Исповедь бывшего журналиста. Тайны российской журналистики от перестройки до наших дней
Шрифт:
В общем, с началом перестройки в России появились как газеты англосаксонской школы (Коммерсантъ, Независимая, РБК, Ведомости), так и прежней российской («Новая Газета», «Общая Газета»).
«Известия» стали ближе к англосаксонской школе, а «Комсомолка» и «Московский Комсомолец» к российской. Хотя, конечно же, это деление отчасти условно; например, «Коммерсантъ» давал вполне эмоциональные репортажи.
Кстати, в советское время существовало полушуточное мнение, что «журналист – это плохой писатель». Сегодня это утверждение верно лишь для изданий российской школы, а в «англосаксонской» журналисты –
В «НГ» к правилам англосаксонской школы относились достаточно жестко. Так, в газете не рекомендовалось писать местоимение «Я» (вместо него писали «корреспондент «НГ») и допускать какие-то эмоциональные высказывания.
Кстати, частично, я стал жертвой этой школы, причем, крайнего ее направления.
В «Независимую Газету» я пришел из науки, и мой тогдашний начальник Александр Гагуа (к которому я отношусь с огромным уважением) посоветовал мне писать в том же «научном» стиле, не гнаться за «красивостью» и «журнализмами». С точки зрения «НГ» Гагуа был прав, но мне не нужно было слепо следовать этому совету (тем более от меня никто этого и не требовал). Но я решил писать в «стиле разведчика – никаких эмоций, никаких личных впечатлений», только факты и их анализ.
В результате я сознательно опускал много ярких (часто ещё говорят вкусных) деталей (пианино на руинах дома в Грозном, как я стал тонуть при нелегальном переходе в Абхазию, и т. п.).
Для западных аналитических центров (моего основного в то время финансового работодателя) и российских ученных кругов – этого было вполне достаточно, а вот для массового читателя этого было маловато.
Сейчас думаю, что оптимально мне было писать все же «микс» аналитической статьи и живого репортажа. В этом бы я смог показать свой уникальный стиль (учитывая мои непрерывные поездки), а чистых аналитиков хватало среди тех, кто никогда не выезжал из Москвы.
Желтая пресса
В перестроечные годы появилось еще одно новое явление в российских СМИ, так называемая желтая пресса. По наиболее распространенной версии это название произошло от того, что в 19 веке американские бульварные газеты печатались на дешевой быстро желтеющей бумаге.
Как пишет Эдуард Лимонов, в России стиль ослепляющий «кислотной желтизной» внедрил в газете «Мегаполис-Экспресс» его старинный приятель еще со времен московского андерграунда 60-х годов Игорь Дудинский.
«Король московской богемы 60-х
Игорь Дудинский – фигура легендарная. Он участвовал в диссидентском движении и был женат 12 раз. Ходили слухи, что Дудинский сотрудничал с КГБ, да он этого и не отрицал:
«Дело в том, что, когда в 70–80-е годы я занимался авангардным искусством, это была игра на грани риска. Мы продавали картины за доллары за границу, устраивали подпольные выставки на квартирах в Москве, писали статьи о них в заграничные журналы. В этих условиях связь с КГБ была неизбежна… Нужно было заручиться поддержкой органов. Ты как бы затевал с ними свою игру.
На самом деле играть с ними было интересно, поскольку это были неглупые люди, понимавшие, что ты опережаешь на ступеньку общественное
С началом перестройки бывший «король московской богемы» решает создать новый жанр российской журналистики.
«А заголовки, какие там заголовки, о этот стиль! Типа «Маньяк 16 лет изнасиловал сиамских близнецов!» или «Солдат на побывке домой съел бабушку!» – восхищался know-how своего друга Эдуард Лимонов.
Мегаполис-Экспресс печатал интервью с бумбарашками, вурдалаками и двухтысячелетними девочками из Иерусалима. Помню, что как-то один журналист спросил об этой девочке у Дудинского в интервью. Игорь возмутился: «Да у нас и документы есть!»
Так уж получилось, что я работал с Дудинским в скандально знаменитой газете «Московский корреспондент», закрытой после публикации статьи о браке Путина с Кабаевой. Оговорюсь, что я неплохо отношусь к Дудинскому и считаю его талантливым человеком, но мне, как представителю серьезной прессы, было работать с ним крайне нелегко. Приношу ему статью о том, что русские в Средней Азии бедствуют, а иногда (редко) и даже голодают. Игорь придумывает заголовок: «Миллионы русских в Средней Азии умирают от голода!».
Запомнилась мне и реакция Дудинского на то, что какой-то известный певец засунул свое брачное свидетельство в причинное место: «Как мы такое пропустили, вот какой материал надо было под газетной шапкой давать!»
В тот день, когда вышло злополучное интервью, в газете не было «настоящего сенсационного материала», а тут кто-то сказал, что есть слух о связи Путина с Кабаевой. Предложили эту идею главному редактору издания, человеку, вполне оправдывающему свою фамилию, Григорию Нехорошеву. Гриша в этом момент был в пьяно-добродушном настроении и дал добро.
Кстати, некоторые «либералы» возмущаются, что газету закрыли. A закрыли ее правильно. Путин на Кабаевой не женился, и даже, если у них и была связь (доказательств нет), то это ничего не меняет. В США с ними бы жестче обошлись, миллионные иски через суд были бы гарантированы.
Надо сказать, что Мегаполис-экспресс была неединственная газета, что пошла по «скользкой дорожке» Дудинского. Так, по желтизне с «Мегаполис – Экспресс» могли соперничать два крупнейших российских молодежных издания: «Комсомольская Правда» и «Московский Комсомолец».
Эти газеты рассматривали ценность новости, исходя из объема аудитории, которую эта новость привлечет. Журналистка «Комсомольской правды» Л.А. Васильева рекомендовала отбирать для публикации новости с потенциальной аудиторией не меньше нескольких миллионов человек.
Она же сформулировала критерии отбора новостей: броскость (наркоманы украли в парке лебедей и сделали из них шашлык), оригинальность (две бабки в деревне не могли поделить деда и одна подожгла принадлежащий другой бабке сарай с сеном), прикольность (конкурс на лучший обогреватель в условиях, когда в регионе среди зимы нарушилось отопление), оглушительность (испытание на журналистах газеты препаратов от импотенции).