Искусство ведения войны. Эволюция тактики и стратегии

Фиске Аллан Брэдли

Те же самые утверждения истинны в отношении боевых колесниц, таранов, баллист, катапульт и других орудий войны. В том, что нужно было преодолеть большие трудности, чтобы использовать их, не может сомневаться ни один человек, который понимает, насколько серьезным испытаниям подвергали эти орудия войны технические ресурсы того времени и насколько расплывчатыми были знания механики в представлении людей, живших в то время, когда появились эти орудия. Точная дата этого неизвестна, но известно, что ассирийцы применяли боевые колесницы с лезвиями на колесах; баллисты и катапульты были изобретены и применялись ассирийцами до XIII в. до н. э.; а стенобитные орудия использовали вавилоняне, чтобы разрушить стены Иерусалима в VI в. до н. э. (применялись еще Навуходоносором. В частности, хорошо определяются на ассирийских рельефах IX в. до н. э. – Ред.).

Нам, живущим в такое время, когда математику и механику преподают в средней школе, а мы окружены тысячью механизмов разных видов,

трудно представить себе, насколько, наверное, трудно было изобрести те древние орудия ведения войны, а потом применять их. Колесо нам кажется почти творением природы, и тем не менее не природа, а человек придумал его, и это одно из самых блестящих изобретений человеческого разума. Стратег не имел отношения к изобретению орудий ведения войны, но его глубоко волновал вопрос применения их наилучшим образом. И если следует признать, что не требовался столь высокий уровень интеллекта, чтобы сделать это, по сравнению с их изобретением, то на это требовалось больше труда и времени. Все эти технические сложности, связанные с использованием орудий войны, не только нужно было понять и принять во внимание, чтобы их можно было успешно применять в реальных тактических боевых действиях; военные планы нужно было не только составлять таким образом, чтобы орудия войны имелись в должной пропорции по отношению к другим средствам ведения боевых действий, но следовало также разрабатывать методы их использования совместно с другими приспособлениями и средствами, чтобы все они действовали совместно с максимальной эффективностью для достижения конечной цели. Иными словами, к военной машине нужно было добавлять каждое новое приспособление и новый метод, которые должны были работать на нее, в ней и с ней. Каждое новое приспособление и метод нужно было сделать реальной частью уже существовавшей военной машины и соединить их с ней таким образом, чтобы она продолжала ровно, результативно и эффективно работать, хотя она и становилась больше и сложнее.

Еще большим добавлением к средствам ведения войны стали корабли. Когда они впервые приняли участие в сражениях – история умалчивает. И пока не произошло сражение при Саламине в 480 г. до н. э., у нас не было никаких связных отчетов об их использовании в реальных боевых действиях. Но, как известно, самые древние поселения людей располагались по берегам рек, заливов, проливов и морей, и первобытные люди использовали лодки для рыбной ловли и плавания от одного берега к другому, поэтому трудно представить, что лодки не использовались в военных целях в далеком прошлом. Нам известно, что в военных походах Тутмоса III в Сирию корабли действовали сообща с армиями, хотя у нас и нет ясного подтверждения того, что их использовали в сражении.

Использование простых судов, приводимых в движение с помощью весел и др., возможно, не представляло собой такой большой сложности, как использование лошадей и таких военных орудий, как катапульта и баллиста, потому что суда были просты по конструкции и легки в управлении, а также потому, что их, вероятно, не использовали в большом количестве или в важных боевых действиях. Но по мере того, как суда увеличивались в размерах и осмеливались все дальше и дальше уходить от суши и появлялись такие приспособления, как паруса, компас и другие навигационные инструменты, увеличивалась, соответственно, и сложность, требовалось обучение, отличающееся от любого другого приема ведения войны, и появилась новая профессия – моряк.

Все боевые корабли имеют одну особенность, которая отличает их в сражении от объединений людей, которые воюют на суше. Эта особенность состоит в том, что, поскольку сопротивление воды уменьшается пропорционально длине судна, их увеличивают больше в длину, чем в ширину; вдоль их бортов можно использовать больше оружия, чем в любом другом месте, и наибольшую ударную силу они могут продемонстрировать в направлениях, приблизительно перпендикулярных направлению своего движения, в то время как люди проявляют наибольшую наступательную силу прямо перед собой. Поэтому боевой порядок сухопутных войск представляет собой линию, перпендикулярную направлению своего движения, тогда как строй боевых кораблей вытянут в направлении их движения. Разумеется, в обоих случаях фронт сражения представляет собой направление, в котором боевые порядки слабее всего, то есть боевой порядок воинов, построенных для полевого сражения, слабее всего по бокам или с флангов, тогда как боевой порядок кораблей, выведенных для морского боя, слабее всего в головной или хвостовой части кильватерной колонны.

Исключение следует сделать в случае, когда военные корабли использовали для тарана, – это был один из основных способов их боевого применения в древние времена в Греции и Риме, когда галеры (так автор называет древние боевые гребные корабли – триеры (триремы), униремы, биремы, пентеры и др. – Ред.), приводимые в движение гребцами, атаковали врага. В этом случае тактика флота галер не сильно отличалась от тактики армии, и по этой причине мы обнаруживаем, что армейские полководцы командовали флотами в сражениях на море. Более того, бойцы на галерах были воинами, вооруженными копьями и другим оружием, имевшими щиты и зачастую одетыми в доспехи.

Когда в военных целях стали использовать парусные суда, объем

требующихся морских знаний и умений стал таким, что уже не позволял сухопутным полководцам и воинам вести боевые действия на море. А тот факт, что ветер заставлял суда двигаться по курсу, который был жестко связан с его направлением, в добавление к тому, что направление и сила ветра сильно менялись – иногда внезапно, делал тактику кораблей отличной от тактики армий и привносил неопределенность, особенно в отношении времени, когда можно было ожидать действий флота, чтобы армии и флоты могли выступить вместе, за исключением случаев, когда они действовали порознь. Это условие было самым очевидным и важным в период XIV–XIX вв., начиная, в сущности, с попытки вторжения испанской Непобедимой армады в Англию в 1588 г. В это время флоты использовались для поддержки политики, проводимой правительством соответствующей страны, но главным образом в качестве вспомогательного и второстепенного средства. Единственным государством, про которое можно сказать, что оно с успехом применяло флот, была Великобритания. Отчасти случайно, отчасти благодаря дальновидности и отчасти – мудрой гибкости Великобритания развила и свой торговый флот, и военный не только в направлении их размеров, но и в отношении навигацких умений до такой степени, что она постепенно овладела островами и морским побережьем и варварскими странами, которые занимают четверть поверхности Земли.

Древнейшие документы, сообщающие о войнах, дошли до нас из Египта, Халдеи, Ассирии, Мидии и Вавилона. Они показывают, что уже в XIII в. до н. э. войны велись в масштабах больших, чем многие современные войны. С того времени и до появления в Европе огнестрельного оружия вооружение изменилось не так сильно – и по числу видов, и по своей эффективности. И по этой причине и методы ведения войны были во многом сходными. Но с появлением огнестрельного оружия этот период завершился и начался новый – период постоянных изменений сначала в вооружениях, а затем в методах ведения войны. С началом применения в войнах огнестрельного оружия, необходимых изменений тактики и материально-технического обеспечения, с последующими изменениями методов стратегии, понадобившихся с целью учета нововведений в первоначальных военных планах, не произошло никаких серьезных изменений вплоть до появления железных дорог и телеграфа, которые впервые были использованы в Гражданской войне в США (телеграф использовался уже во время Крымской войны 1853–1856 гг. – Ред.). Но обе противоборствующих стороны в этой войне, особенно северяне, вступили в войну настолько внезапно и были настолько не подготовлены, что использование железных дорог и телеграфа просто случайно стало расширяться по мере развития военных действий. Однако в 1870 г., когда Пруссия начала войну с Францией, в ее изначальных планах военной кампании тщательно учитывались и железные дороги, и телеграф, равно как и все другие новые методы и средства ведения войны. И во многом по этой причине она получила возможность полностью разбить Францию достаточно быстро.

С тех пор произошел ряд очень важных войн, и каждая война продемонстрировала возросшее и растущее применение новых видов оружия и методов ведения войны. Но только когда Германия в августе 1914 г. начала войну, мир получил иллюстрацию того, как государство, собирающееся воевать, серьезно подготовилось к успешному использованию всей техники, которую стало возможным применить благодаря быстро развивающимся научным знаниям и механике, а также быстро растущему уровню развития промышленности.

За полвека, прошедших между Гражданской войной в США (1861–1865) и недавней большой войной в Европе (1914–1918), появление новых научных открытий, изобретение электрических и механических приспособлений и их развитие до уровня реальных видов оружия происходили такими темпами, что поставили в тупик и почти ошеломили и логистов, и тактиков, и стратегов. Логисты поняли, что принципы их деятельности никоим образом не изменились, но необходимость применения этих древних принципов к новым условиям обязательна, а трудность – велика, тогда как трудности успешной адаптации приборов и оружия к использованию для достижения целей логистики были, возможно, даже еще больше. Тактики поняли, что принципы их искусства никак не изменились, но необходимость применения этих принципов к новым условиям настоятельна, а трудности – велики, тогда как трудности в достижении того, чтобы оружие и другие приборы изготавливались как можно более приспособленными к их искусству, были огромны. Стратеги тоже поняли, что принципы их искусства ни в чем не изменились, но необходимость применения этих принципов к новым условиям безусловна и трудности – велики, в то время как трудности в способе использования этих новых условий с максимальной эффективностью для осуществления стратегических целей почти непреодолимы.

Насколько велики были все трудности, можно понять по тому, что ни одно из государств, которое вступило в последнюю большую войну (Первую мировую. – Ред.), на самом деле не преодолело их. Из всех государств, ближе всех подошедших к их разрешению, была Германия, но ей не удалось должным образом использовать возможности авиации, а если бы она сделала это, то легко выиграла бы эту войну.

Если бы каждая из воюющих сторон с самого начала использовала возможности авиации, она легко выиграла бы эту войну.