Исола
Шрифт:
– Вы правы, – промолвила Телдра. Я посмотрел на нее.
– Прощу прощения?
– Гора Тсер.
– А я и не знал, что произнес эти слова вслух.
– Вы их пробормотали.
– Хм-м-м.
Интересно, с каких пор у меня появилась столь вредная привычка? Наверное, дело в том, что я почти все время один. Нужно за собой следить – до добра такие вещи не доводят.
– Ничего живого, – негромко проговорила Телдра.
Я собрался спросить, что она имеет в виду – ведь здесь были трава, деревья и тому подобное. Потом сообразил: в воздухе
– Вы правы, – ответил я. – Похоже, мы здесь единственные живые существа.
– Да, – улыбнулась Телдра. – На сей раз это сделала я.
Моя рука потянулась к рукояти шпаги, и я вдруг ощутил, что этот мир – и все, что случилось после того, как мы прошли сквозь окно в башне Маролана – есть продолжительная иллюзия; а я нахожусь в одном из изощренных снов, с которыми сталкивался на Дорогах Мертвых.
– Мир вполне реален, босс.
– Ты уверен?
– Я уверен. Если здесь и есть чары, то только для того, чтобы что-то скрыть, а не изменить внешний вид окружающих предметов.
– Довольно тонкое различие, дружище.
– Знаю.
Ну, тут я должен был поверить Лойошу на слово. А если он ошибся и мы попали в изощренный сон, вроде тех, что посещали меня на Дорогах, что ж, хорошо известно, что есть только один способ его покинуть: относиться к нему так, словно это реальность.
Однако к отсутствию живых существ привыкнуть довольно трудно.
– Как вы думаете, Телдра, может быть, весь этот мир подделка?
– Может быть, Влад.
– Нет. – Я покачал головой. – Невозможно, чтобы весь мир оказался ненастоящим.
– В самом деле? Почему?
– Потому что, если они способны на такое, у нас нет никаких шансов в борьбе против них.
Она рассмеялась.
– Ясно. Мне еще не приходилось сталкиваться с такой логикой.
– Я совершенно серьезно, – пожав плечами, проговорил я. – Я понял это за долгие годы своей изменчивой карьеры. Если единственный шанс выжить состоит в том, что твой противник не является волшебником, или не имеет запасного кинжала, или не в состоянии перепрыгнуть через одиннадцатифутовую расселину, то следует считать, что он не владеет волшебством, у него нет запасного кинжала и он не умеет прыгать через расселины.
– Вполне практичная логика, – ответила Телдра.
– Да, – пробормотал я, вспомнив парня, который сумел перепрыгнуть через одиннадцатифутовую расселину, к моему ужасному неудовольствию, – впрочем, мне все равно удалось выжить, потому что в тот день он надел не те сапоги. Длинная история; не имеет значения.
Слева дул легкий ветерок. Он не нес с собой никаких запахов, если не считать сладковатого привкуса, который пронизывал местный воздух. Я снова вспомнил о том, что следует дышать часто и не делать
– Телдра, – сказал я, – наверное, вы изучали старые песни и легенды, да и ваше знание истории превосходит мое, а так как я практически не бывал в театре, то и здесь вы имеете передо мной преимущество.
– Возможно, – не стала она спорить.
– И что вы скажете? Что делают люди, которые попали в такое положение?
Телдра посмотрела на меня.
– Ну, – проговорил я, – когда человек оказывается в совершенно чужом мире, где ему даже дышать тяжело, и его окружает враждебная среда, со всех сторон атакуют враги, обладающие могуществом богов, и он не в силах вернуться домой – какие шаги надо предпринимать в подобных ситуациях?
Она едва заметно улыбнулась.
– Обычно, – ответила Телдра, – герои обращаются к своему Богу-покровителю, тот дает им почти невыполнимые поручения в обмен на минимальную помощь, которая в конечном счете – какая ирония! – оказывается решающей. Иногда удается отыскать могущественный артефакт, обладающий неизвестными свойствами, использование которого приводит к потере души – в результате, после счастливого спасения, герой убивает тех, кого любит больше всего на свете.
– Ага. Ну, теперь вам понятно, почему я не хожу в театр. Телдра вновь рассмеялась, а я еще раз огляделся – мне вдруг стало страшно от мысли, что Маролан и Алира не вернутся, дженойны о нас забудут, а мы не найдем выхода и останемся здесь до конца наших дней. Впрочем, дней этих будет совсем немного, поскольку так и не удалось решить проблему еды. Впрочем, я знал, что мой страх не имеет под собой оснований. Какие бы деяния ни совершал в прошлом Маролан, я не сомневался, что он не оставит попыток спасти нас до тех пор, пока жив. И, естественно, учитывая все обстоятельства, не исключено, что и смерть вряд ли его остановит.
Я вздохнул.
– Знаешь, Лойош, если бы вчера, в это же время, кто-нибудь заявил мне, что через тридцать часов я спасу Маролана и Алиру, едва не прикончив Богиню Демонов, после чего окажусь в тюрьме размером с целый мир, не в силах решить, хочу я быть спасенным или нет, то я бы сказал: «Да, звучит убедительно».
– Да, наверное, ты так бы и сказал, босс.
Пожалуй, это кое-что говорит о моем образе жизни.
Угу.
Я вновь огляделся по сторонам, отметил идеальные пропорции реки, холмов и гор – и опять мне показалось, что кто-то все прекрасно спланировал. У меня возникло иррациональное (и, я уверен, ложное) убеждение, что существует только эта, видимая часть мира – а все остальное остается серым и незаконченным; и снова мне вспомнились Дороги Мертвых, хотя я так и не понял почему.
Мы с Телдрой зашагали вперед. Земля была мягкой и пружинистой, довольно скоро мы добрались до берега реки, который возвышался над потоком всего на два или три фута.