Исповедь четырех
Шрифт:
— А когда ты целоваться начала?
— Да я прям сызмальства начала целоваться. Ой, люблю это дело (смеется).
Света: Меня поглощало это занятие прямо в 7 лет. Я тогда не читала еще Цветаеву, но совершенно согласна с ней, что жизнь длится во время поцелуя. Надо целоваться. И я с удовольствием этим занималась. Это было так порочно и развратно. Под таким секретом от родителей, а играли тут же за углом у пожарной лестницы в бутылочку. Когда остальные дети начали трахаться, я стала совсем целомудренной. Я свое отцеловала. У меня все в поэтику пошло, в творческую сублимацию. Первый опыт… Знакомство с телом другого. Ты знакомишься с чьим-то телом, и кто-то позволяет тебя знакомиться с твоим организмом. Это интрига, это очень волновало и будоражило. Я вообще по природе своей сенсорик. Мне очень важно ощущение кожи. Самые первые тактильные познавания друг друга с детского садика начались. Я помню, что мы там на раскладушечках лежали валетиком.
— А что, Света, смысл жизни — это любовь?
— Да, конечно, эту мерзкую человеческую жизнь и все гадости, которые люди творят, может оправдать только любовь.
Фактически мы со Светой были как два персонажа из фильма «Брат-2». Один спрашивает другого «В чем сила, брат?» И этот другой как календарик-переливашка: то киллер, то бомж, то еще кто. И в итоге диалога с Другим Брат-2 понимает, что сила — в правде.
А из нашего разговора понятно, что сила — в любви.
Глава четвертая
Юл
Каждая Светина песня — это всегда посвящение кому-то. Хотя есть несколько песен-исключений из правила. Когда Света училась в медучилище, там проходили разные конкурсы самодеятельности, в том числе и конкурс политической песни. Тогда бурно отмечался день рождения комсомола. И нужно было исполнять со сцены комсомольские песни разных лет. Свете и ее группе по жребию достались песни первых пятилеток. Нужно было их где-то откопать, выучить, ну и, в общем, Света их сама придумала. Такой задорный бред был на музыку положен. «Шагайте дружно в ногу с поколением…» — что-то такое. И… они выиграли. И понеслась музыкально-медицинская карьера. Вся Светина команда пришла на конкурс в хирургических халатах, это те, у которых завязочки сзади. Мне потом даже попалась какая-то архивная заметка про тот самый конкурс, и кто-то вспоминал, что 5-е медучилище что-то пели, выиграли и что все они были именно в хирургических халатах.
Светино медицинское образование в целом продолжалось десять лет. Сначала училище, потом медицинский педиатрический санкт-петербургский, ленинградский даже, институт, который потом переименовали в академию.
И меня, честно говоря, удивляет, почему Света так и не работала врачом. Она такое количество раз и в песнях, и в жизни обращается к медицине, оперирует специфическими врачебными терминами постоянно, у нее есть в тексте «Белых людей» «неанатальные» сны, упоминает разные «депривации», и это все никому просто так в голову не придет, кроме медика. И вообще, Света кажется таким человеком, с которым хочется поделиться своей занозой и услышать от нее дельное что-то в ответ. По-моему, врачи как раз такие быть должны.
Света: Слова и трупы — разные вещи. Я не люблю детские трупы, я боюсь их. Я никогда не смогла бы быть врачом. Ну, собственно, как и взрослые трупы.
Я: Ну а трупы обязательны?
Света: В медицине — безусловно. Без этого никак. У меня идет всю жизнь осознание и познание смерти. Вообще, это, пожалуй, единственная тема, которая меня интересует по большому счету от и до, идея смерти. А, собственно, ничего другого в жизни нет интересного, кроме как смерть. Любовь? Ну да, все равно это то, что в итоге нас приведет к смерти, как один из пунктов. Вот, самое загадочное, что есть в жизни — это смерть. В медицине она слишком очевидна.
Я: А тебе эти знания медицинские вообще в жизни пригождались?
Света: Ну, конечно, как пациенту.
Я: А не было таких случаев, что кто-то говорит: ах, кому-то плохо, а ты сразу говоришь: я знаю, что делать, что-то вроде этого, как бывает в фильмах.
Света: Если друзья обращаются, я, по крайней мере, могу кого-то направить к нужному специалисту, или оценить сложность ситуации и сказать человеку, насколько ему нужно быстро принимать меры ну или сколько ему жить осталось, например. Тогда у Юла я поняла, что это меланома и ему осталось жить полгода… однако, молодец, он прожил полтора.
Я: Он жив или нет?
Света: Нет, он умер.
Я: Это вот тот парень, про которого ты говорила у себя дома, когда мы ели солдатский взрывпакет, ну, сухпаек?
Света: Да, Юл Абрамов, тогда еще он был жив.
Я: А что такое меланома?
Света: Это злокачественная опухоль из меланоцитов. Он сковырнул родинку, он занимался каратэ, она была на тыльной стороне стопы, он ее механически травмировал, и потом это разрослось в меланому. Это самая злокачественная опухоль, которую можно придумать, молниеносные метастазы, она не лечится, от нее просто стопроцентная летальность, дело в сроках. Вот он, по-моему, покорил все сроки. С таким диагнозом живут полгода, год максимум. Ну, мы, как могли, отвлекали, песенками, записывали что-то, бодрили с Валеркой Тхаем, старались
Я: А вот эти песни его, они как-то в природе есть сейчас?…
Света: Да, будут. Это мой долг, это наш долг, мы это сделаем обязательно. Материалы есть, мы успели записать его.
Он рассказывал ей о себе и показал ногу. Света сразу все поняла и спросила: «А что врачи говорят?» А он ответил, да вот, на обследование отправили. Света сказала: ты мне справочку-то принеси, хотя было все понятно. Ни Света, ни врачи ему поначалу ничего не рассказали.
Света: В последнее время я вообще говорила: Танюха (это жена его), пока у Юла есть силы, давайте просто вот, езжайте, куда хотите, на Канары хоть на неделю. Я спрашивала: ты вообще Юла любишь, ты хочешь от него ребенка? Если человека любишь, то хочешь после него что-то оставить, даже зная, что человек скоро умрет. Не знаю, я бы сделала все, чтобы что-то оставить после человека, там забеременела бы. Почему Таня этого не сделала, я не понимаю. Я готова была там денег дать, говорю, езжайте, Танюха, вот у вас есть мечта, где бы вы хотели побывать? Я считаю, что если вот какая-то есть уже предрешенность, нужно или доделать начатое дело — дописать альбом или там, если нет такого дела, ну просто оторваться, съездить там куда-то, заветную мечту исполнить, на полную катушку, и все. Я так сожалею, что они никуда не поехали. Надо было съездить. А ей обязательно забеременеть.
У меня в голове заиграла песня «Оставь хоть что-нибудь на память о себе».
«Ну еще, — сказала Света после большой паузы, — возвращаясь к медицинскому образованию моему, — во время мединститута и после института была эпоха снайперизма, который живуч, горюч и дерзновенен».
Я: Это кто придумал вообще?
Света: Мы с Динкой придумали. «Живуч, горюч и дерзновенен» — я тут с себя снимаю ответственность, наверное, это все-таки стопроцентно Динка, а само название «Ночные снайперы» — это наша история, абсолютно наша. Приятно, что это название живет до сих пор.
Я: А вы на каком курсе познакомились?
Света: На третьем, был 1993 год.
Глава пятая
Лауреат и дипломант
И тут мне стало понятно, что уж если я буду писать книгу, то это место мне как автору будет серьезным вызовом. Место, посвященное истории дуэта, а потом группы «Ночные снайперы». Вкратце фабула такова. Светлана Сурганова и Диана Арбенина почти 10 лет были «Ночными снайперами». За эти годы их содружество стало сначала, не люблю это слово, но оно в данном случае будет уместно, культовым, а потом приобрело общероссийскую известность и популярность. Потом Диана попросила Свету уйти. Света ушла, Диана осталась во главе «Ночных снайперов». За этим кратким изложением стоит множество версий и трактовок, и моя может хромать хотя бы по той причине, что я разговариваю с одним действующим лицом из двух. Кроме этого, сейчас каждая из них — предмет обожания для сотен тысяч людей.
И поэтому история группы «Ночные снайперы» была любовно собрана из воспоминаний очевидцев, пожелтевших статей и интервью десятилетней давности и есть в интернете на добром десятке фанатских сайтов. По собранным историческим фактам и архивным записям, по почти религиозному благоговению ко всему, что с ними связано, «Ночные снайперы» в лице Светы и Дианы могут посоревноваться с группой «Кино».
Эти самые строки я пишу как раз в тот момент, когда и я, и Света, и Диана выступили на фестивале в Эммаусе. Их теперь специально ставят в разные дни, чтобы публики собралось побольше и чтобы вся она осталась на эти дни в палатках, посмотрела сегодня одну любимицу, завтра другую. По-моему, в эти солнечные летние дни они, Света и Диана, так и не пересеклись, организаторы это предусмотрели.
Света: Конечно, Динка была мощнейшим фактором, который сподвиг меня на этот подвиг — заниматься музыкой. Ну, собственно, если бы ее не было, я бы… все было бы иначе, конечно. Это судьбоносная была встреча.
Они встретились 19 августа 1993 года. У Дианы и Светы была общая знакомая, одноклассница Дианы. Она их и познакомила. Сказала, что, мол, есть классная девчонка, которая пишет классные песни. Диана училась учить иностранцев русскому языку в Магаданском пединституте и приехала в Питер на каникулы, как это тогда называлось, «на материк». Света жила возле Таврического сада в коммуналке, где, как водится, ванная на кухне и длинный темный коридор. Там они стали петь друг другу песни, передавая гитару, общаться и пить популярные тогда сладкие, химического цвета ликеры, кажется, банановый и грейпфрутовый. Диана ей тогда сказала: «Меньше говори — больше пой». Света подумала: «Какая наглость, мне ещё рот затыкает. Я тогда не знала, что у нее просто такая особенная манера речи. Это она меня хвалила тогда». И они запелись часов до 12-ти, еле успели на метро, ехали в машине «Скорой помощи»… А на следующий день Света достала из-под кровати пыльный футляр и сказала: «Кстати, я играю на скрипке».