Испанский театр "Золотого века". Пьесы (сборник)

де Вега Лопе Феликс Карпио

Педро Алонсо? Вы в цепях?

Надеты кандалы двойные

На ваши ноги. За какую

Вину вас мучат так жестоко?

Дон Фернандо. А вам молва не рассказала?

Гарсеран. Нет.

Дон Фернандо. Ну, так слушайте. Меня

Прошедшей ночью оскорбил

Один сеньор. Он мог быть смелым:

С ним было трое верных слуг.

Но посчастливилося мне

Убить двоих и тем начало

Возмездью

положить. С другими

Я б так же поступил, но мне

В том помешал дозор. Тут ливень

Ударов хлынул на меня, —

Нет, меньше высыпает граду

Из хмурой тучи знойным летом

Холодный вихрь. Я уступил —

И отведен в тюрьму был ими.

Они в двойные кандалы

Мне заковали ноги. Тут

Ко мне, чтоб выправить «патент»

(Как это любят делать в тюрьмах

По праву узников старинных),

Гурьба явилась смельчаков.

Остаток ярости собрал я,

Схватил тюремный прут и им

Я прогулялся по затылкам

У четверых иль пятерых,

Пока на шум не прибежала

Охрана. На руки мне цепь

Тогда надели, чтоб смирить

Мое безумье.

Гарсеран. Странный случай!

Дон Фернандо. Чему дивитесь вы, сеньор?

Невинный человек подобен

Быку: в него вонзают пику,

А он ревет и на плаще

Свою сорвать стремится ярость,

Отмстить хозяину бессилен.

Теперь, сеньор мой, Гарсеран,

Скажите мне, беда какая

Вас привела в тюрьму? Грозит ли

Недуг вам смертью? На кладбище

Живых загнала вас судьба

Или вина?

Гарсеран. Мой жалкий жребий!

Так велики мои несчастья,

Что, хоть умри я сотни раз,

Мой злобный рок мне будет верен.

Дон Фернандо. Не огорчайтесь так. Готов

Я поручиться, если только

Дадите вы на то согласье, —

Что я свободу возвращу

Вам раньше, чем росой жемчужной

День первый увлажнит поля.

Гарсеран. А вы не шутите?

Дон Фернандо. О нет!

Исполню все, что обещаю.

Вы мне свою доверьте волю.

Все остальное на себя

Беру я.

Гарсеран. Узнику свободу

Вернете вы и в мертвеца

Вдохнете жизнь.

Дон Фернандо. Теперь молчанье.

Меня в тюремном лазарете

Вы ждите этой ночью.

Гарсеран. Если

Я жизнь и волю получу

Из ваших рук, как вы сказали,

Я вам охотно их вручу.

О, верьте мне, что так же с вами

Я поступил бы: чувством дружбы

Я

к вам проникся с той поры,

Как вас узнал. В вас слепок верный,

Живой портрет, отображенье

Я вижу бедного Фернандо

Рамирес… Мы друзьями с ним

Такими были, что века

Подобной дружбы не видали.

Дон Фернандо (в сторону). О, если б мог ему открыть

Я тайну, спрятанную в недрах

Души моей! Но нет, опасность

Так велика, что принуждает

Она меня быть осторожным. —

Скажите, разве не нашли

Его заколотым в Мадриде?

И не ему ль Бельтран Рамирес,

Алькайд мадридский, был отцом,

Тот, что на площади казнен был

По приговору?

Гарсеран. Да, он самый.

Дон Фернандо. Дай бог скорей открыть всю правду.

Молва недаром утверждала —

Казнен алькайд не за грехи

Был, а из зависти.

Гарсеран. Готов

Я жизнь отдать за эту правду.

Дон Фернандо. Вы – благородный человек.

Поверьте, что во мне найдете

Другого вы Фернандо, если

Судьба к нам будет благосклонна

И дружбу примете мою.

Гарсеран. Вот вам рука моя и слово.

Дон Фернандо. И я, как должно, их ценю.

Сцена XI

Камачо, Корнехо, Харамильо; те же.

Камачо. Раз он сказал, – а он отвагой

Своей прославлен, – так тому

И быть. Задумал – и исполнит.

Корнехо. Камачо, я того же мненья.

Харамильо. И лучше уж разбиться сразу,

Одним прыжком убив себя,

Чем умолять о милосердье

Чертей тюремных. Вот он сам.

Камачо. Заговорим с ним, Педро, друг!

Дон Фернандо. А, это ты, Камачо?

Камачо. Да.

Я передал ваш план Корнехо

И Харамильо (вожаки

Они всех храбрых). Насчитали

Мы двадцать удальцов, готовых

Помочь побегу и составить

Дружину вашу.

Дон Фернандо. Так на волю

Скорей, товарищи! Судьба

Недаром смелым помогает,

Она им друг. Одну опасность

Ослабим мы другой, ей равной.

Нелепо, чтобы столько жизней

Зависело от двух крючков

И росчерков пера: оно

Не только воздух рассекает,