Искусство темной материи или укрощение адептов
Шрифт:
Окошечко в двери приоткрылось, и я поспешила сунуть кольцо. Окошко захлопнулось, а через полминуты, открылась дверь.
— Ниана! Ах, ты мерзкая дроу! — меня стиснули сильные, волосатые руки, дверь закрылась за засов, а мои косточки жалобно хрустнули.
— Дэрек, — хрипло взмолилась я. — Отпусти. Задушишь…
— Прости, крошка! Эмоции, ты же понимаешь, — усмехнулся этот здоровяк, обладатель черных усов и выбитого зуба. Сложно представить, как Дэрек Грэй — местный вышибала, бывший гвардеец, сжигатель деревень, фонтанирует эмоциями. Но воины вообще существа
Дэрэк может, распевая веселую кадриль, резать глотки и невозмутимо курить, когда сжигают тела товарищей, но разрыдаться, глядя на бездомного котенка. Душа гвардейца — непостижимая и сложная наука.
— Ты снова поправился, — укоризненно заметила и похлопала по могучей груди воина.
— Гражданская жизнь делает меня мягким, — посетовал мужчина, медленно уводя меня вглубь таверны. — Это тебе не казённые харчи. А помнишь, как под Серхинском в осаде сидели? Я тогда пятьдесят килограмм весил.
— Да помню я, как тебя ветром сносило, — усмехнулась, вспоминая «веселое» время. Мы были окружены и ждали подкрепления, но и позиции не сдавали. Питались всем, что растет в лесу. А растет там не так много. На ягодах, далеко не уйдешь. А враг всю дичь распугал. Охотились исключительно на грибы.
— Я уж думал, что не скоро свидимся. Слышал, тебя в академию направили? Так себе перспектива. Судя по тому, что тебя не взяли под трибунал, адепты ещё живы? — ухмыльнулся здоровяк, подведя меня к барной стойке с дорогими элитными винами.
— Обижаешь, — мягко улыбнулась в ответ, спиной ощущая холодный, пронзительный взгляд. Тяжелый вздох скрыть не удалось.
— Давно сидит, — прокомментировал Дэрек. Достал высокий фужер, подул на него, протер белой тряпочкой и извлек на свет бутылку «черногорого». — Как он заявился, я сразу понял, что скоро и ты объявишься. Вот приготовил, — мужчина нырнул под лавку и достал несколько флаконов неревичной настойки. Дорогая, собака! В Северном Королевстве едва ли достать можно. А мне почти даром, по старой памяти.
— На вот, для храбрости, — товарищ протянул полный фужер вина и сочувственно похлопал по плечу.
Отсалютовала и залпом опустошила содержимое хрусталя.
— Я с тобой ещё поболтаю, — пообещала я и уверенно двинулась за столик в дальнем углу, над которым не горела лампа.
Закутавшись с головой в черный плащ, сидел он. Тот, кто перевернул мой мир, потоптался, плюнул и ушел. И нет, чтобы оставить, дать ранам затянуться… не отпускает.
— Ниана, — мужчина нервно дернулся, видимо, намереваясь придвинуть мне лавку. Но я остановила холодным, как его глаза, жестом.
— Не стоит, господин советник, — села за столом и устроила сверху сумку.
Мужчина откинул капюшон, заставляя моё сердце болезненно сжаться, неприязненно поморщился и откинулся назад, упираясь в стену.
— Здесь, ты могла бы звать меня по имени, — низкий голос с хрипотцой, пробудил те самые чувства, что я так старательно уничтожала. Воспоминания ядом разлились в мозгу, отравляя моё сознание. Как бы я хотела его ненавидеть, да не за что.
— Могла бы, — не стала отрицать я, копошась в сумке, избегая
— Давайте перейдём к делу, у меня не так много времени, — достала отчет о проделанной работе, тот, что мы должны предоставить его величеству. — Здесь подписи остальных, табель успеваемости…
— Дай, угадаю, тебя ждет Нэйт? — пропуская мои слова, даже не взглянув на документы, спросил советник.
— Угадал. Меня ждет Нэйт, — не стала отрицать, протягивая документы.
— Продолжаешь скакать от одного мужика к другому? Он знает о нас? — злые слова, резанули по сердцу, руки сжали бумагу.
— Не смей так говорить, — ледяным тоном, отчеканила я, чувствуя, как сущность дроу рвётся наружу, желая надрать зад советнику. — Это не я прогнала тебя, не я делала больно, чтобы самой стало легче, не я таскала придворных девок к себе в постель у тебя на глазах. Я ничего тебе не сделала, — уже тише добавила, закусив губу.
— Знаю, — раздраженно усмехнулся он, сжимая вилку.
— Всё не простишь меня? — насмешливо поинтересовалась, выгнув бровь. Так хотелось схватить эту вилку и вонзить её советнику в хмурый глаз, чтобы ему было хоть капельку больно. Но я знаю, что мужчина и так страдает: он съедает себя каждый день и не в силах победить внутренних монстров. Я всё понимаю, только не хочу больше принимать в этом участия. Борьба слишком затянулась.
— Не могу, — сквозь зубы выдохнул он, а его рука дернулась к моей, но я быстро спрятала руки под стол. Нет. Хватит. Не в этот раз.
— Знаешь, это смешно, — усмехнулась я. Глаза советника почернели.
— Не смей насмехаться над моей памятью! — процедил он.
— Смешно ненавидеть меня за моё происхождение. Я родилась такой…
Советник сжал зубы, но я продолжила.
— «Бить» меня за то, что я дроу, это тоже самое, что жить с калекой и упрекать его за то, что он медленно ходит. Ты можешь ненавидеть его, потом жалеть, просить прощения, снова ненавидеть, каждый день говорить, какой он урод, но знаешь, он никогда не сможет ходить, не станет здоровым. Вот и со мной так же. Поэтому, мы просто поставим точку. Окончательно. Я больше не хочу быть твоей калекой. Извини, — поднялась, оставив документы, и не оборачиваясь, поспешила на выход.
— Ниана! Ни! Подожди! — спохватился мужчина, но я уже выбежала на улицу, дав сигнал Дэреку, чтобы задержал. Я должна была покончить с этим. Должна.
Пробежав несколько улиц, прислонилась к стене дома, запрокинув голову в небо. Глаза жгло, но я держалась. Бред какой-то! Я не могу из-за этого плакать. Только не я. Всё это такие пустяки! На войне гибнут дети, вот, что действительно страшно.
Медленный выдох, снова вдох… глаза закрыты, слышу только стук собственно сердца, пытаюсь унять внутреннюю дрожь и облегченно выдыхаю.