Испания для королей
Шрифт:
– На это даже у Людовика не хватит сил.
– Не хватит, однако кровопролитие все-таки начнется. А у нас только что закончилась война за испанское наследство, и новая война грозит Испании катастрофой.
– Еще бы, ведь наша страна не может вести войну на два фронта – против Франции и Гранады! Значит, нужно поскорее расправится с маврами, тогда у нас будут развязаны руки.
Изабелла вздохнула и сосредоточилась на рукоделии.
Через некоторое время в комнату вошел Фердинанд. Беатрис встала и сделала реверанс.
Фердинанд
– У тебя есть какие-то новости? – спросила она. – Пожалуйста, говори при Беатрис, она наш хороший друг.
Несмотря на эти слова, Беатрис ждала, что ее все-таки попросят удалиться, но такой просьбы не последовало.
Фердинанд сел в кресло, стоявшее рядом с креслом его супруги, и Изабелла знаком показала Беатрис, что она может вернуться на свое место.
Потерев подбородок, Фердинанд сказал:
– Прибыл гонец из Наварры.
– Какие-нибудь новости? – нетерпеливо повторила Изабелла.
Лицо Фердинанда расплылось в широкой, торжествующей улыбке.
– Король Наварры приказал долго жить.
У Беатрис перехватило дыхание. Она только что говорила о божественной красоте этого юноши – можно ли было вообразить его мертвым?
– Как это случилось? – спросила Изабелла.
– Убийство, – по-прежнему улыбаясь, ответил Фердинанд. Беатрис посмотрела на Изабеллу, но выражение ее лица, как обычно, было непроницаемо.
Интересно, как она восприняла известие об убийстве молодого человека, самим своим существованием угрожавшего ее трону? – подумала Беатрис. Благодарит ли она Бога за то, что произошло с Франциском? Или просит у Него прощения за своего супруга, с таким ликованием встретившего сообщение из Наварры? И, кстати, уж не Фердинанд ли подстроил это злодейство?
– Итак, Испании больше не угрожает возможность брака Франциска и Бельтранеи, – задумчиво произнесла Изабелла.
– Да, такую угрозу можно считать миновавшей, – ухмыльнулся Фердинанд.
Да, решила Беатрис, он причастен к убийству. И Изабелла это понимает. Понимает, но не ставит ему в вину – как не осуждает и его супружеских измен. Он нужен ей, поэтому, что бы ни случилось, она все равно будет считать его мужчиной, достойным королевы Кастилии.
– Кто теперь правит Наваррой? – спросила Изабелла. Его сестра Катарина. Ее уже короновали.
– Но ей всего тринадцать лет!
– Пока она не достигнет совершеннолетия, фактически страной будет править ее мать.
Изабелла встала, прошлась по комнате.
– У нас есть выход, – сказала она. – Нужно помолвить Хуана с Катариной Наваррской.
– Согласен, – сказал Фердинанд. – Но, как мне доложили, Людовик сейчас тоже не сидит сложа руки. Более того, он готовит военное вторжение в Наварру. Если он ее захватит, наше предложение помолвить Катарину с Хуаном, скорее всего, будет отвергнуто.
– В таком случае
– Вот и закончился твой недолгий отдых, – вздохнул Фердинанд.
– Я сегодня же выезжаю на границу, – сказала Изабелла. – Мы должны показать Людовику, что в Наварре ему придется сражаться не только с наваррской, но и с испанской армией.
Изабелла подошла к креслу и аккуратно уложила неоконченную вышивку в шкатулку. Как будто добродетельная мать семейства, собирающаяся приступить к каким-то важным домашним обязанностям, подумала Беатрис.
Шкатулку с рукоделием Изабелла протянула Беатрис.
– Не убирай ее слишком далеко, – попросила она.
Беатрис поняла, что супруги желают поговорить о чем-то, не предназначенном для ее ушей. Взяв шкатулку, она собрала свою работу, сделала реверанс и вышла из комнаты.
Боабдил ехал на битву с христианской армией.
Мули Абул Хасан и его брат Эль Загал сейчас тоже воевали – и тоже против христиан. Атаковав их позиции возле Гибралтара, они добились там некоторых успехов. Несущественных, как утверждали в столице.
В то же время на периферии Гранады были и другие мнения. «Допустим, Абул Хасан и впрямь постарел, – поговаривали там, – но вместе со своим братом он все еще может одерживать победы. Уж не совершили ли мы ошибку, отвернувшись от нашего прежнего султана?»
– Мусульмане, поддержите в этот час вашего нового правителя, храброго Боабдила! – взывала Зорая. – Дайте ему возможность доказать, что в бою с ним не сравнится ни Абул Хасан, ни его брат Эль Загал.
И вот Боабдил ехал впереди арабской армии, навстречу христианам. В успехе он не сомневался. За плечами у него развевалась алая шелковая мантия, перед ним на белом жеребце лихо гарцевал знаменосец с новым мавританским флагом, и сам он, облаченный в стальные доспехи, производил самое выгодное впечатление на провожавших его горожан.
По дороге его всюду встречали ликующими криками, и они еще звучали в его ушах, когда войско наконец пересекло границу с Кордовой.
С христианами его армия сошлась на живописном берегу реки Хениль. Битва началась сразу же и с каждой минутой становилась все яростней.
Боабдил не был рожден воином. Он мечтал о мирной, спокойной жизни – если бы не его неуемная мать, он бы никогда не оказался в такой ситуации, какая сложилась вокруг него в этот день. Его нерешительность передавалась всем солдатам и командирам арабского войска. Христиане же, напротив, были настроены решительно.
Через несколько часов кровопролитного сражения мавры сначала дрогнули, а затем обратились в паническое бегство. Боабдил, наблюдавший за битвой с высокого холма над рекой, увидел, что его войска отрезаны от него. Осознав весь ужас случившегося, он стал искать какое-нибудь укрытие, чтобы избежать смерти или, что гораздо хуже, позорного пленения.