Исполняющий чужие желания

Ариманта Юна

— Я желаю, чтобы душа покинула мое тело, навсегда слившись с магической осью земли, и в тело вселилась душа погибшего мага Эвис Хастрдорф, — заорал Наор, стискивая Дашино тело в петлях своей темной силы так, что она едва могла дышать.

— Я желаю, чтобы душа покинула мое тело навсегда слившись с магической осью земли, и в тело вселилась душа погибшего мага… — прохрипела Даша, обдирая горло и отчаянно сопротивляясь воздействию, но ничего не в состоянии сделать против опытного мага. Тот случайный фокус с разрывом магических пут, сработавший, благодаря эффекту

неожиданности, повторить не удавалось. Ифриты стояли рядом с помертвевшими лицами.

А Эвис распростерла джинна на пентаграмме, расположив его голову, руки и ноги по пяти углам звезды и водрузив ему на грудь сосуд, и что-то быстро повторяла ускоряющимся речитативом.

— … погибшего мага… — повторила Даша сопротивляясь из последних сил. От магического воздействия рот нестерпимо болел и по подбородку текла кровь.

— Ядагервышост, я отпускаю тебя! Будь свободен! — выкрикнула вдруг Эвис, и пентаграмма вокруг Иббриса вспыхнула нестерпимым светом.

Но свет опал, а Иббрис все еще лежал в пентаграмме. Наор, наконец, заметив, что происходит внутри пентаграммы, расхохотался нечеловечески зловещим хохотом.

— Тебе не отпустить его. Пока он не выполнит последнее желание повелительницы, он связан еще и с ней, а не только с бутылкой! — выпалил Наор, вскакивая с кресла и подбегая к границе пентаграммы. — Тебе ничего не сделать! Вы все в моих руках! Вы мои марионетки и будете делать только то, что я вам скажу. Дарья, повторяй за мной!

Но Даша, пользуясь тем, что он отвлекся, рванулась из пут, прошептав истинные имена ифритов. Тан и Дан тут же подоспели с двух сторон, огненными ножами рассекая окутывающую Дашу пелену тьмы. Едва почувствовав ослабление пут, она выкрикнула то, что должна была:

— Ядагервышост, я отпускаю тебя! Мое последнее желание: Будь свободен!

Обе пентаграммы засияли и превратились в один плотный синий столб света, который ударил в стеклянный купол потолка. И потолок взорвался веером острых, как лезвия стеклянных осколков. Осколки завертелись по воздуху, подхваченные магическим смерчем.

— Не-е-ет! — диким зверем завыл Наор, бросившись к столбу света, но его отшвырнуло с такой силой, что он кубарем покатился, сшибив на своем пути кресло и крепко приложившись о ножку стула.

— Я забираю Эвис с собой, — послышался из столба света усиленный, словно в динамике голос Иббриса. — Прощайся с ней, больше ты не сможешь призвать ее.

— Иббрис, — прошептала Даша, яростно стирая с лица слезы, пот и кровь, заливающие глаза. С двух сторон ее крепко обнимали Тан и Дан, прикрыв своими телами от кружащих по комнате осколков.

— Прощай Даша, я ухожу к своему истоку, к магическим осям, из которых был создан. Там мое место. Будь счастлива! — голос Иббриса звенел от едва сдерживаемого счастья. — Спасибо тебе за все!

— Эвис! — закричал Наор, с трудом поднимаясь на четвереньки и пытаясь подобраться к столбу света. — Эвис, не оставляй меня одного! Только не это! Моя жизнь — это ты!

— Прощай, Наор. Живи и люби! Забудь меня навсегда! Прощай! — прозвенел тонкий голос Эвис. И вдруг

все стихло.

Столб света опал, осколки посыпались на пол и наступила мертвая тишина.

— Э-э-эвис! — срывая голос, завыл Наор, бросаясь к тому месту, где была пентаграмма, а сейчас осталось лишь выжженное пятно на полу. — А-а-а!

Заключительная, но не последняя

Даша потрясенно смотрела на опустевшее выжженное место посреди кабинета, в центре которого сиротливо лежал почерневший от копоти сосуд. Ей тоже хотелось выть, как раненая волчица. Горло сдавливали рвущиеся наружу рыдания, но Даша изо всех сил сдерживалась, молча глотая слезы. Давным-давно она поклялась себе, что никогда больше не будет плакать из-за мужчины… И не будет!

Иббрис просто исчез. Она так хотела, чтобы… Она надеялась, что, получив свободу, он выберет остаться с ней. А он выбрал… свободу.

«Его можно понять», — мысленно убеждала сама себя Даша. — «Он тысячелетиями был рабом, служил людям. Он просто устал. От людей. От неволи. От чужих желаний».

Но легче не становилось, потому что сердце не желало слушать доводов рассудка и истекало кровью. Он ушел… возможно навсегда. Когда он отдохнет и насытится свободой и одиночеством, он вновь захочет быть кому-то нужным. Но как скоро это случится? Ведь человеческая жизнь так коротка, а жизнь джинна бесконечна.

Тан прижал ее к своей груди и бережно гладил по голове. Дан, проследив за ее взглядом, поднялся с пола и, подойдя к выжженному кругу, наклонился и поднял пустой сосуд. Задумчиво повертел в руках, потер пальцем, а затем, пожав плечами, вернулся к Даше и вложил его ей в руки. Даша изо всех сил сжала сосуд в ладонях, словно это могло бы вернуть ей джинна. Но сосуд был пустой и холодный.

— Что прикажешь, повелительница? — спросил Дан, стоя перед ней и глядя на нее сверху вниз.

Повелительница? Даша хотела переспросить вслух, но лицо обожгла такая боль, что перехватило дыхание. Она вопросительно посмотрела сначала на Дана, а затем перевела многозначительный взгляд на Наора. Он скорчился на полу и сотрясался в беззвучных рыданиях.

— Он? — презрительно сплюнул на пол в сторону Наора Дан. — Он лишился магической силы и теперь не может нам приказывать. А тебе известны наши истинные имена, и ты обладаешь хорошим магическим потенциалом. Отныне ты — наша повелительница.

— Мама! — в комнату вбежала Яна и, растолкав ифритов, рухнула на колени перед Дашей. — Что у тебя с лицом!

В глазах дочери светился такой неподдельный ужас, что Даша даже испугалась и принялась ощупывать руками свое лицо. Правая половина стремительно опухала, заплыл правый глаз и слиплась правая ноздря. А прикосновение к нижней челюсти вызывало нестерпимую боль. Рот не открывался.

— Они били тебя? Кто посмел это сделать! — закричала Яна, с ненавистью переводя взгляд с одного ифрита на другого. Тан, округлив глаза, замахал руками, отрицая все обвинения. Он тоже как будто язык проглотил. За время всей заварушки Даша не слышала от него ни единого слова.