Искусство учиться
Шрифт:
Здесь кроется серьезная опасность, обнаруживающаяся не сразу, а постепенно. В разных областях деятельности я встречал немало людей с философией «главное — процесс, а не результат», использующих ее для оправдания собственного нежелания рисковать нервами и душевным спокойствием. Обычно они притворяются, что результат для них не важен. Они заявляют, что не имеют личных амбиций и хотят всего лишь научиться чему-то новому, но все это лишь прикрытие нежелания вступать в противоборство. Вопрос о том, что важнее — процесс или результат, очень деликатный, поэтому я хочу однозначно определить свою позицию.
Было бы слишком просто, начитавшись статей о теориях заданности и приращения, на этом основании точно определять, кто из детей никогда не сможет проиграть или выиграть. Но я не верю
Попробуем поставить себя на место мамы одаренного юного шахматиста — назовем его Дэнни. Семилетний мальчишка просто любит играть в шахматы. Ему постоянно не хватает времени, проведенного за доской. Каждый день он полчаса изучает теорию шахмат, затем играет онлайн и раз в неделю ходит на занятия к тренеру. Недавно он начал играть в юношеских шахматных турнирах, и мать почувствовала, что их волнующая атмосфера захватила и ее. Она обнаруживает, что атмосфера в семье теперь зависит от побед и поражений Дэнни в турнирах. Эта женщина отличается твердым характером, способностью к сопереживанию и высоким интеллектом. Ей не хочется взваливать на плечи сына дополнительное бремя. Она слышала о теориях заданности и приращения, поэтому, когда Дэнни проигрывает, она стремится объяснить ему, что это не имеет большого значения. На самом деле это очень даже важно. Он проиграл и глубоко опечален. Говорить, что проигрыш не имеет значения, означает лгать ему, и умный мальчик это поймет. Что же ей делать?
Эта жизненная коллизия случается практически в любой сфере деятельности. Как найти оптимальное сочетание долгосрочного обучения, краткосрочных целей и неизбежных провалов? Давайте рассуждать дальше. Дэнни — умный парень, решивший связать всю свою дальнейшую жизнь с шахматами. Ему нравятся интеллектуальные противоборства с другими юными талантами и ощущение своей способности завтра заглянуть чуть дальше и сыграть чуть лучше, чем вчера. Ему пока не попадались очень сильные соперники, способные заставить его почувствовать собственную слабость и достичь предела возможностей. Соревнования очень полезны для Дэнни, но важно, чтобы он правильно к ним относился.
Во-первых, в русле рассуждений предыдущей главы, мама Дэнни способна внушить ему, что самое ценное в игре — это сама игра. Для этого она должна соответственно реагировать на события в его шахматной жизни и подчеркивать, что прилагаемые усилия гораздо важнее конечного результата. Если Дэнни выигрывает партию на турнире, она сделает акцент на том, сколько труда он вложил в то, чтобы этого добиться, а не на удовольствии от славы. Впрочем, для ребенка (да и для взрослого) вполне нормально радоваться победе. Родители не должны быть автоматами, отрицающими эмоции и изрекающими банальные истины относительно необходимости думать о будущем, учиться дальше, и произносить тому подобные штампы, когда их ребенок прыгает от восторга. Если мы усердно потрудились и добились хорошего результата, то имеем право на заслуженное удовлетворение. С моей точки зрения, главное — научиться понимать, что это чувство быстротечно. Оно быстро рассеивается. Мы наслаждаемся победой, вдыхая полной грудью ее аромат, затем выдыхаем, делаем выводы и двигаемся к следующему свершению.
Если Дэнни проигрывает, все становится сложнее. На этот раз он выходит из турнирного зала в слезах. Он сделал все, что мог, но проиграл. Чем мама может помочь ему в этот момент? Во-первых,
Думаю, мама Дэнни это понимает и просто крепко обнимает сына. Если он плачет, пусть выплачется на ее плече. Она скажет, что очень гордится им. Она скажет, что нет ничего страшного в том, чтобы поплакать немного; она понимает его и очень любит. Разочарование — неизбежный спутник на дороге к славе. Через некоторое время можно тихонько спросить, что же случилось во время игры. Если между мамой и сыном существует глубокое взаимопонимание, то Дэнни, конечно же, поймет: мама спрашивает о его переживаниях, а не о шахматных ходах (почти все ошибки имеют как техническую, так и психологическую причину, но разбор партии следует отложить на потом, когда Дэнни с тренером подробно проанализируют причины поражения). Может быть, он не сумел сосредоточиться? Или растерялся и совершил несколько ошибок подряд? Возможно, он был излишне самоуверен? Нетерпелив? Не вывел ли его из равновесия соперник своей беспрестанной похвальбой? Он чувствовал усталость? Дэнни наверняка может что-то сказать о своем психологическом состоянии, поэтому его обсуждение можно сделать ближайшей задачей в непрерывном процессе — интроспективные размышления на эту тему представляют собой очень эффективный механизм приспособления к стрессовым нагрузкам. В ходе обсуждения Дэнни поймет, что каждое поражение таит в себе зерна будущей победы. Он станет более зрелым психологически и осознает, как важно не приобретать плохих привычек.
Сердечные, способные к сочувствию, постоянно поощряющие своего ребенка родители и тренеры способны помочь ему завоевать весь мир. Как взрослые мы несем ответственность за себя и формирование здорового, свободного мировоззрения ребенка. Нам необходимо заставить себя вступить в игру, отдать все силы и сделать выводы из результата — неважно, позитивного или негативного. Увы, мы не научимся ничему на примере результата, для достижения которого не приложили максимума усилий. Совершенствоваться можно, только преодолевая сопротивление. Мы учимся, только прилагая усилия и достигая самых дальних рубежей собственного сознания.
В ходе моего взросления как шахматного игрока постоянно приходилось сталкиваться с неизвестными ранее вещами. Благодаря темпам развития моя жизнь постоянно напоминала жизнь рака-отшельника, не имеющего возможности провести в одном и том же панцире больше нескольких дней. Мне следовало изучить малоизвестные, заведомо неудобные для меня шахматные позиции. Предстояло встретиться с новыми сильными соперниками, недавно эмигрировавшими из стран Восточной Европы или Советского Союза. Не раз приходилось совершать дальние поездки на очередной турнир и сталкиваться с чуждыми культурными и шахматными обычаями, каким-то образом адаптироваться к ним, не отвлекаясь от турнира.
Помню, как в одиннадцать лет я поехал на чемпионат мира в Румынию, чтобы представлять США в возрастной категории игроков до двенадцати лет. Каждая страна послала на турнир своего чемпиона. Мы с отцом не сразу смогли найти место проведения турнира в день открытия, поэтому я опоздал к началу первой партии. Когда же наконец занял свое место за столом напротив чемпиона Катара, прошло уже тридцать минут из отведенного мне на ходы времени — серьезная потеря. Дело ухудшалось еще и тем, что, взглянув на доску, я не узнал ни одной фигуры. Нетрадиционный шахматный набор, который Румыния выбрала для проведения чемпионата, был мне абсолютно незнаком. В результате я оказался перед исходной шахматной позицией, которой раньше никогда не видел, — как будто стал явью один из моих ночных кошмаров, в котором я не помнил, как ходят шахматные фигуры, а глаза слепили вспышки фотоаппаратов. Момент был очень тревожный.