Испания. История страны
Шрифт:
Политические амбиции и личная вражда играли значительную роль в испанской политике. Институционализация политического процесса только начиналась: в стране еще не было официально оформленных политических партий, которые являлись бы полноправными участниками системы управления. А вот парламентская демократия получила смертельное ранение; и левые, и правые, чему имеется достаточно свидетельств, во многом полагались на «экстра-парламентскую» деятельность, рассчитывая добиться таким образом политического преимущества. Уличные столкновения перерастали в войну банд, напоминая трагические события начала века. Пика противостояние достигло в июле. Желая отомстить за гибель одного из своих товарищей, 13 июля группа офицеров полиции убила нового лидера оппозиции дона Хосе Кальво Сотело. Его смерть
ОБЫЧНОЕ РЕШЕНИЕ: НАЗАД В ОКОПЫ
Восстание офицеров под командованием генерала Санхурхо, старшего по возрасту военного командира, произошло в лучших традициях испанской армии. Намереваясь повторить успешный переворот Примо де Риверы 1923 года, мятежники рассчитывали если не на поддержку, то хотя бы на понимание военных гарнизонов и сил правопорядка, поскольку выступили ради «гармонии в военной семье». Как «хранители сути» Испании, военные спасали страну от морального и территориального распада, к которому ее вели «антииспанские, безнравственные агенты международного коммунизма и масонства». Главной целью мятежников являлось восстановление закона и порядка, вследствие чего они объявили о верности короне.
Большей частью богатств страны, равно как и зарубежных контрактов, владели монархисты, которые не замедлили финансово поддержать восстание. Простой народ, во всяком случае на раннем этапе, представляли в «движении националистов» карлисты, в основном из Наварры и Алавы. Помимо колониальной армии в Африке и контингента карлистов (70 000 добровольцев за всю войну), территориально состав противоборствующих сил Испании во многом отражал региональные различия: традиционное сельское хозяйство против садоводства и промышленности; центр и юг против северной и восточной периферии; сельская глубинка против городов; богатые против бедных и центристы против регионалистов. Некоторое время назад казалось, что все эти конфликты остались в прошлом, однако сложившиеся обстоятельства показали, что противоречия лишь замаскировались и продолжали нарастать. Глядя из настоящего в прошлое, нельзя не проникнуться ощущением неизбежности катастрофы; тогда как в восприятии современников события казались цепочкой случайностей, отягощенных непродуманными решениями правительства. А затем все сложилось так, как сложилось...
К сентябрю 1936 года географическое распределение противников фактически совпало с электоральными предпочтениями и растущей поляризацией политических институтов Второй республики. Тем не менее, как ни удивительно, Сарагоса и Севилья, к примеру, были на стороне мятежников с самого начала, а вот Гипускоа и Бискайя — на стороне лоялистов; они отказались примкнуть к каталонским революционерам и до своей капитуляции перед «движением националистов» летом 1937 года жили относительно спокойно, придерживаясь консервативных и ультра-католических взглядов, во многом схожих с теми, за которые ратовали генералы и полковники.
Не только регионы и крупные города искали собственных путей в этом хаосе; даже семьи разделялись по политическим пристрастиям или оказывались по разные стороны очередного территориального раздела. В отличие от войн с другими странами, которые сплачивали страну перед лицом внешнего врага, внутренние конфликты оборачивались затяжной войной на износ, обе стороны навязывали населению собственное представление о наилучшем государственном устройстве и безжалостно уничтожали страну, за которую на словах сражались.
От «пронунсиаменто» к гражданской войне
В первые два месяца конфликта противники накапливали силы, опираясь на те самые социальные и территориальные
Битва за Мадрид осенью-зимой 1936 года была первым масштабным столкновением сил правительства и мятежников. Пять месяцев жестоких боев послужили примером изнурительной войны на износ, которая ожидала Испанию. Бои велись за каждый квартал. Жители Мадрида сражались решительно и храбро и утешались мыслью, что соратники из-за рубежа спешат на помощь, пусть Великобритания и Франция, от которых демократическое правительство тщетно ожидало поставок оружия и снаряжения по низким ценам, предпочитали остаться в стороне и не замечать открытой поддержки мятежников, оказываемой Италией и Германией. Единственной страной, выступившей в защиту испанской республики, был Советский Союз: первые советские танки вступили в бой на окраинах Мадрида 24 октября, а советские истребители появились в небе неделю спустя.
Международный коммунизм (Коминтерн) также оказывал республике поддержку, как моральную, так и, если позволено употребить это слово, материальную, вербуя многочисленных бойцов «за свободу и демократию». Международная выставка в Париже в 1937 году с участием испанских художников стала политической площадкой для выражения солидарности с Испанией. Пабло Пикассо выставил свое знаменитое обвинение расправы над мирным населением крохотного городка Герника, который стал олицетворением баскского национализма. Жоан Миро, Сальвадор Дали и скульптор Хулио Гонсалес также выставили свои работы. Не менее горячо республику поддержал прошедший в Валенсии в июле 1937 года Второй международный конгресс писателей против войны.
«Герника». Пабло Пикассо. Музей Прадо, Мадрид
Четырнадцатого октября 1936 года первые иностранные добровольцы прибыли в Альбасете, чтобы пройти подготовку и направиться в Мадрид, где они оказались за день до того, как мятежники начали атаку на столицу. В целом около 35 000 добровольцев (из них 10 000 французов и около 2000 британцев), воевали в составе интернациональных бригад с 8 ноября 1936 года по 15 ноября 1938 года; последняя дата — день военного парада в Барселоне в их честь, когда Долорес Ибаррури (Пассионария) заявила в прощальной речи: «Вы вправе гордиться собой. Мы никогда вас не забудем». Значительные потери среди добровольцев доказали их мужество и преданность республике, а их вклад в «битву идей» за пределами Испании попросту неизмерим. Ни один другой конфликт XX века не завладел в такой степени вниманием писателей, поэтов и кинематографистов, произведения которых свидетельствуют о доблести и благородстве этих людей, которые в «Битве у Эль-Харама» (6-27 февраля 1937 года) жертвовали своими жизнями, пускай понапрасну, ради свободы и социальной справедливости.
Впрочем, в широкомасштабной гражданской войне, когда силы противников составляли не менее полумиллиона человек с каждой стороны, личное мужество и самопожертвование значили куда меньше, чем финансовые ресурсы и технические средства, военные технологии и общность цели. По всем этим показателям существенный перевес был в пользу мятежников. Инициатива постоянно находилась в их руках, тогда как республиканцы лишь отвечали, подсчитывая убытки и отдавая позицию за позицией, и надеялись, вопреки реальности, на мирное урегулирование — или на вспышку насилия по всей Европе.