Испанские репортажи 1931-1939
Шрифт:
Хозяевами в стране являются интервенты. Одна испанка рассказала мне, что она ехала с двумя детьми из Вальядолида в Бургос. Ночью ее выкинули из вагона первого класса на перрон. «В чем дело?» – «Первый класс приказано очистить». Женщину испанские солдаты впустили в переполненный третий класс, а вагон первого класса заняли немцы. Они были одеты в штатское, все в одинаковые новенькие костюмы, и оказались артиллеристами, только что прибывшими из Германии. В больших городах лучшие гостиницы заняты немцами: в Сан-Себастьяне – «Мария Кристина», в Бургосе – «Мария Исабель», в Бильбао – «Карльтон», в Сарагосе – «Гран отель». В свои гостиницы, рестораны, клубы, кафе немцы неохотно впускают испанцев. Они живут, как европейские колонизаторы где-нибудь в Центральной Африке, стараясь избегать сношений с туземцами.
За
Итальянцы раздражают население чванливостью («это мы вас спасли от красных») и вымогательствами. Каждый день жалобы: итальянцы не платят в ресторанах, ездят без билетов в автобусах, грабят базарных торговок. В Вальядолиде выходит газета на итальянском языке «Иль леджионарио». В Паленсии находится итальянский госпиталь. Ввиду этого охрану порядка в Паленсии [305] итальянцы взяли на себя: они проверяют документы проезжающих через этот город. Один испанский лейтенант жаловался мне, что итальянцы заполняют все публичные дома: «Мы получаем только жалованье, а им дают еще диетас (суточные)…» В Сан-Себастьяне на улице Гарибай открыт роскошный «Дом фашио». Лекционный зал пустует, зато в баре всегда дым коромыслом. Послу Италии графу Виола да Кампальто пришлось выступить с педагогической речью: «Все итальянцы, находящиеся теперь в Испании, наравне с легионерами сражаются за дело фашизма и должны соответствующе себя вести».
После мобилизации многие добровольцы – рекете, которые находились в отпуску, отказались вернуться на фронт. Население защищало их, и дело дошло до кровавых стычек с гражданской гвардией. Наварра была испанской Вандеей. Но не прошли даром ни террор, особенно свирепствовавший в этой провинции, ни потери, понесенные наваррскими дивизиями. О том, какое опустошение произвела война в Наварре, можно судить по следующему примеру: в деревне Леиса 1800 жителей, из них 46 убиты на фронте. Каждый день поезда привозят в Наварру раненых. Улицы Памшюны полны инвалидами. Наваррцы спрашивают: «Когда это кончится?»
На границе с Францией стоит бригада мобилизованных басков. Среди них почти нет фашистов. «Почему не уходите во Францию?» Ответы однообразны: «Они расстреляют отца» или «Они убьют жену».
Кто правит фашистской Испанией? Немцы, итальянцы и кучка политиканов старой монархической Испании: католическая СЕДА – друзья Хиля Роблеса, каталонская «Лига» Камбо, Мартинес Анидо, его приятель министр внутренних дел Серрано Суньер. Это – правительство помещиков, иезуитов и банкиров.
Рекете считают, что их надули. Они возмущены насильственным слиянием с фалангой. Наваррский капеллан Иларио Ябен в «Диарио де Наварра» упрекает фалангистов за безбожие. Фалангисты отвечают ему в «Эральдо де Арагон»: «Мы признаем религию, но без исповедей, без икон и без глупых попов». Рекете считают законным королем Испании дона Хавьера, а в Бургосе «англоманы» теперь поговаривают о возвращении на престол сына Альфонса XIII дона Хуана. Это, разумеется, весьма огорчает рекете, которые вот уже целый век дерутся, чтобы посадить на престол представителя династии [306] Бурбонов Пармских. 2 июля в Памплоне состоялось тайное совещание рекете «Ла хунта карлиста де герра». Было произнесено немало горьких речей: «Рекете несут самые большие жертвы. После Биельсы их сразу послали в Левант. Пора взять то, что принадлежит нам по праву». Генерал Франко, однако, не уступает. Недавно он сместил памплонского председателя «Объединенной фаланги» рекете Хуана Ортигоса. Муниципальный совет Памплоны в виде протеста подал в отставку.
Каждый день происходят столкновения между рекете и фалангистами. Я видал подпольные листовки, изданные так называемыми «старыми рубашками», то есть фалангистами первой формации. Они обвиняют генерала Франко в измене «священным принципам Отсутствующего» (так фалангисты называют расстрелянного основателя фаланги Антонио Примо де вивера{127}) Газета «Арриба Эспанья» в
Конечно, до поры до времени раздоры в лагере фашистов носят характер семейных сцен: их останавливает страх перед республикой. Худой мир сможет стать доброй ссорой только в том случае, если фашистская армия потерпит крупное поражение или одержит крупную победу.
В горах Астурии, Галисии, Леона бродят небольшие отряды партизан. Для армии Франко они не представляют военной опасности: они плохо вооружены и разрозненны. Однако то, что они существуют, что население их кормит и предупреждает об опасности, показывает, насколько ненадежен фашистский тыл. Мигель Унамуно [307] накануне смерти сказал фашистам: «Вы можете победить, но не убедить». При помощи интервентов фашисты захватили две трети Испании, но, победив, они никого не убедили. В «недоброжелательности к установленному строю» можно действительно обвинить «90 процентов» испанского народа. Никогда, кажется, не было в Испании столь мало популярного правительства, и по сравнению с генералом Франко даже диктатор Примо де Ривера может быть назван народным любимцем. Гражданская война уступила место иностранному нашествию: речь идет не столько о политических воззрениях, сколько о национальном самолюбии. Если «3-й триумфальный год» не принесет генералу Франко решительной военной победы, он может оказаться последним годом эфемерного летосчисления.
Андай – Тарб, август 1938
Эбро
Эбро – Волга Испании. В стране, где мало рек, Эбро – настоящая полноводная река. Об Эбро издавна поют песни. Но никогда еще испанский народ так часто не поминал свою любимую реку, как теперь: Эбро стала смертью и славой.
Горы рыжие и розовые, на них серебристо-пепельные камни. Деревни без зелени, с домами цвета камня, уходящие вверх. Внизу быстрая ярко-желтая река.
Это было в ночь на 25 июля в два часа с четвертью: армия переправилась на вражеский берег. Застигнутые врасплох, фашисты открыли беспорядочный огонь. Лодка за лодкой причаливали к правому берегу. Переправа была нелегкой: быстрое течение, мало лодок. Одна бригада переправилась на семи лодках.
Правый берег был прекрасно укреплен. (Возле деревни Флис можно полюбоваться работой германских инженеров.) Проволочные заграждения опутывали берег. Республиканцы прорвались через проволоку, выбили фашистов из укреплений, с боем пошли брать высоты. Кое-где фашисты сразу сдавались; в других местах они оказывали сопротивление. Иногда они попадали впросак. Один боец крикнул фашистам: [308]
– Вы что здесь делаете?
– Мы в карауле.
– Идите вниз.
– Нельзя. Смены нет.
Боец рассмеялся.
– Теперь мы всех сменим. Понятно?
Надо было перебросить артиллерию. Работали паромы. Понтонеры начали наводить мосты. По какому мосту я проехал вчера? По двадцатому? По тридцатому? На следующий день, после того как республиканцы перешли реку, в два часа пополудни «хейнкели» начали бомбить мосты. Фашисты и по нынешний день не отказались от своей мечты – уничтожить переправы через Эбро. Вот привычное гудение, облака зениток, грохот. А по мосту идут грузовики со снарядами, с рыбой, с газетами. Понтонеры поют частушку:
Они их тысячу раз разрушат,
А мы их тысячу раз построим.
Мы – упрямые черти,
Мы – понтонеры Эбро.
Раненный осколком бомбы понтонер Сантьяго Альфонсо крикнул санитарам:
– Какая там к черту перевязка, когда надо делать мост!
«Хейнкели» прилетали по десяти, по двадцати раз в день. Один день был – двадцать шесть залетов. Тысячи и тысячи бомб. А по мосту идут бойцы, машины. Работают зенитки. В рыжих скалах динамит вырыл убежища для понтонеров.
Фашисты открыли шлюзы возле Тремпа, чтобы повысить воды Эбро. Четыре метра глубины, двести тридцать метров ширины. Быстрота течения – двенадцать метров в секунду. Водовороты. Но Эбро не остановила республиканцев.