Исполнение желаний
Шрифт:
– Разве ты не страхом питаешься?
– Эйден пару раз дернулся и понял, что вырваться не сумеет. Хастур был сильнее во много раз.
– Нет, это прямой путь к безумию. Я не хочу стать таким, как Шаб-Ниггурат. Он в какой-то период начал питаться исключительно страхом во всех его проявлениях. И ты сам видел, к чему это привело. Я предпочитаю другое чувство.
– Откуда ты знаешь, что я видел Шаб-Ниггурата?
– Джарет рассказал мне о ваших приключениях.
– Джарет?!
– Эйден был так потрясен, что перестал бояться. Так вот кого
– Он тебе кто?!
– Сын.
Эйден задохнулся. Он понял, кому обязан своим нынешним положением. Огненный маг припомнил весь свой запас идиоматических выражений и высказал Хастуру всё, что думает о нем самом, о Джарете и всех их родичах до десятого колена. Сначала Хастур слушал с интересом, но через пару минут, когда Эйден закончил очередную тираду и набрал воздуха для следующей, зажал ему рот.
– Я, конечно, люблю, когда подо мной кричат, - древний бог лукаво улыбнулся.
– Но не такие же слова. У тебя очень красивые губы, Эйденн, давай найдем для них другое применение, м-м-м?
Он убрал ладонь и поцеловал Эйдена. Маг забился, но в голове его, парализуя волю, зазвучал ласковый шепот. Слова были смутно понятны, однако Эйдену было не до того, чтобы вслушиваться. Все четыре руки древнего бога двигались, стаскивая с Эйдена одежду, лаская так, что у него перехватывало дыхание. Эйден застонал, потом закричал уже без слов, уверенный, что сейчас умрет, потому что такое наслаждение вынести невозможно. Для него исчезло всё, кроме экстаза, длящегося невероятно долго.
«Неужели я жив?
– Эйден медленно обвел глазами пеструю комнату, погруженную в сумерки.
– Вечер... Это сколько же времени прошло?»
Он чувствовал у себя на груди руку Хастура. Эйдену казалось, что сердце его бьется прямо в ладони древнего бога. Маг с удивлением понял, что уже давно не чувствовал себя настолько живым. Эйден скосил глаза. Хастур лежал, облокотившись о верхнюю руку, и довольно улыбался.
– Ты...
– Эйден облизнул губы и начал снова: - Ты забрал меня, потому что Джарет тебя попросил об этом?
– Тебя это волнует?
– Хастур приподнял бровь.
– Надо же. Нет, он всего лишь посоветовал к тебе присмотреться. Джарет знает мои вкусы. И он оказался прав, ты идеально мне подходишь, Эйденн.
Эйден обдумал его слова.
– Значит ты меня не отпустишь и после окончания Игры?
Хастур провел ладонью по телу огненного мага так, что того пробрала сладкая дрожь.
– Разве тебе хочется уйти? Ты вошел в Игру без надежды уцелеть, Эйденн. Ты хотел смерти. А со мной ты снова ожил. Теперь твоя магия будет сильнее, чем когда-либо, - Хастур вздохнул.
– Жаль, что стихийные маги так недолговечны. Но еще лет на сто пятьдесят я твою жизнь продлить сумею.
Эйден прикусил губу. Его покупали. За очень высокую цену, но покупали. Стать мальчиком для развлечений и одновременно едой для древнего бога? Который к тому же отец Джарета?! Нет, это уж слишком.
– А если ты беспокоишься о своих
– Как будто тебе нужно мое согласие, - с горечью ответил Эйден.
Хастур обнял его сразу всеми руками. В сумерках искры в глазах древнего бога ярко светились.
– Нужно, Эйденн. Я хочу, чтобы ты полюбил меня.
– Нет, - маг отвернулся.
– Это невозможно. Я не смогу.
– И даже не хочешь попытаться, солнышко?
– вкрадчиво спросил Хастур.
– Нет.
Эйден подумал, что его сейчас убьют, но Хастур засмеялся.
– Немногие отказывали мне в такой ситуации. Ну что же, тогда можешь уйти. Здесь поблизости есть город - Инкванок, весьма богатый. Волшебника там примут с радостью.
Хастур выпустил Эйдена и лег, закинув верхние руки за голову, а нижние - скрестив на груди. Огненный маг недоверчиво глянул на него, отодвинулся на край ложа и принялся одеваться. Повертел в руках змеиный браслет, на зная, что с ним теперь делать.
– Оставь, - Хастур потянулся и взял артефакт, - Я отдам его Моркелебу. Будет ему утешительный приз.
Эйден осмотрел комнату. Дверей в ней на первый взгляд не наблюдалось.
– Слева, за ковром с сине-белыми узорами, - подсказал Хаструр.
– Когда выйдешь, держи путь на самую яркую звезду. Утром там взойдет солнце. Не заблудишься.
Эйден откинул ковер. Дверь была небольшая, явно не по росту для древнего бога. Маг чувствовал какой-то подвох, но не понимал, в чем он заключается.
– Прощай, - он оглянулся на Хастура. Тот улыбнулся ему и кивнул.
Эйден отворил дверь и вышел в неожиданно прохладный воздух. Он оказался на балконе. А внизу и вокруг, насколько хватало взгляда, простиралась бесконечное море черного песка. Храм древнего бога находился в пустыне.
Эйден хмыкнул, перекинул ноги через перила балкона и спланировал вниз. В Инкванок он идти не собирался. Больше всего огненному магу хотелось сейчас оказаться в замке Джарета и устроить тому веселую жизнь. Но переместиться не получилось. Мир не отпускал Эйдена. Промучившись с полчаса, маг осознал, что находится в полностью изолированном от остальной Вселенной мире. Понятно. Что ж, придется искать этот проклятый город. Не оставаться же здесь. Эйден отыскал на еще светлом вечернем небе самую яркую звезду и решительно зашагал по песку, неприятно скрипящему под ногами.
После ухода Эйдена Хастур еще немного полежал, небрежно вертя в пальцах браслет, потом отбросил его и встал. Вытащил из-под ложа большое медное блюдо, дохнул на него и некоторое время наблюдал в образовавшемся окошке, как Эйден медленно бредет по пустыне. Прислонил блюдо к стене и переливчато свистнул. Через пару секунд перед Хастуром появилось существо, отдаленно напоминающее шакала, но с лапами шимпанзе.
– Что угодно повелителю?
– пустынный бес подобострастно склонился в поклоне.