно.
Вегеций дает короткое, но полное описание передвижной башни, которая могла появиться в середине первого века н.э. (Вегеций 4.17). Он с самого начала подчеркивает, что для устойчивости башни различной высоты нуждаются в основаниях различного размера, и предлагает базы 30, 40 и 50 футов в квадрате (8,9; 11,8 и 14,8 м). К сожалению, он не указывает соответствующую этой площади высоту, но высота не должна намного превышать длину стороны основания, хотя со времен Цезаря встречаются упоминания о десятиэтажных башнях («Александрийская война» 2), башни, построенные во время Иудейской войны, варьировались от пятидесятифутовой (14,8 м) модели при Иотапате в 67 году н.э. (Иосиф 3.284), до 50-локтевых (22,2 м) при Иерусалиме в 70 году н.э. В каждом случае их высота соответствовала задаче защитить людей, работавших на насыпи. Это правда, что римляне использовали машину высотой 60 локтей (90 футов, или 26,6 м) для штурма Масады в 74 году н.э. (Иосиф 7.309), но это определялось особенностями рельефа местности.
Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что главным принципом римского военного строительства была функциональность, а не увлечение огромными размерами, как в эпоху эллинизма.
Вегеций упоминает три четко различающихся уровня башни, но между ними должны были иметься промежуточные уровни, чтобы достичь нужной высоты. В нижнем этаже, вопреки традициям эллинистической эпохи, но полностью в соответствии с римским прагматизмом, находился стенобитный таран. В середине помещался перекидной мост (exostra), «сделанный из двух балок и обнесенный плетеной оградой». А наверху была платформа для копьеметателей и лучников, чьей задачей было прикрывать штурм стен стрельбой. К сожалению, не описано колесное основание, но упоминание Вегецием «многих колес»
Для защиты от огня вся конструкция обшивалась кожами и лоскутными покрывалами. Покрывала, без сомнения, должны были быть негорючими, если только их не подкладывали под кожи для смягчения ударов по башне. Вегеций советует тем, против кого направлена осадная башня, срывать слой кож, после чего машина станет уязвимой для поджога; если это невозможно, говорит он, защитники должны сделать так, чтобы их снаряды пробивали огнезащитный слой. Возможно, именно для того, чтобы исключить подобный риск, осадные башни римлян во время Иудейской войны (66–74 годы н.э.) были обиты слоем железа; неудобства от увеличения веса перекрывались выгодой от надежности защиты. Иногда, видимо, инженеры не рассчитывали, насколько большой вес ложится вследствие этого на деревянные конструкции. Яркий пример — неожиданное саморазрушение одной из башен при Иерусалиме в 70 году н.э. (Иосиф 5.292–295).
Что же касается перекидного моста, Вегеций называет его «мост (pons) […] между осадной башней и стеной; когда он неожиданно выдвигается, воины переходят из башни на стены». Понятно, что мост выдвигался вперед, но никаких деталей его конструкции не сохранилось. Плетеная ограда по обеим сторонам моста явно предназначалась для того, чтобы не дать солдатам упасть, а также создавала им хоть какую-то защиту. Такому мостику важно было соответствовать по высоте вражеским стенам, чтобы воины не оказались в невыгодном положении.
Вегеций также упоминает самбуку как один из видов перекидного мостика. Это устройство названо так, по его словам, из-за своего сходства с арфой, потому что «как на арфе есть струны, так и на балке, укрепленной на осадной башне, есть канаты, которые опускают мостик с помощью блоков, так что он ложится на стену, и тут же солдаты выбегают из башни и, используя этот переход, вторгаются на крепостные стены». Это описание относится к устройству, похожему скорее на корабельную самбуку, которая очень отличается от колесной версии Дамия.
В заключение Вегеций кратко описывает один необычный прием. Внутри башни помещается небольшая спрятанная башенка, которую можно внезапно выдвинуть вверх с помощью канатов и лебедок, если защитники успели надстроить стену. Если это не плод фантазии, то такая башенка должна быть намного меньше по размерам, чем основная башня, чтобы ее можно было легко подтянуть до нужной высоты.
Осада Масады, 74 год н.э.
Третий из дворцов Ирода стал местом самой знаменитой осады Иудейской войны, возможно, вообще самой известной из осад, Масадской. Наряду с осадами Нуманции и Алесии она дает редчайшую возможность сверить историческое повествование с данными археологических раскопок. Басс умер, находясь во главе войска, так что сменить его послан был новый римский военачальник, Л. Флавий Сильва. Исторические источники свидетельствуют о том, что он принял командование в Иудее в 73 году н.э. и должен был прибыть к Масаде во второй половине года, чтобы начать подготовку к осаде. Как и Сципион при Нуманции, он «немедленно занял всю территорию, расставив гарнизоны в наиболее удобных местах, и возвел стену, обхватив кольцом всю крепость с прилегающей местностью, так чтобы осажденным было невозможно бежать, и расставил караулы» (Иосиф 7.275–276).
Изучая аэросъемку местности 1929 года, британский археолог Кристофер Хоукс решил, что Сильва сначала расположился на восточной стороне в лагере В, прежде чем перевел свой легион в лагерь F на западе. Однако, признавая параллель с Нуманцией, немецкий археолог Шультен пришел к выводу, что эти две позиции взаимно дополняли друг друга. Устраивая одновременно ряд лагерей, Сильва просто придерживался общепринятой традиции, стремясь к тому, чтобы осажденную крепость было как можно лучше видно. В этом отношении лагеря В и F играют ту же роль, что Кастильехо и Деэсилья (или Пенья-Редонда) при Нуманции или же лагеря А (или В) и С при Алесии. Как только осадная стена 4,5 км длиной была закончена, в лагере С разместились воины, охраняющие восточный сектор. Занимающий площадь немногим более 1 акра (0,43 га), он мог бы считаться слишком маленьким для форта, но если в нем отсутствовали обычные для форта административные здания, он мог вмещать около 500 солдат.
Равный ему по размеру лагерь Е, судя по всему, играл ту же роль на западе. Меньшие по размеру лагеря: A и D на востоке и G и H на западе, видимо, вмещали по 200–300 воинов. Даже сейчас, находясь на месте осады, можно оценить роль небольшого лагеря Я, расположенного высоко на скалах к югу, в качестве наблюдательного пункта, подобно Каньялу при Нуманции.
Обложив вражескую крепость со всех сторон, Сильва перешел к следующей фазе осады, начав строить насыпь. Опять же это была проверенная временем широко распространенная тактика, но объем подготовительной работы покажется современному человеку просто невероятным. Иосиф пишет, что Сильва нашел только один участок, способный выдержать вес насыпи, а именно Левкой («белое место»), которое он описывает как «очень широкий скальный отрог, лежащий на 300 локтей (450 футов, или 135 м) ниже горы Масада» (Иосиф 7.305). Когда Шультен в 1932 году исследовал окрестности, с ним был генерал Адольф Ламерер, который предположил, что римляне просто построили каркас своей насыпи на существующем отроге, идущем от подножия горы Масада. Теперь это доказано геологом Дэном Джиллом, который установил, что теперешняя выпуклость на склоне есть естественный выход мела, а на нем находится слой слежавшихся обломков, толщиной от 13 до 16 футов (4–5 м). Резко выделяющийся цвет меловой породы подсказывает, что это и есть «белое место» Иосифа (хотя лежит оно на 300 футов ниже плато, а не на 300 локтей). Иосиф так описывает строительство насыпи:
«Взойдя на эту скалу и заняв ее, Сильва приказал построить насыпь. Множество воинов работало с большим рвением, так что насыпь выросла до 200 локтей (300 футов, или 90 м). Но он решил, что она недостаточно прочна и велика, чтобы служить основанием для машин, поэтому сверху положили слой больших валунов, плотно подогнав их друг к другу, на 50 локтей (75 футов, или 22 м) по высоте и ширине» (Иосиф 7.306–307).
Никаких признаков этого верхнего слоя не было найдено. Иногда в этом описании видят отдельную площадку наверху насыпи, но осадная башня Сильвы требовала ровного подъездного пути до самой стены. Предположение Хоукса о мощенной камнем дороге, идущей до верха насыпи, наиболее вероятно, но размеры Иосифа весьма спорны, если только его слова «200 локтей» не относятся к самому отрогу, а «50 локтей» — к слою, наваленному римлянами сверху.