Испанский гамбит
Шрифт:
Джулиан изо всех сил тащил Флорри вперед. В темноте грохот взрывов и треск автоматных очередей раздавались одновременно со всех сторон. Горизонт пылал, охваченный странным светом. Траншея казалась бесконечной. Пули врезались в землю или со своим смешным «хоп-хоп» отскакивали от мешков с песком. Вдруг Джулиан резко подался назад и, падая на землю, увлек за собой Флорри. Уже лежа, тот услышал, как мимо них пробегает огромная масса людей. Видимо, захлебнувшаяся из-за потери «максима» атака откатывалась назад.
– Слушай, нам тут не пройти. Наверное, кто-то засел в этой же траншее там,
– А, гады.
– Точно. Ужасно некрасиво с их стороны, да? Почему бы нам не отползти на сотню метров влево? Если не будем высовываться, все обойдется. А когда они вернутся на свои позиции, мы выползем и сможем добраться до своих. Правильно?
– Молодчага.
– Джулиан умница, обо всем подумает. Тогда двинули.
Джулиан вылез из траншеи и протянул Флорри руку. Тот выбрался тоже и как раз собирался ползти следом, как…
Ему показалось, что он очутился в самом центре взрыва. Больно совсем не было, только оглушительное ощущение страшного удара ниже подбородка. Этот удар опрокинул его на землю и ослепил вспышкой света и ужаса. Он сгоряча попытался снова вскочить, но не смог, силы оставили его. Флорри поднес ладонь к шее и был ошарашен, увидев, что пальцы стали мокрыми и черными.
«Господи, меня убили».
Он лежал не шевелясь, ожидая смерти. Кровь сочилась по гимнастерке. Он чувствовал, что теряет сознание и тело его немеет.
Джулиан возник рядом, его глаза были в дюйме от лица Флорри.
– Я умираю.
– Ты можешь двигаться?
– Я умираю. Уходи, тебе надо спасаться.
– Ах черт, Роберт. Можно, я немножко погеройствую перед тобой, буду делать разные великодушные предложения? В общем, побуду самоотверженным идиотом. Договорились? Вонючка, ты что-то совсем плох с виду. Не лучше, чем тогда, в пятом классе, когда напрудил в постель.
Каким-то образом Джулиан сумел перевернуть его на живот и потащил в том направлении, где был окоп. Флорри попробовал помочь ему, но ему не удалось даже пошевелиться. Джулиан наполовину тащил, наполовину подталкивал его. Над ними рвали ночь пули, с воем зарываясь в мокрую землю. Они ползли невыносимо долго, но наконец добрались до более тихого места, где небольшие овраги и кустарник могли обеспечить им хоть какую-то защиту. Джулиан приподнял его за плечи и прислонил к чему-то.
Позади неожиданно застрекотал другой пулемет.
– Черт, они притащили еще один. Пошли дальше, Вонючка.
Но Флорри лишился последних сил.
– Я не смогу.
– Сможешь, старина. Дай я на тебя взгляну. Знаешь, я не думаю, что это очень серьезно. Эти дураки испанцы ничего не могут сделать как следует. Крови, конечно, вытекло много, и ты загадил новенькую гимнастерку, но если…
– Джулиан, заткнись. Я не могу двигаться. Я знаю, что умираю.
– Ничего подобного. Пошли.
– Прошу, иди один. Уходи, наконец, черт побери, ты же всегда был таким умным. Джулиан, почему ты меня так обидел? В школе, когда перестал со мной дружить. Ты, чертов мерзавец.
– Длинная история, дружище. Сейчас не время для этого. Пойдем же, я, кажется, вижу, что там кто-то двигается. Если останемся, то попадем в лапы к этим свиньям.
– Иди один. Черт, как больно.
– Раны должны болеть,
– Я, я…
– Думай об Англии, старина. Думай о том чудном стихотворении, которое ты напишешь для Денниса Мейсона. Ты еще станешь славой Блумсбери, черт возьми.
– Ох, господи.
– Подумай о Сильвии, друг. Подумай о своей красавице Сильвии.
– Я ни о чем не могу думать.
– Подумай о ее грудях, старина. О ее больших мягких грудях. Подумай, как ты будешь сжимать их, когда она попросит тебя сделать это посильнее.
– Ты мерзкий, Джулиан.
– Подумай о том, какая она там, внизу, мягкая, влажная и такая теплая. Подумай, как ты туда заедешь и будешь чавкать, как свинья над трюфелями. Разве в тебе не просыпается интерес к жизни?
– Ты гнусный тип, Джулиан. Я должен…
– Вот это ответ, дружище. Давай поднимайся. И пошли.
– Джулиан, ты просто мерзкий.
– Вонючка, это всего лишь дырка. Но чертовски занятная дырка. Но все равно просто дыра. Пошли, старина, вставай.
Неожиданно, подняв головы, они увидели, что по гребню холма к ним направляются несколько фигур.
17
Комрад майор Болодин
Ленни Минк считал, что не имеет оснований жаловаться на жизнь. Во-первых, в печальном похмелье после дерзкой выходки Левицкого безутешный Глазанов представил его к повышению. Теперь Ленни имел чин майора СВР и командовал собственным небольшим подразделением. Но были и другие причины для радости. В деле Левицкого он явно опережал всех. И хотя Ленни знал, что шансы разыскать старого еврея ничтожно малы – Левицкий просто слишком хитер и смел, слишком он дьявол, скажем так, – зато он догадывался, для чего тот здесь оказался. Для того, чтобы найти своего бойчика.
И захватить золото.
Ленни это было известно совершенно точно. Старый еврей охотился за тем же, за чем и он сам. А чем же еще можно объяснить такую отчаянную отвагу старого дятла?
«Нет, – говорил себе Ленни, – не такой уж ты, старый дьявол, пройдоха. Найдется еврей не глупее тебя и пойдет по тому же следу. Ставка высока. Ты надеешься увидеться со своим бойчиком и услышать от него кое-что интересное? Хочешь, чтоб он показал тебе нужное направление? Для этого требуется только разыскать его».
Ленни было прекрасно известно, что этот бойчик – англичанин.
А зная это, не нужно проявлять чудеса дедукции, простой здравый смысл подсказывает необходимость выявить и взять под наблюдение группы англичан, проживающих сейчас в Барселоне. Поскольку совершенно ясно, что старый дьявол рано или поздно появится среди них и начнет разнюхивать. Таких групп было не так уж много. Прежде всего, корпус аккредитованных в Барселоне журналистов. Кучка этих циников в разутюженных костюмах собирается каждый вечер в кафе «Де Лас-Рамблас». Они потягивают виски и горько сетуют на место пребывания и своих редакторов, обмениваясь саркастическими замечаниями и время от времени заключая пари на исход этой испанской заварушки. Ленни приказал Угарте, своему первому помощнику, ведшему для него все переговоры, занять там ежевечернюю позицию.