Испанский Парнас, двуглавая гора, обитель девяти кастильских муз

де Кеведо-и-Вильегас Франсиско

Перевод Д. Шнеерсона

ЧАСЫ С БОЕМ

Вот он — живой металл, В котором жизни тайную пружину Лишь мастер искушенный угадал И воплотил в машину, Чей хитроумный ход Нам ежечасно голос подает И, вверясь провиденью, Стремится стрелкой указать ответ (Пренебрегая тенью!): Как движется по кругу жаркий свет И как по тропке этой Часы летят беспечной эстафетой, Покуда роли солнца и луны Колесикам простым отведены. Однако эта дивная машина Еще и поучительный пример Бессилья полумер, И сколько ни впивай чудные трели, Чтоб разузнать, который час настал, Сокрытый

в этом голосе металл Не достигает цели. Ты, для кого часов точнейших бой Лишь повод разразиться похвальбой, Рассудок преклони К тому, о чем тебе твердят они! Час прожитый оплачь, — не наверстаешь Минут его, и невелик запас; Пойми, что ты в один и тот же час Растешь и в смерть врастаешь. Но восхвалять часы едва ли стоит, Не то, пожалуй, будь они в чести, Гербов таких бы нам не завести. Часы и впрямь, как ты за них ни ратуй, Изящный соглядатай, Посланец тьмы, бессонный пилигрим. О как вы схожи с ним, Когда, чтобы шагать со светом в ногу, Светилу вы диктуете дорогу, Всей вашей мощи дерзостный порыв На волоске тончайшем утвердив, А он, уж такова его природа, Все тоньше и дряхлее год от года. И все ж не сторонись Тревожных откровений циферблата, В них тайну каждодневного заката Нам поверяет жизнь: Всю вереницу суток, солнц, орбит Считает смерть, а время лишь растит.

Перевод Д. Шнеерсона

СОЛНЕЧНЫЕ ЧАСЫ

Ты видишь, Флор, как, хитрой геометрии Цифирную премудрость подчиня, Мы вычисляем продвиженье дня! А ты подумал, как могло случиться, Что удалось незыблемой черте И солнца легкокрылой красоте В одну полоску слиться? Ты благодарен, тут сомнений нет, За то, что можно каждый шаг на свете Припомнить, оглядев полоски эти. Но разве только свет Всечасной жизни видишь ты, а след Всечасной смерти не подмечен зреньем? Не грех ли раздвоеньем Коверкать бытие? Как верхоглядство пагубно твое! Зови-ка лучше разум на подмогу, За косную привычку не держись, И, в солнечной узнав свою дорогу, Ты смерть откроешь, вписанную в жизнь. Ведь раз ты только тень на этом свете, Как сказано в Завете, То с тенью света солнечного схож, От цифры к цифре так же ты бредешь, Покуда не настанет обретенье Последней цифры и последней тени.

Перевод Д. Шнеерсона

К ПОРТРЕТУ, НА КОТОРОМ ЛИЦУ НЕКОЕЙ ДАМЫ СОПУТСТВУЕТ ИЗОБРАЖЕНИЕ СМЕРТИ

Чем ты отличен от кривых зеркал, Коль вот она — незримая граница, Где взор, едва от жизни отстранится, Встречает смерти мстительный оскал. Кто эту тень зловещую соткал Из блеска розовеющей денницы, Пока, в зеркальной заключив темнице, Ты на затменье солнце обрекал? И если я, решаясь на измену, По-дружески смотрю на оба лика, Мне боль твердит, что в этом правды нет. А если жизни я поддамся плену, Как ни пленяйся — налицо улика, На этот свет бросающая свет.

Перевод Д. Шнеерсона

СОНЕТ, В КОТОРОМ ГОВОРИТСЯ, ЧТО ВСЕ ВОКРУГ НАПОМИНАЕТ О СМЕРТИ

Я видел стены родины моей: Когда-то неприступные твердыни, Они обрушились и пали ныне, Устав от смены быстротечных дней. Я видел в поле: солнце пьет ручей, Освобожденный им от зимней стыни, Меж тем как стадо среди гор, в теснине, Напрасно ищет солнечных лучей. В свой дом вошел я: тенью обветшалой Минувшего мое жилище стало; И шпага, отслужив, сдалась в войне Со старостью; и посох мой погнулся; И все, чего бы взгляд мой ни коснулся, О смерти властно говорило мне.

Перевод А. Косс

НАСЛАЖДАЯСЬ УЕДИНЕНИЕМ И УЧЕНЫМИ ЗАНЯТИЯМИ, АВТОР СОЧИНИЛ СЕЙ СОНЕТ

Здесь

у меня собранье небольшое Ученых книг, покой и тишина; Моим очам усопших речь внятна, Я с мертвыми беседую душою. И мудрость их вседневно правит мною, Пусть не всегда ясна — всегда нужна; Их стройный хор, не ведающий сна, Сон жизни полнит музыкой немою. И если смерть великих унесла, Их от обиды мстительной забвенья Печать — о, славный дон Хосеф! — спасла. Необратимые бегут мгновенья, Но всех прекрасней те из их числа, Что отданы трудам блаженным чтенья.

Перевод А. Косс

О ТОМ, ЧТО ПРОИСХОДИЛО В ЕГО ВРЕМЯ, КЕВЕДО РАССКАЗЫВАЕТ В СЛЕДУЮЩИЙ СОНЕТАХ

I

Четыре сотни грандов круглым счетом; Титулоносцев — тысяча и двести (Что за беда, коль кто-то не на месте!) И брыжей миллион, подобных сотам; Нет счету скрягам, подлипалам, мотам, Побольше их, чем сладких слов у лести; Тьмы стряпчих, чья стряпня — погибель чести. Беда и горе — вдовам и сиротам; Иезуиты, что пролезут в щелку, Все дело в лицемерье и в расчете; И месть и ненависть — за речью лживой; Немало ведомств, в коих мало толку; Честь не в чести, но почести в почете; Вот образ века, точный и правдивый.

II

Подмешивали мне в вино чернила, Как паутиной, оплели наветом; Не ведал я покоя, но при этом Меня ни злость, ни зависть не томила. По всей Испании меня носило, Я был замаран мерзостным памфлетом, Вся мразь меня старалась сжить со свету, Вся сволочь мне расправою грозила. О кабачок, храм истины! О кубки! О вольное житье отпетой братьи! О резвые дешевые голубки! Пусть состоит при королях и знати, Кто в честолюбье ищет благодати, А мне милее выпивка и юбки.

Перевод А. Косс

НА СМЕРТЬ ГРАФА ВИЛЬЯМЕДЬЯНЫ

Оплачь его, изгнанница Астрея, Он был недолгим гостем в жизни дольной; Перо и речь он отдал мысли вольной И, слову жизнь даря, играл своею. Он лебедь был, и, с ветром спорить смея, Дивил он песнью дерзкой и крамольной. Не ведал он, что смерть тропой окольной Шла с каждым звуком песни все быстрее Зяписывай же злое назиданье Своею кровью, что на ране стынет, Тебя навек безмолвью обрекая: «Кто сердце выскажет, тот сердце вынет. Где речь — вина, немотство — наказанье. Я не молчал — и молча умираю».

Перевод А. Косс

ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ ИСПАНИИ В ТОМ, ЧТО, СТАВ ВЛАДЫЧИЦЕЙ МНОГИХ, ВОЗБУДИТ ОНА ЗАВИСТЬ И НЕНАВИСТЬ МНОГИХ ВРАГОВ, А ПОТОМУ ЕЙ ВСЕГДА НАДО БЫТЬ ГОТОВОЙ ОБОРОНИТЬ СЕБЯ

Гот, житель горных ущелий, сумел Объединить вместе графства Кастилии, К быстрому Бетису, к водам Хениля Вышли наследники доблестных дел. Ты получила Наварру в удел; Брак с Арагоном (брак равных по силе) Дал тебе земли Обеих Сицилии; Гордым Миланом твой меч овладел. Ты Португалию дланью железной Держишь. Приводит Колумб-мореход Готов к пределам земли неизвестной. Но берегись, чтоб враги в свой черед, Соединившись, не взяли совместно Все, что как дань тебе каждый дает.

Перевод Л. Цывьяна

ПРИЧИНЫ ПАДЕНИЯ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ

Фавор, продажная удача — боги, Вся власть — у злата, что с добром в раздоре, Кощун и неуч — в жреческом уборе, Безумье и стяжанье — в белой тоге; Достойный плахи — в княжеском чертоге, И в утеснении — людское горе, Науки, ум — в опале и позоре, В чести спесивец, пустозвон убогий. Вот знаки, что согласно предвещают Твое падение, о Рим надменный, И лавры, что чело твое венчают, Гласят о славе, но таят измены И гром карающий не отвращают Зовут его на капища и стены.