Ислам и политика: Сборник статей
Шрифт:
В исламском мире все исламское. Так можно сформулировать этот подход, эссенциализирующий ислам. Более того, слово ислам стали использовать как своего рода метафору, подразумевая под исламом все, ныне имеющее место или происходившее в прошлом в исламском мире, – культуру, историю, цивилизацию, искусство, политическую культуру, философию, национальные движения – буквально что угодно8. Не могу не привести пример в некотором роде удивительный, хорошо демонстрирующий, что произошло в трактовке коммунистами ислама, хотя этот пример напрямую не связан с Советским Союзом. Иракский исследователь Хади аль-Аляви9 в середине 1980-х годов опубликовал книгу под названием «Из истории пыток в
Таким образом, в первой половине 1980-х годов в Советском Союзе в отношении зарубежного ислама сформировался внутренне антиномичный экспертный подход (с выходом в политическую практику и пропагандистскую сферу), который заключался, с одной стороны, в игнорировании религиозного характера исламских движений, с другой – в абсолютизации или даже приписывании исламского содержания нерелигиозным процессам и явлениям в странах, где ислам является религией большего или меньшего процента населения (так называемый исламский мир).
Этот подход продержался до настоящего времени и стал едва ли не господствующим. Так, парадоксальным образом движению «Талибан», как оно ни старалось (даже, ведя предписанную исламом борьбу против идолопоклонничества и идолов, уничтожило статуи Будды в Бамиане), отказывали в том, что оно религиозное – исламское. Талибы-де – национальное пуштунское движение. Они – креатура Соединенных Штатов, Пакистана и Саудовской Аравии, а их руководитель мулла Омар – офицер пакистанской разведки. Их создали американские корпорации для охраны нефте– и газопроводов. Исламом талибы только прикрываются. Но при этом реакция на разгром движения «Талибан» международной антитеррористической коалицией (Северным альянсом и Соединенными Штатами, которые были поддержаны другими государствами, в том числе теми, где большинство верующих – мусульмане) стала прогнозироваться как исходящая от исламского мира, что, если здраво рассуждать, предполагало бы исламскость движения «Талибан», да заодно и наличие исламского мира.
А не обстоит ли все иначе? Не будет ли правильным рассматривать «Талибан» (а заодно и «Аль-Каиду», и родственные группировки) как религиозное исламское движение? И допустимо ли игнорировать религиозную же реакцию – по преимуществу негативную реакцию отторжения – на эти движения в мировом исламском сообществе? И существует ли исламский мир, или, в иной формулировке, определяется ли исламом все то, что происходит в странах большего или меньшего распространения ислама на Ближнем и Среднем Востоке? И – пожалуй, самое главное – не являемся ли мы свидетелями эволюции ислама в условиях динамично меняющегося мира? Верный ответ на эти и подобные вопросы, – да что там ответ, сама постановка вопросов, – все это предполагает преодоление стереотипов, унаследованных от прошлой эпохи.
Примечания
Впервые: РЖ-Религия . 2001. 27 декабря.
1 Этим термином я обозначаю такую концептуализацию (теоретическое или спекулятивное освоение наличной информации обо всем, что, как исходно предполагается, имеет отношение к исламу), при которой ислам трактуется как нечто побочное, второстепенное, незначительное, несущественное, неопределяющее – даже по отношению к тем процессам и явлениям, которые тем или иным образом маркированы как исламские. Эпифеномен – явление, сопутствующее в качестве побочного продукта другим, фундаментальным явлениям, но не оказывающее на них никакого влияния.
2 Эта парадигма сформировалась в сфере политической экспертизы и политического консультирования, за пределами отечественного научного востоковедения, в рамках которого реализовывались блестящие исламоведческие исследования, точнее, на его периферии, смыкавшейся с так называемой практикой.
3 Из последних публикаций большой интерес в этом отношении представляют интервью Леонида Шебаршина, бывшего руководителя Первого главного управления КГБ (Страшный Тегеран: Хомейни глазами разведчика // Новая газета. 2001.
2 июля. № 45 ), и заметки-воспоминания «Иранские очерки» журналиста-ираниста Михаила Крутихина ,
4 Меркулов К.А. Ислам в мировой политике и международных отношениях. М., 1982. С. 7. Судьба процитированной книги, вполне допустимо, должна рассматриваться как свидетельство стремления советского коммунистического руководства скрыть некие вещи. Сразу после опубликования она была, естественно, без всяких объяснений, изъята из обращения и уничтожена, отдельные экземпляры
К.А. Меркулов (ныне покойный) работал в аппарате ЦК КПСС и, по нынешним свидетельствам его бывших коллег, занимался кадрами в МИДе СССР. И книга, по предположениям, содержала некие вещи из стратегических разработок МИДа, к которым ее автор мог иметь доступ. В любом случае книгу запретили потому, что в ней было нечто запретное, связанное с исламом, точнее, с политикой советского коммунистического руководства в отношении ислама. Не исключено, что это были идеи, сведения, оценки, которые приводятся ниже.
5 В упомянутой выше книге на эти вопросы дается такое объяснение. «Политика террора и репрессий, проводимых Амином против духовенства и представителей различных демократических сил, объективно способствовала усилению контрреволюционной деятельности внутренней и международной реакции. Патриотическое большинство НДПА [Народно-демократической партии Афганистана] прекратило эту преступную деятельность афганского Пол Пота, и в конце декабря 1979 года X. Амин был предан суду и казнен. Генеральным секретарем ЦК НДПА был избран Бабрак Кармаль. Начался новый этап Апрельской революции» (Меркулов К.А. Указ. соч. С. 113. Выделено мной. – А.И.). Попутно отмечу, что была другая официальная гипотеза свержения Хафизуллы Амина – тайное сотрудничество с ЦРУ и готовность «сдать» Афганистан США. Этот новый этап Апрельской революции отличался от предыдущего, первого отношением к своего рода «распорядителю исламом», то есть духовенству. К тому духовенству, которое в соседнем Иране оказалось способно организовать и возглавить социальную и антиимпериалистическую революцию (таким представлялось реальное содержание событий 1978–1979 годов в Иране). «Правительство ДРА на первом этапе революции, сконцентрировав основные усилия на решении наиболее важных социально-экономических задач, не использовало до конца свои возможности для привлечения на свою сторону патриотической части духовенства» (Там же. С. 112). Упомянутое патриотическое большинство– это умеренная национально-демократическая фракция «Хальк» («Народ») в НДПА, а неназванное непатриотическое меньшинство – коммунисты из фракции «Парчам» («Знамя»), которую как раз и возглавлял Хафизулла Амин, пришедший к руководству всей НДПА и ДРА. Конкуренция и борьба между этими двумя фракциями выражалась, кроме всего прочего, в споре о движущих силах афганской революции и характере последней. Амин, стоявший на левых («левацких», по оценке его противников) позициях, утверждал, что в условиях отсутствия в стране мощного и организованного пролетариата движущей силой социалистической революции в Афганистане становятся революционная интеллигенция и революционные вооруженные силы. Халькисты же утверждали, что в ходе национально-демократической революции этими движущими силами должны быть разные силы, например национальная буржуазия, и, самое главное, влиятельное в условиях Афганистана духовенство. Третейским судьей в этом споре был Международный отдел ЦК КПСС, в котором, надо полагать, определились – не столько в теории, сколько на практике – с тем, кто действительно может быть движущей силой (неважно чего – любого общественного движения): в Иране победили муллы во главе с Хомейни. Важным обстоятельством, повлиявшим на ход событий в Афганистане, было то, что установившийся при Амине режим стал тяготеть (идеологически и внешнеполитически) к тогдашнему конкуренту Советского Союза, остававшемуся в ходе холодной войны в тени, к Китаю. «Левачество» Амина очень сильно напоминало маоизм. Таким образом, два этапа афганской революции отличались отношением установившегося в Афганистане режима к духовенству. И ввод Советским Союзом ограниченного воинского контингента в Афганистан преследовал цель остановить «преступную деятельность афганского Пол Пота» и, как это ни неожиданно звучит, осуществить своего рода исламизацию правящего режима в Афганистане.
6 В начале 1980-х годов могло даже казаться, что это удалось. «Создан Национальный отечественный фронт, куда вошли видные представители духовенства…Большая часть из них (представителей исламского духовенства. – А.И.)…уже активно сотрудничает с [кабульским] горкомом партии» (Там же. С. 114).
7 Вообще-то говоря, подобная позиция марксизмом не исключалась. Постулировалось, что, чем ниже уровень развития общественных отношений, тем большую роль играет в общественной жизни религиозное сознание, противопоставлявшееся сознанию научному (и научной идеологии – коммунизму).