Исполин над бездной
Шрифт:
29
Очнувшись от сна, Рэстис не спешил открывать глаза. Во всем теле он чувствовал страшную усталость, словно его избили накануне палками. Голова разламывалась от боли, во рту пересохло, свинцом налитые веки не хотели подниматься. "Неужели я заболел?" - с тревогой подумал он. Но эту мысль тотчас же вытеснила другая, еще более тревожная. Вспомнилось все вчерашнее: купание, обед с коньяком, беседа о религии и бессмертии, лаборатория, укол... "Сон это был или не сон?!" - охваченный страхом, размышлял Рэстис. В памяти всплыли новые подробности: договор об обмене телами, два миллиона суремов... Наверное, он так вчера набрался коньяку, что ему черт знает что померещилось!.. Успокоившись, он раскрыл глаза. Сквозь щели в жалюзи пробивались веселые солнечные зайчики. Разгоралось чудесное весеннее утро. Рэ Шкипер сощурился от света и невольно поднял к глазам руки. Из груди его тотчас же вырвался хриплый вопль. Вместо огромных сильных рук он увидел две хилые старческие кисти с синими прожилками. Как перебитые, упали эти страшные чужие руки назад на диван, а все длинное худое тело Шорднэма забилось в судорожных рыданиях. - Охмурил проклятый старик! Всучил договор! Отнял мое тело!
– всхлипывал он, охваченный безнадежной тоской. В коридоре послышались тяжелые шлепающие шаги. Раздался стук в дверь. Но Шорднэм на него даже не обернулся. Он был целиком во власти своего неслыханного горя. Стук повторился, потом раскрылась дверь, и в кабинет вошла Нагда в переднике и с косынкой на голове. Лицо ее пылало гневом, глаза метали молнии. - Ведеор профессор! Украдкой вытерев слезы, Рэ Шкипер обернулся и устремил на экономку грустный взор. - Ведеор профессор! Я двадцать лет прослужила вам верой и правдой и никогда не позволяла себе ничего такого! Извольте мне объяснить, что происходит в нашем доме, или же я немедленно беру расчет и уезжаю! - Где происходит?.. Что? В чем дело?..
– растерянно пробормотал Рэстис. -И вы еще спрашиваете?!
– все более распаляясь, вскричала Нагда.
– У самих в спальне на холостяцкой постели спит какая-то цыганка-потаскушка, а они еще спрашивают, в чем дело! Стыдно, ведеор профессор, в вашем преклонном возрасте!.. -Цыганка? Где? Покажи!
– взволнованно произнес Шорднэм и, кряхтя, поднялся с дивана. - Извольте, коли вы не помните, кого ночью принимали! Нагда двинулась вперед, Рэ Шкипер, в измятом после сна белом халате, зашагал на своих длинных ногах вслед за ней. Распахнув дверь в спальню, Нагда патетически воскликнула: - Вот она красавица! Полюбуйтесь! В постели профессора, еще не опомнившаяся после сна, непричесанная и измятая, сидела Арса и с ужасом глядела на вошедших незнакомых людей. -Арса! Арцисса! Как ты сюда попала?!
– радостно гаркнул Рэ Шкипер своим резким металлическим голосом и бросился к своей подруге с распростертыми объятиями. Но Арса с воплем ужаса уклонилась от такой фамильярности. Она отпрянула от жуткого старика, забилась в самый угол постели и на всякий случай заслонилась подушками. - Рэстис! Рэстис! Рэ! Помоги! Где ты, Рэстис?!
– кричала она в отчаянии на весь дом. Рэстис вспомнил о своей новой внешности, и им овладела бешеная злоба. Он вспомнил, как встретился с дородной экономкой вчера в переулке и как она потом накрывала для него стол. Она все знала! Она сообщница Нотгорна! Она могла предупредить, могла рассказать обо всем еще тогда, в переулке! Это она во всем виновата!.. Глаза Шорднэма сузились от ярости. В его положении ему просто необходимо было сорвать на ком-нибудь гнев, отвести сердце, и ни в чем не повинная Нагда оказалась тут для этого весьма кстати. - Гадина! Бестия! Если ты хоть раз еще попадешься мне на глаза, я разорву тебя в клочья! Марш в свою комнату, пока цела, или я за себя не ручаюсь!!!
– заклокотал Рэ Шкипер, брызгаясь слюной, и, воинственно подняв сухонькие кулачки, длинный, белый, страшный, как привидение, двинулся на бедную экономку. - Боже единый, опять припадок!..
– пятясь к двери, проговорила Нагда и, повернувшись, со всех ног ударилась бежать на кухню. Разделавшись с ненавистной экономкой и удовлетворив этим свою жажду мщения, Рэстис снова направился к своей подруге. Но Арса глядела на старика с таким ужасом, словно это был по меньшей мере людоед. Стоило Рэстису сделать к ней один шаг, как она принималась пронзительно визжать на весь дом и биться в своем углу, как пойманная птица, призывая на помощь своего друга. Шорднэма это быстро утомило. Он устало опустился в кресло. Арса из своего угла зорко следила за каждым его движением. Убедившись, что жуткий старик не собирается на нее нападать, она несколько успокоилась и, осмелев, первой заговорила с ним: - Я уже знаю, кто вы такой. Вы профессор Нотгорн. Это к вам поступил Рэстис Шорднэм на службу. Но не думайте, что вы можете обращаться со мной, как с той полной женщиной, которую вы выгнали! Я вам не позволю этого! Я не какая-нибудь девушка с улицы, чтобы вы сразу тыкали мне и бросались ко мне со своими объятиями! Может быть, Рэстис Шорднэм вам сказал, что я цыганка, но даже он не знает, кто я такая! Ему я не сказала, а вам скажу, чтобы вы держали себя, как подобает воспитанному человеку! Я дочь профессора Пигрофа Вар-Доспига, главного научного консультанта его святости гросса сардунского!.. А теперь, ведеор профессор, извольте мне сказать, где мой друг Рэстис Шорднэм, а потом соблаговолите удалиться, чтобы я могла одеться! - Кто ты, кто?..
– вытаращив глаза, растерянно проговорил Рэстис. - Я дочь профессора Вар-Доспига, Арцисса Вар-Доспиг! А теперь скажите мне, где Рэстис Шорднэм, который ночью привел меня в эту комнату и оставил здесь одну?! - Я Рэстис Шорднэм! - Вы, ведеор профессор?!. - Да, я, я, я! Я Рэстис Шорднэм из Марабраны! Я Рэ Шкипер! Это я вчера пришел вместе с тобой в этот проклятый городишко наниматься сторожем обезьяны! Это я с тобой закусывал в трактире "У Старой Липы"! Это я уговаривал тебя остаться со мной в Ланке и ждать меня вечером на площади у храма бога единого! Это я... Заговорив о своем несчастье, Рэстис Шорднэм уже не мог остановиться. Сбиваясь и путаясь, он принялся торопливо рассказывать Арсе о своем вчерашнем приключении. И странное дело, по мере того как он вспоминал отдельные подробности своего знакомства с профессором Нотгорном, продолжительную беседу с ним, заключение договора и приготовления к операции, к нему постепенно возвращалось душевное равновесие. Речь его становилась все увереннее и спокойнее. В конце концов рассудок его полностью одержал верх над инстинктом.
30
Аб Бернад метался по своему темному чулану, скуля, как от зубной боли. Он слышал, как Шорднэм выгнал Нагду из спальни, слышал отчаянные вопли Арсы и понял, что бывший марабранский токарь не может быть доволен своей новой физической оболочкой. Да могло ли быть иначе? Ведь потерянную молодость не возместят никакие миллионы!.. Почуяв, что в Шорднэме он приобрел сильного союзника для борьбы с Нотгорном, аб решил ему открыться. Но тут-то на него и напали всяческие сомнения. Открыться нетрудно. Но вдруг Нотгорн неожиданно вернется?! Вдруг он только для отвода глаз покинул свой дом, а сам где-нибудь затаился и наблюдает за поведением аба?! Впрочем, нет, не может быть! Нотгорн ушел. Нотгорну нужно ведь скрыться, бежать подальше! Он не будет околачиваться вокруг дома. Он уже далеко. Может быть, он уехал в Марабрану, а там сядет на пароход и уплывет за границу?! Нужно действовать! Нужно действовать! Нужно открыться Шорднэму! Прочь все страхи и колебания! О повелитель вселенной, помоги своему верному служителю, благочестивому абу Бернаду! Ашем табар!.. Аб Бернад вышел из чулана и, бесшумно ступая своими кривыми лапами, направился в столовую. Нагда все еще отсиживалась на кухне, а энергичная Арса хлопотала в спальне. Как аб и ожидал, в столовой был один Рэстис Шорднэм. Он сидел за неубранным со вчерашнего дня столом и пил пиво. Когда аб вошел, Рэ Шкипер посмотрел на него с откровенным любопытством, но не сказал ни слова. По-видимому, он решил, что не стоит затрагивать этого хотя и дрессированного, но все же весьма опасного лесного гиганта. Ухватившись лапой за один из стульев, аб осторожно отодвинул его и присел к столу. Шорднэм улыбнулся и погладил свой череп характерным жестом Нотгорна. У аба от этого жеста мороз побежал по коже и вздыбилась шерсть на загривке. Но он тотчас же овладел собой и сказал хриплым гортанным голосом: - Будьте столь добры, ведеор Шорднэм, налейте и мне стакан пива! Рэ Шкипер вздрогнул от неожиданности и уставился на орангутанга с безмерным удивлением. Ему не верилось, что именно зверь обратился к нему с человеческой речью. На всякий случай он даже осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться, нет ли в комнате еще кого-нибудь. Пришлось абу повторить свою просьбу, глядя старику прямо в глаза. - Черт меня побери, эта обезьяна умеет говорить!
– пробормотал Рэ Шкипер в превеликом изумлении, но все же откупорил бутылку и наполнил еще один стакан пенистым напитком. - Пей, Кнаппи!
– сказал он ласково.
– Хоть ты и животина, но, видно, любишь пиво и умеешь вежливо попросить его!.. Аб Бернад с удовольствием осушил бокал и проскрежетал: - Благодарю вас, ведеор Шорднэм... - Ого! Ты не только умеешь говорить, но даже знаешь мой секрет! Как ты узнал, что я не профессор Нотгорн, а твой наставник Рэстис Шорднэм? У тебя что, инстинкт настолько развит или что?.. - Я все знаю, ведеор Шорднэм... Помните вчера, когда вы пришли, я пытался заманить вас в сад? - Помню, Кнаппи, как же! Ты был просто уморителен в тот момент! - Согласен, что я был смешон, но не в этом теперь дело!.. Ведеор Шорднэм, я должен вам открыться! Я в такой же мере орангутанг, в какой вы девяностолетний старик. Я одна из жертв проклятого Нотгорна. Разрешите представиться, аб Бернад, настоятель местного храма бога единого!.. Не дав Рэ Шкиперу опомниться, аб торопливо рассказав ему всю историю своего столкновения с Нотгорном. Под конец он даже всхлипнул и пустил слезу. Но реакция Шорднэма на его страшный рассказ была совершенно для него неожиданной. Старик принялся хохотать, как сумасшедший, и лупить себя при этом по тощим ляжкам. - Ой, не могу! Ой, убил! Ой, совсем зарезал!!!
– орал он сквозь смех. Ведь это же!.. Ведь такое надо придумать! Почтенного аба загнать в обезьяну!.. Ай да Нотгорн! Ай да ученый! За такой отличный анекдот ему все можно простить!.. Арса! Арса! Поди сюда, крошка моя! - Что вы!
– испугался аб.
– Зачем вы ее зовете?! Ведь я же видите в каком виде!.. - Берите мой халат! Рэстис великодушно снял с себя измятую белую хламидину и набросил ее на лохматые плечи орангутанга, сам оставшись в одной рубашке и брюках. Прибежала Арса. Увидев в столовой обезьяну, она ахнула и округлила свои выразительные черные глаза. - Рэ, кто это?! - Это тот самый орангутанг, сторожить которого я нанялся!.. Впрочем, вру! Теперь это не орангутанг, а благочестивый аб ланкского прихода! Прошу любить и жаловать! - Не говори глупости, Рэ! Обезьяна не может служить в храме бога единого! - Может, ведрис Арцисса!
– проговорил аб в сильнейшем волнении.
– Впрочем, что я говорю! Конечно, не может! Но ваш друг сказал правду. Я действительно настоятель местного прихода аб Бернад!.. Выслушайте меня, ведрис Арцисса! Вид говорящей обезьяны, едва прикрытой белым халатом, привел Арсу в великое смущение. Она скорее упала, чем присела на нотгорновское кресло, лишившись на время дара речи. Аб Бернад воспользовался этим и пересказал еще раз свою удивительную историю. Он рассчитывал снискать расположение девушки и довольно-таки преуспел в этом намерении. Арса, уверенная в том, что профессор Нотгорн великий, но злой гений, нисколько не удивилась перевоплощению аба и от всей души ему посочувствовала. Рэ Шкипер тоже теперь не смеялся. Но он ошеломил свою подругу и аба Бернада по-другому. Отпив из стакана несколько глотков пива, он сказал: - Вы настаиваете, друзья мои, на том, что профессор обманул меня. Я не могу этому поверить. Но допустим на минуту, что вы правы. Что от этого меняется? Я слышал по радио Гионеля Маска. Это просто здорово! Правильно сделал Нотгорн, что спас от смерти такой талант. Да и со мной он, пожалуй, поступил правильно. Профессор Нотгорн двигает вперед большую науку. Я верю, что он всерьез решил уничтожить по всей земле эту заразу, именуемую религией. Не пыхтите, аб, это правда! Поэтому Нотгорн имеет право продлить свою жизнь любой ценой. Он делает это не для себя лично, а для всех!.. - Ты просто сумасшедший человек, Рэстис Шорднэм!
– вскричала Арса.
– Разве можно отказываться от молодости, от жизни ради чьих-то научных достижений?! Ты обо мне хотя бы подумай! Или ты и от меня решил отказаться для того, чтобы Нотгорн осуществил свои бредни?! Нет, если ты человек, если ты дорожишь мной хоть немного, ты поедешь в Сардуну, разыщещь негодяя Нотгорна и отберешь у него свое тело! Пусть он достает себе второго идиота, вроде бедного Фернола Бондонайка!.. Собирайся, Рэ! Чемоданы у меня уже уложены, а денег у нас вообще больше чем нужно! - Ну что ж, ехать так ехать. Раз ты так хочешь. Устрою пока перевод нотгорновских миллионов в Марабрану, а дальше будет видно...
– сразу согласился Рэстис и пошел переодеваться. Воспользовавшись отсутствием Шорднэма, аб Бернад наскоро дал Арсе необходимые инструкции. Он убедил ее, что в Сардуне они с Шорднэмом должны остановиться в гостинице "Кристалл". Там Арса разыщет доктора Канира и Гионеля Маска. Им она расскажет о новых преступлениях Нотгорна и передаст категорический приказ аба: немедленно связаться с Гроссерией и просить управы на зарвавшегося безбожника...
31
Для ланкского священника наступили томительно однообразные дни в опустевшем доме Нотгорна, Правда, Нагда окружила его всесторонней заботой: кормила, купала, расчесывала его длинную рыжую шерсть, позволяла вволю резвиться в саду. Если бы не напряженное ожидание вестей из Сардуны, аб должен был бы признать, что жизнь обезьяны при хорошей хозяйке нисколько не хуже жизни служителя бога единого. Но, находясь постоянно во власти неизбывной тревоги, аб Бернад не мог ни насладиться как следует своим приятнейшим положением, ни по достоинству оценить его. По ночам аба все чаще мучили кошмарные сновидения. То он бежал по джунглям, преследуемый охотниками, то прятался от кровожадных хищников на самой верхушке дерева, то пытался проповедовать веру в бога единого своим лохматым сородичам, и те изгоняли его из орды, забрасывая грязью и палками. А днем, когда он слонялся по тихому саду, ему за каждым кустом мерещился мстительный Нотгорн с пистолетом в руке. Лишь в чулане на подстилке он чувствовал себя в относительной безопасности. Так прошло четыре дня. На пятый день в сознании аба произошел перелом. Впервые он спал ночью спокойно, без кошмаров, а утром проснулся в отличнейшем расположении духа. Плотно позавтракав, он тотчас же убежал в сад, ни разу не вспомнив ни о Нотгорне, ни о своих сардунских делах. Раскачиваясь на ветвях платана, он наслаждался своей силой, ловкостью, свободой движений, и думалось ему почему-то не о храме бога единого, а о родных джунглях... В этот день почтальон принес письмо из Сардуны, адресованное "домоуправительнице профессора Нотгорна ведрис Нагде". Распечатав его, добрая женщина несказанно удивилась. Из конверта со своим именем она вынула другой запечатанный конверт, на котором было написано: "Именем профессора Нотгорна, не вскрывать! Передать немедленно в руки (в лапы) орангутангу Кнаппи!" Нагда повертела конверт в руках, но так как аб Бернад присутствовал при этом и с нетерпением заглядывал через ее плечо, ей не оставалось ничего иного, кроме как вручить конверт по назначению, что она и сделала, вздохнув не без сожаления: - Ну и дела пошли, боже ты мой единый! В жизни своей не слыхала, чтобы обезьяны письма получали!.. Схватив конверт, аб стремительно помчался в сад и забрался на самую верхушку платана. Здесь он с удобством расположился на развилке сучьев, вскрыл письмо и прочел в нем следующее: "Ваше благочестие, многоуважаемый аб Бернад! Простите, что я так долго не подавала о себе вестей. Получилось так не потому, что я забыла о вас, а потому, что на деле все оказалось иным, чем вы предполагали. Доехали мы с дядюшкой благополучно и остановились в гостинице "Кристалл". Старик мой в дороге расклеился, так что его сразу пришлось уложить в постель. Лишь после этого я пошла искать ваших друзей. Привратник, к которому я обратилась, рассказал мне следующее: Вчера, ранним утром, в гостиницу "Кристалл" пришли два ведеора с легким ручным багажом. Они сняли одну комнату на двоих и записались в книгу под именем доктор Канир и Фернол Бондонайк. Потом они заперлись у себя в номере и долго из него не показывались. Незадолго до полудня из номера вышел доктор Канир, расстроенный и бледный. Спустившись в вестибюль, он приказал привратнику срочно вызвать такси. Привратник выполнил приказ и умышленно проводил сердитого ведеора до самой машины. Ему удалось услышать, как ведеор Канир приказал шоферу ехать в Гроссерию. Доктор Канир вернулся под вечер, но не в такси, а в шикарном лоршесе с номерным знаком Гроссерии. С ним вместе приехал важный толстый ведеор, в котором, несмотря на его гражданский костюм, привратник без труда узнал духовное лицо очень высокого ранга. Доктор Канир и этот толстый поднялись наверх и пробыли в номере не менее часа. Вниз они сошли уже втроем, причем доктор Канир и Фернол Бондонайк прихватили с собой свои вещи. Молодой человек выглядел совершенно растерянным и подавленным. Я вернулась к себе в комнату и сказала дядюшке, что Канир и Бондонайк в "Кристалле" не живут. Он ответил, что это его не касается, и сделал мне строгий выговор за то, что я суюсь не в свои дела. Ему тогда было еще очень плохо, и поэтому я не стала раздражать его. К вечеру моему старику стало лучше, и он велел подать в номер ужин и свежие газеты. Ночью он спал хорошо, но утром поднялся чуть свет и разбудил меня. Я собиралась в этот день заняться поисками вашего обидчика, но дядюшка категорически запретил мне это делать. После завтрака он позвонил по телефону в банк, назвал себя именем вашего обидчика и просил прислать уполномоченного. Когда банковский чиновник приехал, старик занялся с ним формальностями по переводу двух миллионов суремов в адрес профсоюзной организации завода "Куркис Браск и компания" в Марабране. Я хотела было уговорить его, чтобы он с этим повременил, но он выставил меня из номера и велел посидеть в ресторане, пока не позовет. После того как банковский чиновник, расстроенный приказом о переводе такой огромной суммы, уехал из гостиницы, дядюшка пригласил меня наверх. Я думала, что он один, а у него сидели двое газетчиков и расспрашивали о работе "ведеора академика" и о цели его приезда в столицу. Дядюшка очень важничал и наговорил им много всякой чепухи. Меня он представил своей внучатой племянницей, и мне тоже пришлось отвечать на разные вопросы и позировать перед фотокамерой. После этих газетчиков пришли другие, потом третьи, и так продолжалось весь день. К вечеру эта газетная сумятица прекратилась, но зато началось другое. Стали приходить разные делегации и просто бывшие коллеги "профессора". Поздно вечером у дядюшки было два очень интересных разговора по телефону. Сначала позвонил его высокопревосходительство верховный правитель Гирляндии. Он справился о здоровье "ведеора академика" и пригласил его на другой день отобедать. Дядюшка вежливо отклонил приглашение, сославшись на то, что плохо себя чувствует. Сразу после этого позвонил его святость гросс сардунский. Он что-то долго говорил дядюшке, но тот, как заведенный, отвечал одно и то же: "Не могу, ваша святость, никак не могу!" А после разговора рассмеялся и сказал мне, что теперь-то и начнется самая настоящая работа. На другой день, ваше благочестие, мне удалось вырваться из гостиницы и поездить по Сардуне. Вашего обидчика мне увидеть не удалось, но я не теряю надежду... Это письмо я пишу вам в ресторане. У дядюшки сидят трое каких-то духовных лиц из Гроссерии. Они скорее потребовали, чем попросили у него часовой разговор. Дядюшка согласился и, оставив гостей в комнате, проводил меня до лифта. Он нарочно это сделал, чтобы сказать мне, что, если что-нибудь случится, я должна немедленно уехать. Не знаю, чем окончится разговор с представителями Гроссерии, но, по-моему, это к лучшему. Не могу понять, почему он так упрямится и не хочет раскрыть правду. Он упорно выдает себя за прославленного ученого и этим прикрывает вашего обидчика. Но в Гроссерии уже, по всей вероятности, знают многое от доктора Канира и Бондонайка и принимают необходимые меры. Я уверена, что все кончится благополучно и что моему другу и вам, ваше благочестие, вернут украденные тела. Когда будет что-нибудь новое, я опять напишу вам, а пока прошу вашего пастырского благословения и остаюсь в глубочайшем к вам уважении ваша преданная Арцисса". Содержание этого письма не сулило абу ничего утешительного. Но, как ни странно, его это нисколько не опечалило. Изорвав письмо в мелкие клочки, аб с удовольствием засунул его в пасть и проглотил. Затем, испустив победоносный рев, принялся носиться с дерева на дерево по всему саду.
32
На территории Гроссерии, в подземном помещении одного из дворцов, который официально числился по ведомству печати и пропаганды, находился тайный штаб Барбитского Круга. Эта некогда могущественная религиозная организация, давшая в минувших веках целую плеяду воинственных гроссов и вершившая судьбы всего государства, была сорок лет назад под давлением общественного мнения запрещена и объявлена незаконной. Однако, распустив официально все свои ложи, Барбитский Круг ушел в подполье, откуда продолжал вмешиваться не только в религиозную, но и в политическую жизнь страны. Когда секретарь гросса сардунского щеголеватый протер Мельгерикс привел в штаб Барбитского Круга своего коллегу протера Вигурия, последний изобразил на лице удивление и возмущение. Большая сумрачная зала без окон была пуста. В ней не было никаких украшений, никаких знамен. Лишь посредине стоял огромный каменный стол в форме круга, с гладко отполированной поверхностью и с золотым светильником в центре. Вокруг стола громоздились каменные скамьи без спинок. Увидев знаменитый барбитский стол, протер Вигурий воскликнул: - Ваше беспорочество, я отказываюсь верить своим глазам! Неужели я вижу стол... - Безусловно, безусловно, дорогой коллега!
– поспешно подтвердил протер Мельгерикс.
– Это и есть стол Барбитского Круга, стол великого Альгрида. - Но ведь стол Альгрида разбили сорок лет назад на тысячу осколков и утопили в Лигаре! - То был не настоящий стол великого Альгрида, то была подделка, сфабрикованная, чтобы одурачить толпу... Садитесь, ваше беспорочество. Сейчас мы здесь одни, и наш разговор никто не может подслушать. Протеры уселись на холодные каменные скамьи и положили руки на гладкую поверхность стола, по которой плясали багровые блики, отбрасываемые пламенем светильника. - Я весь внимание, ваше беспорочество, - вкрадчиво произнес опальный протер и уставился на огонь светильника. - Дело вот какое. Барбитский Круг заинтересовался работами профессора Нотгорна, - твердо начал протер-секретарь, вскинув бородку.
– А вы, ваше беспорочество, сделали самое главное для выявления сущности его открытия. Поэтому мы решили привлечь вас к более тесному сотрудничеству. - Благодарю вас, ваше беспорочество!
– с важным видом произнес Вигурий. - Не стоит, - кивнул Мельгерикс и продолжал: - Гионель Маск, воплотившийся в тело Фернола Бондонайка, начисто теперь отрицает себя самого и упорно твердит, что он и есть Фернол Бондонайк из марабранского Гух-Норба. Мы устроили ему испытание. Каким-то образом он опознал мать Фернола среди без малого двух десятков нищих старух, специально для этого привезенных из Гух-Норба в Гроссерию. Никаких результатов не дали и те разнообразные испытания, которым подвергал этого упрямого парня доктор Канир. Однако вопреки тому, что ни его святость, ни научный консультант его святости профессор Вар-Доспиг не допускают мысли о восстановлении души в результате каких-то физиологических процессов, прецедент Маска-Бондонайка ясно говорит о том, что это возможно. Но это не самое главное. - А что самое главное? - Самое главное вот что. От Барбитского Круга не ускользнуло то обстоятельство, что с того дня, когда сам профессор Нотгорн открыто приехал в Сардуну, его святость Брискаль Неповторимый все чаще и все откровеннее высказывается в том смысле, что найденный Нотгорном принцип бессмертия следует любой ценой приобрести для Гроссерии. Сопоставив некоторые факты с этим желанием, а также с последним приказом его святости о назначении доктора Канира ассистентом профессора Вар-Доспига, Барбитский Круг пришел к заключению, что сын божий стремится достичь личного бессмертия. Были собраны веские доказательства того, что и вся научная работа профессора Вар-Доспига направлена к этой же цели. Однако Барбитский Круг считает такие притязания гросса сардунского противоестественными и противозаконными. Подобный прецедент уже был в истории гирляндской религиозной общины. Достаточно вспомнить печальный конец Миграба Неистового. Но между Миграбом и Брискалем есть существенная разница: Брискаль живет не во времена Альгрида, а кроме того, Нотгорн и Вар-Доспиг не колдуны и не алхимики. Следовательно, тут мы в самом деле рискуем получить бессмертного гросса, который будет стоять во главе нашей общины до окончания века. А этого Барбитский Круг допустить не может. Что же делать? Последовать примеру великого Альгрида? Нельзя, да и не имеет смысла. Брискаль стар и через год, через два умрет своей смертью. Нужно принять иные, более радикальные меры, чтобы на долгое время лишить будущих гроссов возможности добиваться личного бессмертия. Барбитский Круг уже вынес решение по этому вопросу. Вар-Доспига мы не считаем опасным, так как он работает по линии кибернетики, чем приносит Гроссерии существенную пользу, а до решения проблемы бессмертия ему так же далеко, как и колдунам Миграба Неистового. Что же касается профессора Нотгорна и его прибора, при помощи которого он проделывает переселение душ, то их необходимо ликвидировать полностью и без остатка. А исполнение этого святого дела Барбитский Круг хочет поручить вам, ваше беспорочество! - Боже единый, почему мне?! - Потому что Барбитский Круг считает, что вы, при вашем уме и находчивости, сумеете устранить Нотгорна и его прибор так гладко, что на святую Гроссерию не падет ни малейшая тень подозрения. В награду за это Барбитский Круг сумеет убедить Совет Протеров, что именно вы, ваше беспорочество, достойны после смерти Брискаля Неповторимого занять престол достославных гроссов сардунских. Лично я абсолютно уверен, что святейшая тиара вам будет очень к лицу! Вигурий побагровел и несколько минут молча барабанил пальцами по каменной поверхности стола. Потом он повернул тугую шею к протеру Мельгериксу и сказал: - Хорошо, ваше беспорочество. Я принимаю предложение Барбитского Круга. Святое дело я выполню, и в этом мне с удовольствием поможет доктор Канир, ненависть которого к Нотгорну достойна удивления. Но у меня есть вопрос. Конечно, я далек от мысли вступать в спор с Барбитским Кругом и нарушать традиции великого Альгрида, но мне кажется, что будет слишком неразумно уничтожать вместе с Нотгорном его изумительное открытие, которое, безусловно, можно как-то использовать на благо святой общины. Я уверен, что Альгрид не сжигал бы волхвов и алхимиков, если бы мог предполагать, что они владеют подлинным секретом бессмертия. Мельгерикс тонко улыбнулся и погладил свою бородку. - Альгрид, ваше беспорочество, был абсолютно уверен, что колдуны и алхимики приготовят для Миграба Неистового настоящий эликсир жизни. Именно поэтому он собственноручно убил гросса и сжег его "научных консультантов"! Альгрид, ваше беспорочество, уже семьсот лет тому назад понял ту истину, которую Нотгорн открыл в наше время и которая заключается в том, что реальное биологическое бессмертие и религия представляют собой понятия несовместимые и взаимоисключающие. Барбитский Крут, конечно, понимает, что научное открытие, однажды совершенное, будет впредь неоднократно повторяться, но, несмотря на это, Барбитский Круг считает своим долгом бороться за сохранение общины, стоять на страже авторитета Гроссерии. Реальное бессмертие - это костер, в котором неизбежно сгорят все религии и верования на Земле. Именно поэтому нужно беспощадно глушить и растаптывать любые искры, из которых может разгореться этот страшный губительный костер... Теперь вам ясно, ваше беспорочество, почему нам необходимо уничтожить не только профессора Нотгорна, но и его открытие? - Теперь ясно. - Вы исполните великую миссию, которую на вас возлагает Барбитский Круг? - Да, исполню. - Поцелуйте же священный стол Альгрида и поклянитесь в верности нашему делу! Вигурий наклонился и прикоснулся губами к холодной поверхности каменного стола. - Клянусь быть верным до конца!
– проговорил он взволнованно. - Ашем табар! Вы достойны носить тиару сына божьего!
– торжественно провозгласил протер Мельгерикс и поднялся. Когда протеры покидали подземелье, светильник за их спиной погас, и зал погрузился, в чернильную темноту.
33
Оправившись после тяжелого удара, нанесенного внезапным бегством дочери, профессор Вар-Доспиг вновь с головой погрузился в работу. Туманные идеи, высказанные им во время последнего визита гросса сардунского, стали приобретать все более четкие очертания, превращаться постепенно в стройную систему. Как нельзя более кстати пришелся ему в этом отношении ассистент, назначенный самим сыном божьим. Доктор Канир рассказал своему новому шефу все, что знал о замечательном открытии Нотгорна. Правда, ему абсолютно ничего не было известно об устройстве ментранса, но Вар-Доспиг этим прибором не интересовался. Разобравшись в сущности ментогенов, этот закоренелый кибернетик со всей убежденностью заявил, что принцип бессмертия, открытый Нотгорном, является ложным, так как сохраняет не личность, а только признаки ее сознания. Однако это не помешало ему включить ментогены в собственную научную систему, которую он назвал материоникой. Ассистент у профессора не сидел без дела. Вар-Доспиг поручил ему провести ряд наблюдений над функциями ментогенов, использовав для этой цели задержанного в Гроссерии Фернола Бондонайка. Гроссу о новых экспериментах докладывалось как о попытках разоблачить Гионеля Маска, который, по всеобщему убеждению, отрекся от себя самого в страхе перед ответственностью и лишь поэтому с таким упорством твердил теперь, что он и есть Фернол Бондонайк. Впрочем, в заблуждение был введен не только гросс. Сам Канир, подвергавший молодого человека съемкам электроэнцефалограмм и иным исследованиям, понятия не имел, для чего это понадобилось его новому шефу. В описываемый день профессор Вар-Доспиг пережил два радостных события. Он узнал из газет, что его дочь Арса находится в Сардуне, что она жива и здорова. На снимках она выглядела жизнерадостной и веселой. Самый факт, что она выдает себя за племянницу профессора Нотгорна, нисколько Вар-Доспига не насторожил. Он отнес это к причудам своей своенравной и капризной дочери и решил ей пока не мешать, не огорчать ее преждевременным разоблачением. Второе радостное известие его ожидало в собственной лаборатории. Когда Вар-Доспиг спустился на лифте в подземелье, он застал там одного доктора Канира. Ассистент только что закончил очередную серию опытов над несчастным молодым человеком и приказал монахам увести его в специальную комнату, в которой профессор держал прежде своих неудачных Материонов. Настроение у Вар-Доспига было прекрасное. Лицо сияло довольством. - Ну как дела, коллега?!
– бодро спросил он доктора. Канир поднял голову от целого вороха бумажных лент и прозрачных снимков, которыми был завален его рабочий стол, и ответил с явной растерянностью: - Я обнаружил нечто странное, ведеор профессор. Мне кажется, они излучают какую-то энергию!.. - Кто - они? - Ментогены, ведеор профессор. Вот, посмотрите сами... Вар-Доспиг взял поданный Каниром снимок и рассмотрел его на свет. - Похоже, биотоки...
– заметил он неуверенно. - Я тоже вначале думал, что биотоки, - возразил Канир.
– Но потом обнаружил, что биотоки дают совершенно иную кривую и на электронном снимке выглядят иначе. - Что же это по-вашему? - Это скорей всего какое-то неизвестное энергетическое поле, излучаемое ментогенами. И вот что замечательно: импульсы меняются в зависимости от содержания мыслей! Я заставлял Бондонайка думать о самых разнообразных вещах и делал при этом съемку. Посмотрите сами, ведеор профессор. Вот здесь засняты импульсы этого странного поля, когда пациент думал о музыке. Здесь вот он думал о матери. А на этом вот снимке - тут он думал о боге едином... Профессор брал снимки один за другим и пристально рассматривал их на свет. Потом, не пытаясь скрывать своего волнения, он сказал: - Мне кажется, доктор Канир, что я могу поздравить вас с грандиозным успехом! - Ну что вы, ведеор профессор... - Да, да, я не преувеличиваю!.. Скажите, доктор, вы знаете, что такое кибернетика? - Это... это наука о, так сказать, счетно-электронных устройствах, об информации, о связи, о программировании автоматических систем и... - Достаточно, дорогой коллега. Ну а теперь скажите, знакомы ли вы с наукой, которая называется материоникой? - Материоника?.. Нет, ведеор профессор, впервые слышу...
– еле выдавил из себя Канир, окончательно сконфуженный. - Ничего, ничего!
– утешил его Вар-Доспиг, - Это вполне понятно. Вы и не могли о ней слышать! Материонику, дорогой коллега, создал я! Эта наука занимается изучением того принципа, по которому действовала природа, создавая все сложные свои произведения, начиная кристаллом и кончая венцом мироздания - человеком. Материоника, говоря упрощенно, это наука о том, как создать совершеннейшее нечто, не зная заранее ни технологии производственного процесса, ни плана этого задуманного произведения, ни материала, из которого оно должно быть сделано. Не буду пока вдаваться в подробности, со временем вы сами все поймете на конкретных примерах. Скажу лишь одно: материоника не исключает отбора информации, но, по моим расчетам, чтобы создать совершенно неизвестное идеально полезное нечто, необходима информация, содержащаяся во всей бесконечной вселенной. Сами понимаете, это тупик. И вот теперь вы, дорогой коллега, нашли выход из этого тупика! Зачем вселенная?! Разве человеческий мозг, обладающий чудесными ментогенами, не вселенная в миниатюре?!. Энергетическое поле, которое вы обнаружили, мы назовем ментогенным полем, а информацию, которую оно несет, мы используем для практического применения материоники! - Но, ведеор профессор, я все-таки не понимаю, для чего это нужно? - Не понимаете?! Конечная цель нашей работы та же, которой стремился достичь Нотгорн, а именно - бессмертие. А без материоники нам с этой задачей не справиться! - И этой материоникой вы тоже будете вызывать переселение душ?!!
– в ужасе вскричал Канир. Профессор Вар-Доспиг коротко и сухо рассмеялся. - Абсурд! Переселение душ - абсурд, дорогой коллега! Материоника нам поможет создать настоящего Материона, а Материон нам даст готовый рецепт бессмертия! Человек не будет менять свою физическую оболочку - он будет жить всегда таким, какой есть! - Значит, и мы с вами?.. - Об этом помолчите! Пока что мы добиваемся бессмертия для одного лишь сына божьего Брискаля Неповторимого, да продлятся дни его и так далее. А там будет видно... Теперь вот что. Проверьте на Бондонайке весь цикл съемок еще раз. После этого, если данные подтвердятся, доложите его святости, что Фернол Бондонайк есть Фернол Бондонайк и что держать этого парня под надзором не имеет больше смысла. Пусть отправляется на все четыре стороны. Но о материонике пока ни слова. Я хочу поднести его святости сюрприз! - Я вас понимаю, ведеор профессор. Можете на меня положиться!.. После этого профессор Вар-Доспиг ушел из лаборатории, оставив своего ассистента в состоянии полной растерянности.
34
Третий день пребывания в Сардуне начался для Арсы необыкновенно удачно. "Дядюшка", который стерег перед этим каждый ее шаг, сам неожиданно предложил ей прогуляться по городу, сходить в кино, в театр и вообще немного развлечься. Арсу не нужно было уговаривать. Быстро собравшись, она выпорхнула из комнаты. Работа по поимке Нотгорна оказалась не из легких. Обшарив с десяток трактиров и постоялых дворов в одном районе, девушка вновь пересекла весь город и, очутившись на другой окраине, решила немного передохнуть и подкрепиться обедом. Она зашла в небольшой трактирчик на пыльной и шумной улице, заказала себе обед и села у раскрытого окна, усталая
– крикнула она в раскрытое окно, забыв обо всем на свете, и опрометью бросилась вон из трактира. Выскочив на улицу, она сразу увидела Рэстиса Шорднэма, или, вернее говоря, профессора Нотгорна в украденном теле ее исполина. Профессор удивленно всматривался в толпу, ища глазами того, кто его окликнул по имени его партнера. Арса ожидала, что как только он узнает ее, то обязательно постарается скрыться, поэтому она стремилась как можно скорее очутиться с ним рядом. Но она ошиблась. Профессор Нотгорн, заметив бегущую к нему нарядную женщину, не только не подумал скрываться, но, наоборот, с приветливой улыбкой пошел к ней навстречу. - Вот так сюрприз!
– вскричал он с искренней радостью и протянул ей обе руки.
– Здравствуй, Арса! Как ты попала сюда?! - Здравствуйте, ведеор профессор!..
– задыхаясь от быстрого бега, еле проговорила девушка. Она собиралась обрушить на проклятого похитителя тела ее милого друга целый водопад изобличающих слов, хотела криком привлечь внимание людей, чтобы они помогли ей задержать неслыханного злодея, но в последнюю минуту почему-то вдруг оробела и растерялась. - А ты похорошела, цыпленок! В этом новом платье тебя прямо не узнать, такая ты в нем элегантная ведрис!
– улыбаясь, говорил между тем "похититель", как ни в чем не бывало. - Я... я все знаю!
– отдышавшись, выпалила Арса. - Вон как! - Да, я все знаю, - тихо повторила Арса.
– Вы присвоили себе тело Рэстиса Шорднэма!.. - Ничего я не присваивал!
– рассмеялся профессор.- Я, милая Арса, и есть самый настоящий Рэстис Шорднэм, по прозвищу Рэ Шкипер! Не веришь? Постараюсь тебя убедить. Он взял Арсу за руку и отвел ее немного в сторону, где им не мешала бы сновавшая во всех направлениях шумная людская толпа. Закурив дорогую сигарету, элегантный бородач сказал: - Предположение профессора Нотгорна о том, что пересадка ментогенов сопровождается у человека временной заменой сознания, оказалось совершенно правильным. Он не учел только, что продолжительность этого явления целиком зависит от индивидуальных качеств организма. Покупая у меня на месяц мое здоровье и мою молодость, он не мог предполагать, что на какое-то время окажется вовсе без тела, так как в старом его теле будут все еще господствовать мои ментогены, в то время как новое тело уже освоит его ментогены и восстановит мое первоначальное сознание. Я уверен, что старик и теперь еще чувствует себя Рэ Шкипером. Но я, Арса, я-то уже перестал чувствовать себя профессором Нотгорном! Я теперь прежний Шорднэм, хотя сознание мое и обогатилось новыми сложными признаками!.. - Я не верю ни единому вашему слову!
– холодно заметила Арса, чувствуя, как в ней снова поднимается волна жгучей ненависти к ученому злодею. - Ты не веришь мне? - Не верю! Между вами и тем, кто привел меня ночью в дом Нотгорна, нет ни малейшей разницы. Вы употребляете его выражения, даже его интонации... - Постой, Арса! Но ведь и ты говоришь совсем иначе, чем раньше! Неужели и тебя Нотгорн подверг операции?!
– взволнованно вскричал бородач. - Для вас это не новость, ведеор профессор. Не притворяйтесь! Вы заметили это уже тогда, когда нашли меня у храма в Ланке! Или вы забыли об этом? - Это был не я, Арса! Уверяю тебя!.. Но в чем дело? Почему ты говоришь загадками?! Кто ты, собственно, такая?! - Кто я такая, я объяснила уже моему бедному другу, которого вы подлым обманом загнали в свое дряхлое больное тело! А теперь, ведеор профессор, если не хотите, чтобы я тут же, среди улицы, устроила вам грандиозный скандал, извольте отправиться со мной в гостиницу "Кристалл", чтобы встретиться с Шорднэмом и договориться об операции. К Арсе полностью вернулась ее прежняя твердость духа. Она смотрела на своего бородатого собеседника холодным, полным решимости взглядом, и тот понял, что угроза произнесена не впустую. Однако все это нисколько не пошатнуло его бесконечного благодушия. Вздохнув с притворным сожалением, он сказал: - Значит, вы не цыганка Арса, а некая таинственная незнакомка, заинтересовавшаяся из неведомых побуждений судьбой бедного Рэ Шкипера! И вы уже рассказали моему второму сознанию всю свою историю! Счастливый Рэстис Шорднэм! Он живет теперь в двух телах, а профессор Нотгорн ни в одном! Ну что ж, я ваш пленник и готов следовать за вами. Откровенно говоря, мне будет интересно поговорить с самим собой и от самого себя узнать тайну вашего происхождения! Правда, я хотел отложить встречу со стариком на то время, когда, по моим расчетам, в нем восстановится сознание профессора Нотгорна, но теперь думаю, что не имеет смысла откладывать. Несколько кварталов им пришлось пройти пешком, пока не попалось свободное такси. В автомобиле они снова разговорились. "Похититель" изо всех сил старался убедить Арсу, что он не профессор Нотгорн, а именно Рэстис Шорднэм. Увлекшись, он снова стал обращаться к девушке на "ты": - Ты понимаешь, цыпленок, какая тут интересная история! Операция профессора Нотгорна по обмену ментогенами не дала тех результатов, которые приписывал ей доктор Канир! Переселения душ не получилось! Собственно говоря, получилось, но на очень короткий срок. Я был профессором Нотгорном только до вчерашнего вечера. А потом я снова превратился в Рэстиса Шорднэма. При этом в памяти моей образовался провал, начиная с того момента, когда я уснул под наркозом на операционном столе. За процессом этого чудесного превращения я, к сожалению, наблюдать не мог. Он весь от начала до конца совершился во сне. Я проснулся сегодня утром и никак не мог понять, каким образом я попал в тесную комнатенку заезжего трактира на окраине Сардуны. Первая мысль была, что напился до полного умопомрачения. Но потом я нашел на столе заметки профессора, и они мне все разъяснили. Пока ментогены профессора Нотгорна преобладали над клетками моего мозга, он распоряжался моим телом от своего имени и сделал подробную запись о своих ощущениях. Привратник "Кристалла" встретил Арсу почтительным поклоном и вместе с ключом от номера подал ей письмо: - Ведеор профессор отлучился и просил вам передать эту записку, ведрис!.. Арса кивком поблагодарила привратника и хотела было вскрыть конверт, чтобы поскорее узнать, куда ее "дядюшка" уехал и скоро ли вернется, но в этот момент у нее за спиной раздался такой знакомый и такой, родной голос: - Здравствуй, Арса! Вздрогнув, девушка обернулась и увидела своего отца. Профессор Вар-Доспиг сидел в кресле под фикусом и смотрел на дочь-беглянку с широкой счастливой улыбкой. - Папа?! - Я давно тебя жду здесь, Арса!..
35
В сопровождении отца и своего бородатого пленника Арса поднялась в номер. Только здесь можно было дать волю чувствам и словам. - Папа, зачем ты пришел? Я же просила не искать меня!.. - Совершенно верно, дитя мое. Мне было тяжело, но я не мог не выполнить твоего желания. Я не искал тебя до тех пор, пока не понял, что ты была права. - Что ты этим хочешь сказать, папа? - Я уничтожил его, Арса. Ты можешь спокойно вернуться домой... - Ты уничтожил Материона?! - Ну зачем эти уточнения?
– поморщился профессор и поспешил перевести разговор в иное русло: - Познакомь меня со своим спутником, Арса. - А мы с вами знакомы, ведеор профессор. Я только не знал, что ведрис Арцисса ваша дочь, - проговорил молчавший доселе бородач. Профессор вскинул лохматые брови. - Да, да, знакомы, - продолжал гигант.
– Я имел честь позировать перед вашей фотокамерой на заводе Куркиса Браска. Для освежения вашей памяти позвольте представиться: Рэстис Шорднэм из Марабраны. Бородатый великан отвесил Вар-Доспигу церемонный поклон. - Теперь вспомнил. Совершенно верно. Вы Рэстис Шорднэм. Однако... Впрочем, не смею ни о чем спрашивать...
– смущенно пробормотал профессор, во все глаза рассматривая бывшего токаря. Тут в разговор вмешалась Арса. - Он лжет!
– сказала она отцу.
– Он такой же Рэстис Шорднэм, как и твой Материон, папа! Он лжет! Это профессор Вериан Люмикор Нотгорн! - Что за чушь! Вы оба сумасшедшие!
– вскричал Вар-Доспиг. - Ах, ведрис Арцисса, зачем вы говорите об этом?! Прочтите лучше письмо, которое вам оставил ваш престарелый дядюшка!
– с укором произнес Рэстис Шорднэм (будем его так называть, раз он сам на этом настаивает). Арса смутилась и торопливо взялась за позабытое письмо. Разорвав конверт, она вынула листок, на котором старческими каракулями было написано следующее: "Милая Арса! Вчера у меня был разговор с представителями Гроссерии. Мне дан ультиматум, срок которого истекает сегодня вечером. После этого меня, вероятно, арестуют и предадут суду. Трудно загадывать, чем это для меня кончится. Но, что бы ни случилось, ты, Арса, должна поступить так, как я тебе говорил, если, конечно, у тебя не возникнет желания вернуться в дом отца. Последнее для тебя было бы самым благоразумным, так как в доме профессора Вар-Доспига ты будешь в полной безопасности. Скоро наступит развязка всей этой истории. Я уверен, что наш друг Рэ тебя не оставит. Сейчас я еду на поезде в Марабрану, чтобы встретиться с рабочими Куркиса Браска и узнать, когда они думают начинать забастовку. Может случиться, что меня задержат в поезде или в Марабране, так как я окружен агентами гросса. Поэтому я и пишу тебе эту записку. Если наш друг Рэ ошибся, то прости и его и меня. В таком случае передай ему, когда он к тебе придет, что я до конца верил в его честность и ни разу не пожалел о случившемся. Прощай, милая Арса, не поминай лихом своего старого-престарого дядюшку. Целую тебя крепко. Нотгорн". Конец письма Арса читала сквозь слезы. - Сколько благородства!
– прогудел вдруг над ней Шорднэм, успевший через ее плечо тоже прочесть записку.
– Мне даже не верится, что это пишет двойник моего сознания. Обрати внимание, Арса: даже идя на гибель, он старается не выдать профессора Нотгорна! Какая честность!.. - Теперь не время восторгаться его честностью!
– сказала Арса.
– Если вы в самом деле Рэстис Шорднэм, чему я, впрочем, все равно не верю, вы отправитесь в Марабрану и спасете моего друга! - Хорошо, Арса, я поеду за нашим стариком и сделаю для него все, что будет в моих силах. Но где вас найти потом? - Я буду в доме своего отца, в Гроссерии... - В четыре часа на Марабрану летит самолет. Попытаюсь на него попасть!.. До свиданья, Арса! Мое почтение, ведеор профессор! Через несколько минут Шорднэм уже мчался в наемной машине к сардунскому аэропорту.
36
– Повтори еще раз, малыш, все сначала! Я что-то туго соображаю! озабоченно проговорил Рульф Эмбегер.
– Итак, он пришел к тебе сегодня утром... - Он пришел ко мне сегодня утром, когда я был дома один!
– скороговоркой подхватил Дуванис Фроск.
– Калия ушла к своей подруге, которая живет на другом конце Аркотты. Как он узнал адрес моего дома, просто ума не приложу! Вероятно, через адресный стол или раньше еще от Рэ Шкипера. Ну ладно, пришел он ко мне и говорит: "Вы меня помните, ведеор Фроск?" - "Да, - говорю, - конечно, помню. Вы, - говорю, - ведеор доктор Канир, который устроил моего друга Рэстиса Шорднэма дрессировщиком обезьяны у славного профессора Нотгорна в Ланке!" - "Совершенно правильно", - сказал он и стал мрачно осматриваться по сторонам, словно он и не доктор вовсе, не ученый, а судебный исполнитель, пришедший описывать мое барахло за долги. Я предложил ему сесть. Он сел и молчал еще довольно долго. Потом вздохнул и говорит: "Я принес вам очень печальную весть о вашем друге Рэстисе Шорднэме".
– "Что такое, ведеор доктор? С Рэ Шкипером случилась беда? Уж не обезьяна ли эта помяла его?!" - спросил я. "Нет, - ответил он, обезьяна тут ни при чем. Эту работу профессор Нотгорн придумал для отвода глаз. Жаль только, что я поздно узнал о подлинных замыслах своего шефа и не смог предотвратить несчастья!" Рульф, я был настолько поражен этими словами, что не сразу нашелся, что сказать. А доктор Канир продолжал: "Я почел своим долгом рассказать вам о судьбе вашего друга и предупредить вас и ваших друзей. Возможно, что профессора Нотгорна будут скоро судить за все его злодеяния..." Тут я не выдержал и закричал: "Что вы мне городите чепуху о профессоре Нотгорне?! Какой он преступник?! Чем он обидел нашего друга Рэ Шкипера? Я знаю, ведеор доктор, только одно: профессор Нотгорн подарил профсоюзу нашего завода два миллиона суремов! Вот что я знаю о профессоре Нотгорне! Враг рода человеческого не станет дарить рабочим два миллиона суремов! Это мне доподлинно известно!" Пока я все это высказывал, доктор Канир так изменился в лице, что я испугался, как бы его не хватил удар. Он встал и промямлил, как пьяный: "Нотгорн подарил рабочим два миллиона суремов?! Какой ужас! Теперь Рэстис Шорднэм погиб окончательно!" С этими словами он пошел прочь, даже со мной не простившись. Ты что-нибудь понимаешь, Рульф? - Нет, Дув, я ничего не понимаю!
– горестно вздохнул верзила Рульф. Друзья уже с час сидели в полупустом зале трактира "Золотой Лев", обсуждая странное и непонятное происшествие. - Но что могло случиться? Почему Канир сказал, что теперь Рэ Шкипер погиб окончательно, раз Нотгорн подарил нам два миллиона? Почему Канир не знал об этом подарке? Ведь он служит у Нотгорна! Да и вообще, какая может быть связь между миллионами Нотгорна и этим сообщением о гибели Шорднэма?! горячился Дуванис, теребя друга за рукав, словно Рульф знал ответы на эти вопросы, но не хотел их высказать. - Погоди, малыш, не трещи! Не даешь сосредоточиться и подумать! У меня как раз наклевывается одна мысль, только я не могу никак поймать ее за хвост... - Какая мысль? - Да молчи ты!..
– отмахнулся Рульф и, удостоверившись, что Фроск угомонился и приготовился слушать, принялся с натугой цедить слова: Деньги, которые нам подарил профессор Нотгорн, нам пришлись очень и очень кстати. Представь себе, Дув, за одни сутки мы успели разработать все требования, так что через три дня, если владельцы не пойдут на наши условия, "Браск" остановится. Мы так обрадовались этой возможности, что ни разу не задумались над простым вопросом: почему, собственно, Нотгорн преподнес нам эти два миллиона суремов? Мы знали, что Нотгорн великий ученый, что у него большие заслуги перед нашей страной и народом. Этого нам оказалось достаточно, чтобы принять подарок без зазрения совести. Но вот приходит Канир и говорит, что Рэ Шкипер погиб, и картина сразу меняется. Подарок Нотгорна приобретает совершенно иной смысл. Выходит, что Рэ Шкипер погиб или должен погибнуть из-за этих двух миллионов! С Рэ Шкипером что-то случилось, а мы за это получили два миллиона!.. Эти деньги, малыш, похожи на откуп! Рульф до конца договорил свою мысль, не повышая голосе, и умолк, мрачный, как туча. Дуванис был поражен столь ужасным предположением. - Это невозможно, Рульф...
– тихо сказал он. - Это наверное так!
– отозвался Рульф и вдруг, подняв глаза и посмотрев в зал, заметно вздрогнул и переменился в лице. По залу от входа в трактир медленно шел высокий худой старик в черном костюме и в черной шляпе. Опираясь при каждом шаге на бамбуковую трость, он направлялся прямо к столу, за которым сидели Эмбегер и Фроск. Глаза его издали впились в друзей и полыхали при этом, как два черных факела. - Рульф, кто это?
– шепотом спросил Дуванис. - Не узнал? Плохо читаешь газеты, малыш! Это сам профессор Нотгорн пожаловал к нам в гости!
– глухо проворчал он и сжал свои могучие кулаки.
37
Старик подошел вплотную к столу и сказал резким металлическим голосом, словно ударил в надтреснутым колокол: - Здравствуйте, ведеоры Эмбегер и Фроск! Разрешите старику Нотгорну присоединиться к вашей милой компании! Дуванис, потерявший на минуту дар речи, не ответил ничего. А его друг помедлил немного, осматривая пришельца с мрачной враждебностью, а потом сказал: - Здравствуйте, ведеор профессор. Очень приятно, что вы знаете нас. Присаживайтесь! Мы рады такому почетному гостю!.. Тонкие бескровные губы старика зазмеились насмешливой улыбкой. Обнажив свой голый коричневый череп, он повесил шляпу на вешалку и сел к столу, тяжело опираясь на трость, которую поставил меж острых своих колен. После короткого неловкого молчания Рульф спросил: - Будете что-нибудь пить, ведеор профессор? - Да, сегодня я буду пить!
– отчеканил старик, странно сверкнув глазами. Только не пиво. Это напиток для живых, а я уже наполовину мертв! Мне бы чего-нибудь покрепче! В это время к столу подбежал зазевавшийся перед этим трактирщик и согнулся в учтивом поклоне: - Что будет угодно заказать уважаемому ведеору? Старик, не глядя на него, приказал: - У тебя, хозяин, есть бутылка сорокалетнего коньяка, которую ты прячешь на случай, если в твой трактир заглянет Куркис Браск или кто-нибудь из его совладельцев. Вот эту бутылку коньяка ты и принеси мне! Да не вздумай плутовать! Профессора Нотгорна никто еще не обманывал безнаказанно! - Слушаюсь, ведеор профессор!
– только и смог пролепетать испуганный трактирщик и опрометью бросился выполнять приказание высокого гостя... Когда коньяк был принесен и налит в дорогие граненые рюмки, старик торжественно произнес: - Мне хотелось бы выпить за нашу дружбу и за наши успехи. Вы не возражаете, ведеоры? Он приподнял рюмку тонкими сухими пальцами и вопросительно глянул на Рульфа и Дуваниса. Те молчали и к рюмкам не прикасались. Подождав немного, старик усмехнулся и сказал: - Как вам угодно. Значит, за дружбу и успехи я пью один! Он не спеша осушил рюмку и тотчас же наполнил ее снова. - А теперь мне хотелось бы выпить за успех вашей предстоящей забастовки. Вы ведь собираетесь поднять на "Браске" забастовку? - Нет, ведеор профессор, мы не будем с вами пить за успех нашей забастовки!
– отрезал вдруг Рульф. - Почему?
– искренне удивился старик, которому поведение друзей стало казаться подозрительным.
– Почему вы не хотите выпить со мной? Ведь я, кажется, дал вам вполне убедительные доказательства своего дружеского к вам расположения! Или вы еще не слыхали о моем подарке?! - Послушайте, ведеор профессор! Перед самым вашим приходом мы с Фроском как раз говорили о вас и о вашем щедром подарке. У нас по этому поводу возникли очень серьезные подозрения. Поэтому, прежде чем с вами пить за дружбу, за успехи и за все прочее, мы хотели бы кое-что узнать от вас. Скажите, ведеор профессор, где наш друг Рэстис Шорднэм и что с ним случилось?
– твердо произнес Рульф, глядя старику прямо в глаза. - Да, да, мы хотим знать правду о нашем Рэ Шкипере!
– торопливо подхватил Дуванис. - А почему вы решили, что с вашим другом Рэ Шкипером обязательно что-то случилось?
– насторожился старик. - Мы получили тревожные вести. - Какие вести? От кого? - Не имеет значения, от кого. Нам дали знать верные люди, что Рэстису Шорднэму угрожает смертельная опасность! Более того, было высказано предположение, что его уже нет в живых! - Интересно... Когда я уезжал из Ланка, ваш друг был жив и здоров. - Не увиливайте, ведеор профессор! Нам было прямо сказано, что гибель Шорднэму угрожает от вас! Если вы думаете, что своими двумя миллионами... - Стойте, ведеор Эмбегер! Не заходите слишком далеко! Деньги, которые я передал профсоюзной организации вашего завода... - Если на этих деньгах кровь нашего товарища, мы швырнем вам их обратно в лицо, ведеор профессор!!!
– рявкнул Рульф, переставая владеть собой. Шорднэм, надежно укрытый за стариковским обличьем Нотгорна, невольно залюбовался своим верным другом. Однако в чем же дело? Неужели и сюда уже проникли слухи о мнимых преступлениях Нотгорна? Но кто постарался? Канир? Бондонайк? Арса?.. Впрочем, не все ли равно, кто и с какой целью предупредил его друзей. Главное теперь - убедить их в том, что деньги Нотгорна - честные деньги. А то еще разнесут нелепые служи о гибели Шорднэма и сорвут забастовку! Старик молча выпил вторую рюмку коньяку и почувствовал, что голова у него закружилась. Трость перестала служить достаточно надежной опорой. Склонившись к столу, он навалился на него локтями и тощей грудью. Глаза его горели сухим лихорадочным блеском. - Вы хотите знать правду, друзья мои? Хорошо, я скажу вам правду! проговорил он с заметным усилием.
– Рэстис Шорднэм это я!.. Рульф и Дуванис растерянно переглянулись. У обоих мелькнула одна и та же мысль: "Сумасшедший!" Но старик перехватил их взгляды и, угадав их значение, заявил: - Не бойтесь, я не сошел с ума! Я хоть и выпил немного, но знаю, что говорю!.. Черт меня побери, Рульф, Дуванис! Я действительно Рэстис Шорднэм, хотя меня и трудно узнать в этом дряхлом теле профессора Нотгорна! Но профессор Нотгорн не преступник! Его деньги - честные деньги, заработанные мною, вашим другом Рэ Шкипером!.. Глаза старика погасли и закрылись, голова стала медленно клониться к столу. Дуванис посмотрел на Рульфа и шепнул ему: - Все ясно. Он убил Рэ Шкипера!.. Тогда Рульф поднялся из-за стола и, грозный, решительный, побагровевший от гнева, шагнул к старику. А тот уже совсем уронил голову на руки и затих. - Что ты сделал с Рэстисом Шорднэмом, старый негодяй?! Говори!!! загремел он и тряхнул старика за плечо. Но старик не подавал уже никаких признаков жизни. Вокруг стола, привлеченные шумом, стали собираться завсегдатаи трактира. Из-за стойки, охваченный страхом, следил за происходящим хозяин, готовый в любую минуту кинуться к телефону и вызвать полицию. - Что за старик?
– спросил один из завсегдатаев. - Он убил Рэ Шкипера!
– крикнул Дуванис. Хозяин вздрогнул от этого крика и придвинулся поближе к телефону. - Убил Рэ Шкипера?! Нашего Рэ Шкипера?! Такого замечательного парня! Дай ему хорошенько, Рульф, чтобы он очухался и заговорил!
– принялись шуметь завсегдатаи. Рульф бесцеремонно приподнял лысую голову старика и принялся бить его по сухим морщинистым щекам своей тяжелой ладонью, стараясь этим испытанным способом привести его в чувства. В горле старика что-то пискнуло и зашипело. - Жив еще!
– торжествующе объявил Рульф и удвоил свои усилия. Вскоре массаж подействовал. Старик открыл глаза и выпрямился на своем стуле. - . Где я?.. Что со мной?..
– хрипло произнес он, дико озираясь по сторонам. - А ну расскажи, старый хрен, что ты сделал с нашим Рэ Шкипером!!! взревел вдруг Рульф и, схватив старика за шиворот, мигом придал его тощему телу стоячее положение. Лицо старика потемнело, глаза налились безумием. - Как вы смеете?!
– прохрипел он еле внятно.
– Я профессор Нотгорн! Я член гирляндской академии!.. Оставьте меня! Оставьте! Я профессор Нотгорн!.. Рульф разжал руку. Старик тяжело рухнул обратно на стул и запрокинул голову на спинку. На морщинистое лицо его медленно наплывал землистый оттенок. - Готов. Теперь готов...
– пробормотал Рульф. - Пошли отсюда, ребятки, подобру-поздорову!
– сказал кто-то из окружающих. Но столпившиеся вокруг старика люди не успели разойтись. В эту минуту в трактир вбежал отлично одетый чернобородый гигант. Увидев старика, он крикнул: - Профессор! Ведеор профессор!! Все, как по команде, обернулись на голос и обомлели. К ним быстрыми шагами приближался живой и здоровый Рэ Шкипер. Не обращая внимания на удивленные возгласы и даже друзей своих не удостоив взгляда, бородатый исполин бросился к старику и схватил его за руку. Прошла минута напряженной тишины. Наконец, нащупав едва уловимый пульс, Шорднэм опустил руку старика и обвел присутствующих грозным взглядом. - Что вы наделали, негодяи?! - Мы ничего, Рэ! Это он сам упился до бесчувствия! Честное слово, сам! Выпил две рюмки коньяку и свалился!
– смущенно сказал Дуванис. - Ладно, потом разберемся, сам или не сам!
– отрезал Шорднэм.
– Рульф, живо беги за автомашиной! Рульф без единого слова бросился вон из трактира. - А ты, Дуванис, слетаешь в аптеку!
– продолжал распоряжаться Шорднэм. Он присел к столу, выхватил из кармана ручку и блокнот и принялся что-то быстро строчить. Потом вырвал лист и вручил его Дуванису вместе с десяткой: - Вот тебе рецепт и деньги. Беги, Дув! - Ты умеешь писать рецепты, Рэ?..
– заикнулся было вконец пораженный Дуванис, но Шорднэм не стал ему ничего объяснять. - Беги скорее! Человек ведь умирает!
– прикрикнул он на друга, и тот со всех ног бросился выполнять поручение. Вскоре прибыли лекарства, а потом и наемная машина. Профессора Нотгорна, все еще находившегося в тяжелом беспамятстве, осторожно уложили на заднее сиденье автомобиля. Рэстис Шорднэм очень спешил, но на одну минуту он все же задержался со своими друзьями. Рульф и Дуванис стояли перед ним, смущенно переминаясь. Они чувствовали себя глубоко виноватыми, хотя и не понимали толком, в чем именно. - Я увожу профессора в Ланк. Если вы не заняты, отправляйтесь на вокзал и приезжайте ко мне. Вы мне очень понадобитесь в ближайшие дни. За проезд я уплачу, а об остальном поговорим на месте. Приедете? - Приедем, Рэ, обязательно приедем! Он пожал им руки и быстро вышел из трактира. Завсегдатаи разбрелись по своим столам и принялись возбужденно обсуждать происшествие, строя самые невероятные догадки. Имя Рэстиса Шорднэма и профессора Нотгорна склонялось на все лады. А Рульф Эмбегер, выпив для восстановления душевного равновесия две кружки пива подряд, сказал Дуванису Фроску: - И все-таки, малыш, что там ни говори, а дело это не совсем чистое. Что-то тут есть такое, что просто...
– и не договорив, он махнул рукой.
38
В кабинете гросса сардунского вот уже целых три часа томится аб Бернад. Он сидит на самом краешке твердого стула, тяжело дышит, потеет и изо всех сил старается убедить его святость в полной своей правдивости и осведомленности. После каждой фразы аб отдувается, а порой, сам того не замечая, напускает на лицо зверскую гримасу, громко скрипит зубами, или вдруг ни с того ни с сего принимается с ожесточением чесать себе грудь, брюхо, спину, словно его великолепная желтая сутана полна блох. Но эти странные порывы резко выраженного атавизма проходят, и ланкский аб вновь с благоговением смотрит на Брискаля Неповторимого, ни на минуту не прерывая своего доклада. Гросс слушает его молча, устремив ничего не выражающий взгляд на огонь пылающего камина; Аб Бернад говорит: - Последнее, что я помню, ваша святость, это запах хлороформа. Проклятый безбожник, укрывшийся в мерзком теле орангутанга, усыпил меня, и я понятия не имею, что он потом надо мной проделывал. Когда я проснулся, я увидел себя не в доме Нотгорна, а в светлой палате психиатрической лечебницы. Я лежал на чистой постели, отгороженной от остального помещения железной решеткой. Мне казалось, что я пробыл в забытьи не более часа, и только врач, вызванный мной, рассказал мне, что я был болен, что у меня была тяжелая форма душевного расстройства и что в лечебнице я нахожусь уже двенадцатый день. Он был очень рад моему выздоровлению, но войти ко мне в клетку все же не решился. На мой недоуменный вопрос он любезно объяснил мне, что мое помешательство имело резкие признаки паранойи с частыми приступами бешенства. Я считал себя обезьяной, бесподобно подражал ее движениям и звукам, и, если бы не приступы бешенства, во время которых я становился опасен, меня можно было бы назвать вполне сносным пациентом. Врач продержал меня в клетке еще двое суток, а потом отпустил домой. Когда я вернулся в свой дом в Ланке, жена прежде всего передала мне вызов вашей святости, и я стал немедленно собираться в дорогу. Однако перед отъездом я счел необходимым наведаться в логово безбожника Нотгорна и посмотреть, что там происходит. Не без опасений приблизился я к знакомой калитке. На мой звонок, вышла ведрис Нагда. Увидев меня, она испуганно замахала руками и сказала: "Уходите, ваше благочестие! Вас не велено даже на порог пускать!" - "Это почему же, ведрис Нагда?" - спросил я. Добрая женщина опасливо оглянулась на дом и вздохнула: "И не спрашивайте, ваше благочестие! У нас теперь новые порядки! Ведеор профессор вернулся домой совсем больным. Дела свои он передал новому ассистенту доктору Шорднэму. Я думала, это простой бродяга и пьяница, а он оказался большим ученым! А сейчас у нас гостят двое друзей ведеора Шорднэма из Марабраны. Им велено следить за тем, чтобы в доме не появлялся никто посторонний. Уходите, ваше благочестие, а то мне попадет из-за вас!" - "Прощайте, ведрис Нагда, да хранит вас бог единый в этом страшном доме!" - оказал я и хотел уже удалиться, но в это время со стороны платана до меня донеслось отчетливое: "Кса-кса-кса!" Присмотревшись, я увидел орангутанга Кнаппи. Зверь стоял под деревом на задних лапах и уверенными жестами посылал мне пастырское благословение. Я плюнул с досады, повернулся и ушел... Аб Бернад умолкает и начинает яростно чесаться. Старый гросс брезгливо на него косится и пожимает плечами. - Вы, вероятно, не совсем еще вылечились, любезный аб?
– спрашивает он с чуть заметным раздражением. - Возможно, ваша святость, возможно... Но ведь по сути дела я и не был вовсе болен! Проклятый безбожник перевел в мое тело ментогены орангутанга, а мои ментогены, надо думать, упрятал в мерзкую обезьяну. Пока мой мозг не одолел гнусные клетки лесной животины, я и был не человеком, а зверем. И лишь потом мое сознание прояснилось и восстановилось, сохранив, к сожалению, некоторые привычки этого ужасного Кнаппи. Я сам это иногда замечаю и стараюсь бороться с этим... - Погодите, аб! Вы утверждаете, что в вашем теле жила звериная душа орангутанга? Но ведь это значит, что ваша собственная душа находилась в это время в другом месте, по вашим словам, в теле обезьяны. Почему же вы ничего не помните о своем пребывании в обезьяне? - Не знаю, ваша святость, - растерянно пробормотал аб Бернад.
– Вероятно, моя душа рассосалась в мозгу орангутанга, а у меня потом образовалась новая... - Не говорите вздор! Вечная душа не может рассосаться и возникнуть вновь! Она дана человеку богом единым, как непреходящее и неистребимое сокровище! Утверждать, что ваша душа рассосалась в мозгу зверя и что в вашем мозгу образовалась новая душа, - это значит, отрицать бессмертие души, отрицать вечное блаженство, отрицать творца и повелителя вселенной, отца моего небесного! Никогда и никому не смейте говорить такое! - Слушаюсь и повинуюсь, ваша святость! Ашем табар! - Я верю вам и на сей раз прощаю ваш невольный грех... А теперь ступайте! Вы утомили меня своим длинным и невероятным рассказом. Ступайте и ждите моего решения. Аб Бернад встал и, простершись перед гроссом, благоговейно поцеловал самый краешек его священной мантии. После этого он, пятясь, вышел из кабинета. Оставшись один, старый гросс с минуту смотрит на огонь камина, затем легонько хлопает сухими ладошками. Тотчас же в левой стене открывается потайная дверь, и в кабинет входит протер Мельгерикс. - Ваша святость? - Ты записал рассказ аба на ленту, беспорочнейший? - По вашему велению, ваша святость. Угодно ли прослушать повествование аба еще раз? - Дашь мне из него отрывки. Но прежде разыщи и доставь ко мне профессора Вар-Доспига и доктора Канира. Я должен услышать их мнение о возможности прочного закрепления души в новом теле. Рассказ аба подтверждает, что Фернол Бондонайк не обманул нас. Душа Гионеля Маска, по всей вероятности, в самом деле рассосалась в мозгу бывшего идиота, оставив в нем только свои благоприобретенные качества. Вчера я слышал это наше новое музыкальное светило, этого гениального Фернола. Уму не постижимо, что талант одного человека может быть воспринят и так великолепно развит другим человеком посредством пересадки ментогенов. Но доктор Канир, а теперь и аб Бернад утверждают, что не это было целью профессора Нотгорна, что он стремился и до сих пор стремится к подлинному переселению душ, к обеспечению земного бессмертия одних душ за счет преждевременной смерти других. Если это так, то мы должны заняться Нотгорном, помочь ему, склонить его к тому, чтобы он даровал бессмертие в первую очередь мне, гроссу сардунскому, сыну божьему на Земле, чьи дни должны продлиться на веки веков. Ашем табар! - Но, ваша святость... - Я говорю, ашем табар! - Да, да, ашем табар!.. Но позвольте мне заметить, ваша святость, что ваши желания не соответствуют предначертаниям священной книги Мадаран! Я беру на себя смелость напомнить вам, что уже во времена великого Альгрида... - Замолчи, протер! Ты слишком дерзок! Мы живем не в тринадцатом веке, и ты далеко не Альгрид! Я могу допустить тайную деятельность Барбитского Крута, но лишь до известных границ! Вы начинаете слишком много позволять себе у вашего дурацкого каменного стола! Если вы вздумаете противиться моей воле, вас всех постигнет участь протера Вигурия, который осмелился вступить с вами в сговор у меня за спиной! Ты знаешь, где протер Вигурий? - Не знаю, ваша святость. Но еще вчера я видел его в конференц-зале святейшего собрания...
– смущенно проговорил протер-секретарь. - Да, вчера он был еще в Гроссерии и носил белоснежные одежды протера. А сегодня он уже одет в грязное рубище и плачет над своими грехами и своей подлостью в темной монастырской келье! Запомни это, беспорочнейший, и страшись моего гнева! Твоему скудному уму недоступно понимать веяния нового времени, потому что ты до сих пор мыслишь примитивными категориями каменного стола Альгрида! - Но ведь религия, ваша святость, вечна и неизменна! - Это ложь! Религия должна расти и меняться вместе со временем, иначе всякие там Павловы, Эйнштейны, Нотгорны сожгут ее в своих идеях и развеют в прах!.. Ступай же и приведи ко мне моих научных консультантов! - Слушаюсь, ваша святость!