Исповедь блудницы
Шрифт:
Я хочу видеть его глаза. Обхожу кругом, становлюсь напротив него. Это он! Я вижу какими глазами он смотрит на голую девушку. Вижу похоть в его глазах.
— Не медлите господин, — взмолилась девушка. — Накажите меня.
— Ты видишь, — шепчет дьяволица Стейси на ухо. — Он не изменился с тех пор. Ты всего лишь очередная игрушка. Способна ли ты быть с ним, зная, что он бывает с другой девушкой?
На пятках разворачиваюсь и иду к двери, толкаю ее. Ненавижу! Я была ему так преданна, покорна. Ни одному не позволю подчинять
На выходе из комнаты стоят лакеи.
— Вы знаете Доминика Льюиса? — они кивают. — Не могли бы вы передать ему это? — снимаю с шеи чокер.
— Конечно, госпожа, — лакеи склоняются передо мной. Иду, чеканя шаг, с грохотом распахиваю дверь. Меня ловят охранники.
— Покажите ваш пропуск.
— У меня его нет. Он у моей подружки. Я ухожу. Она остается.
— Отсюда нельзя выйти раньше времени. И если у вас нет пропуска, значит, вы нижняя. Мы не можем вас отпустить, — меня толкают кому-то в руки.
Страх разливается в груди. Я знаю кто меня держит. Даже если бы хотела, не смогла забыть. Мэтью!
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Что вы стоите? — обращаюсь к этим дуболомам. — Помогите мне!
— Мы не можем пойти против вашего хозяина.
— Что, ополоумели что ли? Какой хозяин?! Ау! Рабство отменили! У нас демократия!
— Не у рабынь, — безапелляционно заявляет громила.
— Поболтала? — Мэтью держит меня за талию, прижимаясь со спины. Убирая прядь черных волос, выбившуюся из-под дурацкой маски кошки.
— Ты идиот? Отпусти меня!
— Ну, чего ты ерепенишься, кошечка?
— Я расскажу все Доминику, и он изобьет тебя еще хлеще, чем тогда, — пытаюсь ударить его по ноге шпилькой, но он уворачивается.
— Доминик несколько занят сейчас. Слышишь стоны? Оргия началась, — я замираю, не в силах сделать вдох. И то, что я чувствую, не смирение и желание поплакать, свернуться калачиком, во мне плещется неразбавленная ярость.
Мэтью толкает меня в первую попавшуюся дверь. Комната похожа на ту, где я была раньше, на крючках висят разные приспособления, со многими меня познакомил Доминик.
— Закончим то, что начали тогда? — Мэтью расстегивает брюки, снимает рубашку.
И что, Адель? Сколько ты еще будешь трястись перед всеми подряд? Все ждешь, что кто-то придет и спасет твою задницу? Везет же мне на уродов? То отец, то вот этот, возомнивший себя господином. Может пора постоять за себя самой?
— Позвольте, господин, я сама выберу, — изображаю покорность, скромно опуская ресницы. Мэтью довольно скалится.
— Сделаю тебе такой подарок, за послушание.
— Благодарю, — снимаю с крючка кнут.
— Вау, Адель! Прекрасный выбор. Хорошо с тобой Доминик поработал.
До кнута у нас не дошло.
Он такой красивый, длинный хвост волочится по полу, будто змея, рукоятка идеально ложится в руку, запах свежей кожи.
— Давай,
— Ты знаешь Стейси?
— Что, дошло? — ухмыльнулся Мэтью, зачесывая назад волосы. — Да, она моя нижняя. Была.
— После Доминика? Привык подбирать за ним?
— А ты не охренела? Вставай на колени! Сейчас тебя проучу! — меня эта фраза окончательно взбесила. И тот день, в гладильной, я не забыла. Как унизительно быть беспомощной, с перетянутым кожаным ремнем ртом. Понимая свою ничтожность.
— Сейчас ты у меня встанешь! — подняла руку с кнутом вверх, другой придерживая за конец, чтобы по неопытности себя не огреть, и опускаю ему на грудь. Мэтью вопит, трет красный след на груди.
— Пропуск доставай! — наношу еще удар, он поворачивается, удар приходится по спине.
— Ополоумела, что ли!
— Я не подчинюсь такому слабаку, который пытался меня изнасиловать и сейчас решил повторить! Ты ведь никогда сам не пробовал? Я тебе преподам урок, что женщин нужно уважать, — в лице Мэтью сейчас вижу отца, и получаю удовольствие от его криков. Он не привык церемониться с женщинами, почему я должна его жалеть?
— Еще?
— Нет! — он выставляет руки вперед, тело его покрылось потом, губа трясется, он вытирает рукой выступившие слезы. Даже не могу представить, как больно получать кнутом. И мне бы посочувствовать ему, но что-то как-то не тянет. И этот человек возомнил себя доминантом? Доминант не тот, кто берет слабого силой, а тот, от взгляда которого самой хочется подчиняться. Ему и делать то ничего не надо. Стоит только посмотреть. Это в какой-то внутренней силе, энергетике. Как Доминик…
Мэтью подбирает с пола брюки, достает оттуда знакомую мне черную карточку с золотым плетением.
— Возьми. Только прошу, не рассказывай. Меня на смех поднимут.
— Кидай на пол, — я не собираюсь походить. Где гарантии, что он не поймает меня и не свяжет.
— Руку пристегни, — киваю на стену с которых свисают наручники.
— Что? С ума сошла?
— Давай! — для устрашения бью кнутом по полу, он вздрагивает, как испуганная лань. и послушно защелкивает наручники на руке.
— Надеюсь, мы больше не встретимся? — открываю дверь ключом.
— Даже не мечтай! Сука! Я тебя из- под земли достану. И тогда ты за все поплатишься!
Мне страшно, но ему я это не показываю.
Выхожу, осторожно закрываю дверь за собой. Девушка, за той дверью, где остался Доминик, перешла на ор. Сердце бьется и замирает.
Упрямо трясу головой и подхожу к охранникам, показываю им пропуск. Они отступают, пропуская меня.
Выхожу на улицу, подняв голову кверху, пытаюсь унять слезы, что так щиплют глаза. Я не готова пока об этом думать.
Обхожу здание, где оставила МакЛарен. Я верну его Доминику. Потом. А пока мне нужно позаботиться о ночлеге.