Испанская новелла Золотого века
Шрифт:
— Государь мой батюшка, на этом, думаю я, тяжба наша кончена, и Эрасистрато должным образом удовлетворен.
Отвечал Фелисьяно:
— Что до меня, то я доволен; но чтобы уж вполне была совесть чиста, надо позвать сюда Эраснстрато.
Привели его и подробнейшим образом доложили о происшедшем; и поскольку Коринео ему приглянулся, а новой ссоры затевать не хотелось, со всем согласился старик и добавил только, что Коринео подобает этот брак за счастие почитать, ибо Оливия, судя по облику ее и нраву, должка быть знатного рода. Услыхал такое Фелисьяно
— Как это, разве она не ваша дочь?
— Нет, — отвечает Эраснстрато.
А Фелисьяно:
— Как же она к вам попала?
Рассказал Эрасистрато все как было, а Фелисьяно:
— Нельзя ли пеленки показать, в которые девочка была завернута?
— Можно, — говорит Эрасистрато, и Фелисьяно упросил его сходить за пеленками, а заодно и Оливию привести.
Вернулся старик с девушкой, и пеленки принес — по ним-то и узнал Фелисьяно, что Оливия — его дочь; обнял он ее и дал ей свое благословение. Видя такой редкостный случай, заплакал горько Эрасистрато и молвил:
— Ах, если бы Господь сподобил и меня, о добрый мой господин Фелисьяно, отыскать дочь, которая у меня пропала, но напрасны мои сетования, ибо тело ее нежное пожрали дикие и свирепые звери.
Осведомился Фелисьяно, что же случилось; рассказал Эрасистрато, как львица унесла с выпаса его дочь, а жена от пережитого ужаса скончалась. Спрашивает тогда Фелисьяно:
— Какие на девочке были знаки?
— Сударь мой, была у нее на шее золотая цепочка, а на цепочке той — золотой орел, — ответствует Эрасистрато.
И молвил тут Фелисьяно:
— Глядите, не этого ли орла Леонарда на груди носит?
Поглядел он и говорит, что да; а Фелисьяно ему:
— Ну, значит, это — ваша дочь.
Обнял старик Леонарду и благословил ее; затем попросил, чтобы ему рассказали, каким чудом попала она к Фелисьяно; тот ему изложил все честь по чести: и как на охоту пошел, и как львицу поднял и убил из ружья, а девочку, вынутую из львиной пасти, назвал Леонардой. Тут и Коринео признался, что он Эрасистратов сын и что уж десять лет отца не видал.
Справили они две свадьбы в великом веселии и ликовании: брат взял в жены сестру другого брата, а сестра вышла замуж за брата другой сестры, и стали они жить честно да Бога славить.
Небылица четырнадцатая
Раз аббат достойных правил
Угадать ответ не смог;
Повар честь его сберег.
От лихой беды избавил.
Измыслил некий король, по наущению злых языков, отобрать аббатство у одного достойного аббата и передать другому; призвал его к себе и говорит:
— Преподобный отче, поелику уведомили меня, что не обладаете вы ученостию в той мере, каковой ваше звание требует; я, ради блага моих подданных и успокоения собственной совести, хочу задать вам три вопроса, и ежели вы мне их разъясните, то в двойном выигрыше окажетесь: клеветники ваши будут изобличены во лжи, а я оставлю за вами аббатство до конца ваших дней;
На что аббат ответствовал:
— Говорите, ваше величество, а я все силы приложу, дабы вопросы ваши истолковать.
— Ну так вот, — начал король, — во-первых, хочу я, чтобы вы изъяснили, какова мне цена; во-вторых, где находится середина мира; и в-третьих, что я в мыслях держу. А дабы не говорили потом, что я застал вас врасплох и принудил отвечать наугад, я даю вам месяц на размышления.
Вернулся аббат в свой монастырь, но сколько ни рылся в Священном писании и в творениях древних, нигде не мог на три вопроса найти ответы, которые бы ему достаточными показались. А поскольку означенные вопросы не выходили у него из головы, бродил он по монастырю и рассуждал сам с собою довольно громко; однажды услышал это монастырский повар, подошел и спросил:
— Что с вами, ваше преподобие?
Аббат молчит, а повар ему:
— Не побрезгуйте моим советом, сударь, ибо по одежке встречают, а по уму провожают, и малая птаха всю округу будит.
И не отступился, покуда аббат не открыл все, как было. После чего и говорит:
— Сделаем так, отче: сбрею-ка я бороду к надену ваше платье; а поскольку я немного на вас похож и к королю пойду, когда уж смеркнется, никто и не заметит обмана, приняв меня за ваше преподобие; я же честью своей клянусь, что вас из этой беды выручу.
На том и порешили: облачился повар в аббатовы ризы и, сопровождаемый слугою, как то положено по этикету, предстал перед королем. Завидя его, король велел ему сесть подле себя и спросил:
— Ну, любезный аббат, что новенького?
Отвечал повар:
— Явился я сюда, ваше величество, дабы постоять за свое доброе имя.
— Вот как, — изрек король, — ну-ка, послушаем, какие ответы придумали вы на мои три вопроса.
И говорит ему повар:
— Во-первых, спрашивали вы у меня, какова вам цена; расчел я, что двадцать девять сребреников, ибо Христа продали за тридцать. Во-вторых, интересовались вы, где находится середина мира; она у вашего величества под ногами, ибо коль скоро Земля наша круглая, как шар, куда ни ступишь ногою, там у нее середина, и ничего тут супротив не скажешь. В-третьих, должен я отгадать, что вы в мыслях держите; а то вы держите в мыслях, что говорите сейчас с аббатом, а на самом деле перед вами его повар.
Изумился этому король и вопрошает:
— Это что, правда?
А тот ему:
— Да, государь, я — повар, ибо для таких вопросов и повара довольно, и незачем беспокоиться господину аббату.
Смелость повара к его находчивость пришлись королю по праву, и он не только аббатство оставил за его хозяином, но и самого его щедро наградил.
Небылица девятнадцатая
Не хотел Танкред с Фебеей
Брандианы честь сберечь:
Брат на брата поднял меч,
Злобы в сердце не имея.