Испанский сон

Аксельруд Феликс Павлович

Намылил ломалок, заваял себе виртуальное окошечко (круглое, между прочим), и давай этот тухлый драйвер щупать издалека. Вижу — не хухры-мухры… Ну, что ж. Связал сетку из ячеек, да покрепче… модулей натаскал… инсталяшку скомпилил серьезную, с захватом… лупу соорудил… петлю то есть… Ать! Поймал! С первого раза! Дергается, сволочь, мусором плюется во все стороны, все фичи враскорячку пораскидал… Ни фига; волоку гада по макросам, ломалкой его то туда пихну, то сюда, мусор убиваю по очереди — смотрю, ругательные окна понемножку начинают скипаться. Ага, кричу! А операторы уже из него по

двое-трое выбегают — и ко мне… и уж вообще целыми строками, как пчелки у галлюцинирующего Дали… Победа! Ну, он дернулся еще пару раз — и утух.

Вырвал я из него экзешник, и — сразу на пять этажей вверх… а там…

Сперва мне показалось — просто ламер. А потом смотрю — нет… слишком большой… Кластерной цепью вращает над головой — тяжелой такой… с пряжкой… Страшный! Гикает: «Парам Аррэй!» У меня поджилки как затрясутся… экзешник потерял, мать его… «Фас!» — командую операторам, а они опять врассыпную… А он приближается, и вижу я, что не пряжка это, а праща. Хлобысь! Я — к своему окошечку, пытаюсь открыть, руки дрожат… не открывается! файл поврежден… Я от него уже инстант-шилдом… куда на фиг — защиту-то сам сломал… Все повалилось разом; все базы, всё! Одна только еще шуршит, самая последняя, но и то слышу — смертельно раненная… инвалид… юзеры вопят сверху…

Я — блокировку покрепче… уже было налепил, да клавиша Backspace вдруг залипла… Все псу под хвост; а он опять свою цепь раскручивает. Ба-бах! Все оболочки насквозь, виснут одна за другой… Пепе, кричу, быстрее в бэкап! в траншеи… лечилки заводи, встаем полевым лазаретом… А этот хватается за ядро — и опять орет: «Парам Аррэй!»… а у меня уже ни ключей, ни аргументов… Тут я не выдержал. Прямо на него, как Матросов… жертвовать собою решил… тогда он бросает ядро и делает мне так: \|/. Я смотрю — и вижу: да это тот, из «мерса»! Тут все опустилось во мне окончательно. А он расстегивает ширинку и давай меня, как из шланга, соляркой поливать!

Я и драпанул. Через все гейты, напрямую… а потом, чтоб быстрее, через вентиляционный ход.

* * *

Цыпленок умолк; только крупные капли пота, выступившие на его лбу и висках, подсказывали, сколько душевных сил он затратил, вспоминая и как бы заново переживая эти драматические события.

— Успокойся, — мягко сказал Филипп, — в последнее время ты слишком много работаешь. Может быть, мне ненадолго отправить тебя на курорт?

— Да! — крикнул Цыпленок.

Филипп почесал репу. Ясно, что про курорт он ввернул для красного словца; ему и в голову не могло прийти, что Цыпленок вдруг согласится. Какой курорт может быть для хакера? Не создающий проблем удовлетворитель — вот и весь для него курорт. Когда ж это будет, господи — удовлетворитель, да еще без проблем… Однако, что-то и впрямь здорово напугало Цыпленка, если уж он до такой степени не соображает, что говорит.

— Зайди ко мне, э-э, через час, — сказал Филипп.

— Хорошо, — кивнул Цыпленок.

Филипп повернулся и пошел прочь из узла.

— Можно я с вами? — спросил сзади Цыпленок.

— Хм. Ну давай.

Так Цыпленок и шел, дыша Филиппу в затылок, до самого Филиппова кабинета. Женечка, как обычно, валяла дурака. Не справляются люди,

подумал Филипп. Да и как справиться, в этой морально устаревшей инфраструктуре? Парочку замов бы… Пора концептуально ставить вопрос о переезде в более просторное здание.

Филипп открыл дверь и зашел в кабинет.

— А ты куда? — удивился он, увидев, что Цыпленок пытается просочиться следом. — Я же сказал: через час.

— Можно я пока посижу в уголке? — спросил Цыпленок уже почти нормальным голосом, и Филипп узрел в этом добрый знак. Небось, подумал он, за час Цыпленок придет в себя и забудет о всяких ламерах и тем более курортах.

— Нельзя, — мягко сказал он. — Иди в отдел.

Но хитрый Манолито бухнулся на диванчик и немедля притворился, что заснул от крайнего возбуждения. Понаблюдав за ним минуту-другую, Филипп махнул на него рукой и занялся текущими вопросами.

Посреди этих забот раздался сигнал телефона, и Женечкин голос сообщил:

— Филипп Эдуардович, на линии Иван Иванович.

— Откуда?

— Он не говорит.

— Тогда не надо, — сказал Филипп.

Женя исчезла, но через пару секунд появилась опять.

— Он сказал, что знает вашу супругу.

— Хм. Подожди.

Таких случаев еще не было.

— О’кей, — решил Филипп. — Давай его сюда… Алло!

— Здравствуйте, Филипп Эдуардович, — сказал незнакомый голос, бесхарактерный, как серый цвет, и даже какой-то не вполне человеческий.

— Здравствуйте. Кто вы?

— Можете называть меня Иван Иванычем, — сказал голос. — Поскольку вы никогда не увидите меня в глаза, это так, для удобства общения по телефону.

— Ага, — сказал Филипп. — Голос модулирован, да?

— Разумеется. Вы же профессионал… как и я.

— Что вам нужно?

— Деньги, Филипп Эдуардович, — мягко сказал человек. — Впрочем, не совсем мне — думаю, вы понимаете, что я только посредник… Кстати, — добавил он, — мой аппарат снабжен анти-АОНом и выходит с разных узлов… это на всякий случай, чтобы вы не утомлялись лишними хлопотами. Позже мы немножко задействуем и Интернет.

— В разговоре с секретаршей вы упомянули мою жену, — бесстрастно сказал Филипп. — Прошу вас никогда больше не делать этого.

— Охотно, Филипп Эдуардович. Просто ваш прямой почему-то не отвечает… но, точности ради, мы знаем не только вашу жену, но и вашу дочь.

Филипп помолчал. Он вспомнил о подозрениях Вальда, показавшихся ему нелепыми. Если что-то из этой серии, то почему тогда звонят не Вальду, а ему?

— Я хочу знать, — сказал Филипп, — на чем базируются ваши требования. Или ни на чем?

— Что ж, — ответил Иван Иваныч. — Это не дешевый наезд; ваше требование вполне правомерно. Вы нарушили правила честного бизнеса и оттерли конкурентов локтями; а за это надо платить.

— Мы не делали этого, — сказал Филипп.

— Делали, Филипп Эдуардович.

— Подумайте еще разок, — предложил Филипп. — Кто-то дурачит либо вас, либо ваших клиентов. Кажется, вы понимаете, что почем; если вмешаются третьи лица, вряд ли это кому-то доставит особенное удовольствие.

— Согласен, — отозвался Иван Иваныч. — В таком случае заплатите, и закроем этот неприятный вопрос.