Искусство похищения поцелуев
Шрифт:
– Звучит заманчиво, – выдыхаю я, радуясь возможности положить конец возникшему
напряжению.
Снаружи, где, похоже, находится ее святилище, Элис будто оживает. Она показывает
мне свои призовые розовые кусты, пышущие цветом и ароматом, белые и бледно-голубые
гроздья гортензий, ярко-желтые и пурпурные антирринумы. Мы устраиваемся за
столиком у дверей на кухню, и она выносит нам чай. Вдалеке, за пределами сада,
виднеется пастбище, на котором
этого дух захватывает.
– Это похоже на картину, – говорю я, в восторге от природной красоты. – Или то, что
мне хотелось бы нарисовать.
– Вы тоже художница?
В смущении я пожимаю плечами:
– Балуюсь. Но я очень люблю искусство.
– Как Чарльз. – Она передает мне чашечку чая. – Его отец не позволил бы ему
заниматься творчеством, но я частенько задаюсь вопросом, мог бы он сотворить нечто
великое, если бы у него был выбор.
Я киваю, не зная, насколько могу себя выдать. Сент-Клэр нарисовал не очень
радостный портрет патриарха семьи. Элис хихикает:
– Ах, так он вам рассказал.
– Немного, – признаю я.
Она переводит взгляд на склон холма, на пестрых лошадей, похожих с этого
расстояния на маленькие фигурки.
– Я очень горжусь своим сыном. Хотя беспокоюсь, что он слишком много работает. –
Она искоса смотрит на меня: – Ведь так, разве нет?
Я улыбаюсь.
– Он и правда много работает. Но, думаю, получает от этого удовольствие.
Она кивает.
– Тем не менее приятно видеть его наконец остепенившимся, – говорит она,
одобрительно глядя на меня.
Я замираю. Подождите, она что, меня имеет в виду?
– О, эм, мы только начали встречаться.
– Да? – Она приподнимает брови.
– Все только завязывается, – краснею я.
– Что ж, должно быть, для него все серьезно. Чарльз никогда раньше не приводил
домой девушку.
Я удивлена:
– Правда?
Она ухмыляется, и я вижу присущую Сент-Клэру игривость и более мягкую версию его
ямочек на ее щеках.
– Правда, дорогая. – Она тянется, гладит ладонью мою руку, и я чувствую, какие
холодные у нее пальцы, несмотря на солнце. – Будь поаккуратнее с ним. Он кажется
твердым, как статуя, но покрывается трещинами быстрее, чем может показаться.
Мы довольно долго остаемся снаружи, и я рассказываю ей о своем детстве, о маме
и о том, как повстречала Сент-Клэра у «Кэррингерс». Затем она говорит, что ей лучше
присмотреть за приготовлением ужина, так что я направляюсь в дом, чтобы отыскать
свою дорожную сумку и, возможно, принять душ. Иду обратно через особняк
щели в броне здания: несколько осыпавшихся со стен камней, скрипящие ступеньки,
недостающие кристаллы на люстрах и бра, увядшие цветы в потускневших серебряных
45
N.A.G. – Переводы книг
вазах. Это странное место, больше похожее на мавзолей, чем на жилой дом, и теперь я
понимаю, почему Сент-Клэр хотел сбежать отсюда подальше, чтобы начать новую жизнь.
Когда я прохожу мимо библиотеки, до меня доносится голос Сент-Клэра, и я уже
собираюсь зайти к нему и сказать, как мне понравилась его мама, когда осознаю, что он
понизил голос до шепота.
Я склоняюсь поближе к приоткрытой двери, чтобы послушать.
– …а это можно перевезти без рамы? – спрашивает он. – Какие у нее размеры?
Я замираю. Любые покупки произведений искусства, которые он осуществляет,
должны проходить через меня, если он доверяет мне свою коллекцию настолько, как об
этом говорит. К тому же картины, как правило, не продают без рамы – во всяком случае
не те, сделки по которым проводят законно. Что это нам дает? Я подхожу тихонечко
ближе и заглядываю через щель.
– Нет, – говорит Сент-Клэр, вышагивая по комнате. – Нет. Это не сработает, не после
последнего дела. В Штатах слишком большой ажиотаж, следующее я буду искать в
Европе. Угу. Тогда дай мне знать. Нам нужно будет выяснить, как удержать это вне зоны
действия радара.
Паркетная доска под моей ногой издает скрип, и Сент-Клэр разворачивается в сторону
двери.
– Привет! – громко восклицаю я, входя в комнату, озаренная улыбкой, вместо того
чтобы убежать, как мне бы того хотелось. – Я искала свою дорожную сумку. Это место
такое огромное, я заплутала.
– Я положил ее в твою гостевую комнату, – говорит Сент-Клэр, но у него странное
выражение лица. Почти… виноватое? – Прямо по лестнице, вторая дверь налево.
– Спасибо.
Я выскакиваю из комнаты и иду наверх. Но мой разум мечется. О чем был этот
разговор? От какого «ажиотажа» он бежал из дома и зачем нужно оставаться вне зоны
действия радара?
Может, Леннокс быть прав? Сент-Клэр что-то от меня скрывает?
Стелла Лондон
Искусство и Любовь # 2
Глава 10
Официальный обеденный зал в особняке Сент-Клэра очень похож на Аббатство
Даунтон – стены увешаны портретами предков и британских исторических деятелей в