Испанские тетради
Шрифт:
Другой вопрос, вызвавший в подкомитете еще большие споры, касался конкретной расшифровки понятия «существенный прогресс» в эвакуации иностранных комбатантов. Ведь от этого ставилось в зависимость предоставление испанскому правительству и Франко прав воюющей стороны.
Предвидя большие расхождения во мнениях, Плимут сделал попытку нащупать почву для соглашения путем «частных бесед» с членами подкомитета. Но ему решительно не повезло. Пришлось выходить на официальное заседание подкомитета без какой бы то ни было предварительной договоренности.
Заседание по этому вопросу состоялось 11 января 1938 года. Советская сторона заняла на нем очень твердую позицию.
– Существенная эвакуация должна быть действительно существенной, – говорил я, – то есть такой, чтобы после нее испанский конфликт стал
Далее мной были названы конкретные цифры. Советское правительство полагало возможным принять за основу для расшифровки понятия «существенный прогресс» эвакуацию из Испании 80–85% от общего числа иностранных комбатантов [107] .
107
Протоколы, т. III, стр. 531.
Представители фашистских держав на этой стадии не решились возражать нам открыто и предпочли затянуть дело. Сначала они рекомендовали Плимуту продолжать «частные беседы» с отдельными членами подкомитета, вплоть до того, как наметится какая-либо возможность соглашения (что было явно исключено). Но Плимут отказался от этого, и Корбен поддержал его. Тогда представители фашистских держав предложили рассматривать по порядку все пункты подготовленной Хеммингом программы работ комитета по британскому плану. Это заставило меня опять выступить с решительными возражениями.
– Путь, предлагаемый германским и итальянским представителями, – заметил я, – очень опасен. Программа Хемминга содержит сто тридцать четыре параграфа. Параграф, касающийся «существенной эвакуации», идет под номером сто тридцать три. Если мы сейчас займемся обсуждением программы по порядку, начиная с номера первого, боюсь, что до параграфа сто тридцать третьего доберемся только через несколько месяцев [108] .
Наша позиция возымела определенное влияние на Плимута, Корбена и других представителей «демократических» держав. Они стали склоняться к мысли, что «существенный прогресс» в эвакуации означает вывод из Испании примерно 75% всех иностранных комбатантов. Это было уже не так далеко от цифры, названной нами. Но, как всегда, представители Англии и Франции не сумели проявить достаточной настойчивости и, встретив упорную оппозицию со стороны Риббентропа и Гранди, стали пятиться назад.
108
Там же, стр. 533.
В конечном счете вопрос о «существенном прогрессе» тоже остался висящим е воздухе.
3 февраля 1938 года произошло последнее из целой серии заседаний подкомитета, посвященных разработке практических мер по осуществлению резолюции от 4 ноября 1937 года. Несмотря на то что некоторые вопросы остались нерешенными, теперь британский план контроля принял наконец такой вид, что можно уже было переходить, по крайней мере, к первым этапам его реализации.
Но тут случилось нечто на первый взгляд непонятное. Вся работа комитета, подкомитета и их многочисленных комиссий, точно по мановению волшебной палочки, замерла, и этот сложный, внутренне противоречивый организм погрузился в состояние длительного анабиоза.
В чем было дело?
Ответ на этот вопрос надо искать в событиях, происходивших тем временем не только на Пиренейском полуострове, но и в остальной Европе.
Крушение надежд
Несмотря на потерю Басконии и Астурии, вторая половина 1937 года была периодом укрепления и консолидации сил Испанской республики. Эти полгода являлись, пожалуй, высшей точкой ее развития и временем наибольших надежд на окончательную победу над мятежниками и иностранными интервентами.
Причин тому было несколько. Но самое главное состояло в том, что как раз в это время явственно обнаружились симптомы постепенного преодоления раскола в рядах испанского пролетариата (явления, которое в течение десятилетий тяготело над ним, как проклятие). Эти
Начну с первых. Коммунистическая партия Испании давно и неоднократно прилагала большие усилия к установлению дружеского сотрудничества с социалистической партией, но это не находило сочувственного отклика с другой стороны. Однако горький опыт войны заставил многих социалистов пересмотреть свое отношение к коммунистам и создал более благоприятную атмосферу для единства действий обеих партий. Учитывая это, Долорес Ибаррури выступила на пленуме ЦК Коммунистической партии Испании с большим докладом, в котором во весь рост был поставлен вопрос об организационном объединении с социалистами. Новая, единая партия рабочего класса Испании должна была руководствоваться учением классиков марксизма-ленинизма и строиться на принципах демократического централизма и железной дисциплины. Цели этой партии Долорес Ибаррури сформулировала следующим образом:
– Мы боремся за парламентскую и демократическую республику нового типа, в рамках которой все народы Испании будут пользоваться широкой свободой и правом распоряжаться своей судьбой. В защиту этой республики мы готовы отдать все, до последней капли крови. Но, как коммунисты, мы не отказываемся от нашего желания добиться в свое время победы социализма, и не только в Испании, но и во всем мире.
Пленум единодушие поддержал докладчицу и решил продолжить переговоры между центрами обеих партий – коммунистической и социалистической, – начатые еще раньше. Правые социалисты сделали, конечно, все возможное для того, чтобы саботировать наметившееся сближение с коммунистами. То же самое делал и Ларго Кабальеро под прикрытием «ультра левых» фраз. Однако давление рабочих масс в пользу объединения сил было слишком велико, и большинство социалистической партии пошло за Негрином, Альваресом дель Вайо, Рамоном Гонсалес Пенья, Рамоном Ламонеда и другими сторонниками тесного сотрудничества с коммунистами. В итоге 17 августа 1937 года была опубликована «Программа совместных действий социалистической партии и коммунистической партии», сущность которой сводилась к укреплению боеспособности Народной армии и улучшению работы военной промышленности, к планированию народного хозяйства, к установлению тесного союза между рабочими и крестьянами, к обеспечению национальных прав народов Каталонии, Галисии и Басконии, к достижению единства в профессиональном и молодежном движении. Эта программа стала основой работы обеих партий и нашла широкое применение на практике.
Серьезные перемены к лучшему происходили и в анархистском крыле рабочего движения. Уроки войны и революции (в особенности уроки каталонского путча) имели результатом совершенно небывалое в истории испанского анархизма явление: в июле 1937 года знаменитая Иберийская федерация анархистов (сокращенно ФАЙ), возникшая за десять лет до того и все это время существовавшая в качестве замкнутой подпольной организации с несколькими тысячами членов, решила легализоваться и превратиться в нечто сильно напоминающее политическую партию анархистов. Состоявшийся тогда же пленум федерации заявил, что «ФАЙ не могла бы выполнить свою миссию, если бы война была проиграна», и потому разрешил анархистам занимать общественные посты, счел желательным открыть доступ в ряды ФАЙ для «каждого работника физического или умственного труда, признающего ее генеральную линию и готового сотрудничать в осуществлении этой линии» [109] .
109
F. Jellinek. The civil war in Spain, 1938, London, p. 571.
При той роли, которую анархисты играли в Испания, эти решения ФАЙ тоже способствовали прояснению политической обстановки. В результате 1 августа 1937 года был создан Национальный комитет связи между социалистическим Всеобщим рабочим союзом и анархо-синдикалистской Национальной конфедерацией труда, дополненный аналогичными комитетами связи на местах. Совместная работа и борьба обоих профсоюзных центров (социалистического и анархо-синдикалистского) из месяца в месяц становилась все теснее и в марте следующего года закончилась подписанием Пакта единства.