Исповедь девочки по вызову
Шрифт:
– Света, ты можешь мне объяснить, какого черта ты поперлась разговаривать с Гариком?
Я держалась своей версии. Что хотела поговорить об отсрочке выплаты. А тут вот какой сюрприз! И уже в свою очередь поинтересовалась:
– Лена, какого черта ТЫ деньги просишь? И еще и Гариком прикрываешься?
Задавая этот вопрос, я точно знала, правдивого ответа я не получу. Лена была на измене, внятно разговаривать не могла. Я только и слышала в трубке визги:
– Зачем через мою голову! Ты что, ко мне подойти за отсрочкой не могла? Почему со мной
Эдакая нескончаемая песенка про белого бычка. Продолжаться эта истерика могла еще долго, но я настойчиво спрашивала:
– Лена, так зачем ты все-таки так поступила, позарилась на чужое?
Наконец я услышала ее версию событий:
– А я вас наказать хотела, это штраф!
Нет, я не ожидала чего-то правдоподобного, но, тем не менее, от такой наглости аж завелась:
– Лена, какой штраф! За что! Не надо врать! Если уж штраф дается, то всегда точно указывается причина! Чтобы в следующий раз повторов не было! А тут, значит, нас наказали, мы не знаем за что и в следующий раз, значит, можем опять неправильно себя вести, так как о наказании даже не подозревали!
Тебе не кажется это нелогичным? Если человека наказывают, то всегда говорят, за что! Иначе само понятие наказания теряет смысл.
Кстати, за что наказываешь-то?
Обычно на точно поставленный вопрос должен идти такой же точно ответ. Увы, это в идеале. А в тот раз я так и не узнала, за что же был наказан коллектив. Лена продолжала истерить еще минут десять. Закончила она так:
– Жди меня, я сейчас скоро подъеду, и мы нормально поговорим.
Положив телефон в сумку, я задумалась. Сейчас Лена в очень затруднительном положении. Она между молотом и наковальней. Ей надо оправдаться перед Гариком и перед своей крышей (то что Гарик молчать не станет, было ясно как божий день). Она и сама попадала в неловкую ситуацию, и крышу за собой в грязь тащила.
Чтобы выкрутиться, ей нужен был козел отпущения. Наилучшим кандидатом на эту роль являлась я. Больше некому. Наверняка она сейчас сидит и судорожно придумывает версию, выводящую ее сухой из воды. И подъедет для душевной беседы она не одна, а в теплой компании представителей крыши.
Мне никак не выкрутиться. Даже если все участники разговора будут понимать, что виновата Лена, правда не восторжествует. Крыше будет выгодно наехать на меня. Им Лена нужна чистая и непорочная в глазах Гарика.
А я вообще никто, и звать меня никак.
Тем более у меня еще были свежи в памяти воспоминания о том, как эти люди поступили с Владой.
Сказав Кате: «Мы срочно уезжаем, звони водителю», – я пошла к старшей.
Не знаю, чего она от меня ожидала, но смотрела она настороженно. Кидаться на нее я не собиралась, просто хотела пару слов на прощание сказать:
– Я когда-нибудь себя вела с тобой непорядочно?
Молчание в ответ.
– А вот вы с Леной себя как твари ведете. Я такого отношения к себе не заслуживаю. Поэтому официально заявляю – больше я с вами не работаю. Всего хорошего.
Так и не
– Ждать не станем, пойдем.
Мы с Катей, сопровождаемые взглядами всех свидетелей конфликта, вышли из гостиницы. Идти можно было хоть куда глаза глядят, только бы подальше отсюда. Мы снова позвонили водителю и договорились, что возьмет он нас на соседней улице.
Так и сделали. Всю дорогу наш водитель на нас косился, видно, его очень интересовало, что же с нами произошло, почему мы такую конспирацию развели. Остался он с неудовлетворенным любопытством, так как мы с Катей совершенно не были расположены к общению. Так и доехали до своих домов в молчании. О чем думала Катя, я не знаю. Мне же было просто нехорошо.
Я с Леной Усатой проработала не один год, бывало всякое. И она меня выручала, и я ее. Отношения были скорее дружеские, чем рабочие. И тут такой нож в спину. Возможно, именно это меня так сильно завело. Окажись на ее месте человек, с которым у меня было бы меньше связей, скорее всего, моя реакция не была бы такой бурной.
Развернулась и ушла. Делов-то.
Здесь же просто не смогла сдержаться. Захотелось, чтобы человек сам свою мерзость почувствовал. Не знаю, удалось ли мне это.
А вот Гарику я помогла, это точно.
На следующий же день он позвонил мне с Катей и назначил встречу в одном из кафе Купеческого двора (это торговый центр на Петроградской). После разговора с Гариком мы стали совещаться. Идти или не идти. Определенные риски были – вдруг там не только Гарик окажется.
Но с другой стороны – назвался груздем, полезай в кузов. На полпути останавливаться не хотелось. Плюс ко всему у меня Гарик вызывал чувство доверия. Я, конечно, его совершенно не знала, но внутренний голос говорил, что сейчас с его стороны подставы не будет.
Опять же кафе находится в торговом центре, а это не пустырь на территории заброшенного завода. Все-таки люди вокруг ходят.
Посовещавшись, мы решили прийти в назначенное время.
Никто не опоздал.
Гарик ждал нас со своей Наташей. Мы с Катей подсели к ним за столик. Пили кофе, ели пирожные и разговаривали.
Первым делом Гарик поинтересовался, действительно ли то, о чем мы ему рассказали, правда?
Да, правда. Что дальше?
– Девочки, вы вчера очень правильно поступили, что сразу уехали.
У меня сердце на этих словах ухнуло. Я не сомневалась в правильности нашего быстрого отступления, но, когда об этом говорил человек со стороны, становилось не по себе.
Гарик продолжал:
– Я этих людей знаю, они очень опасны. Но вы можете за себя не переживать, разговор у меня с ними уже состоялся, к вам нет никаких претензий. Можете жить спокойно и ходить на работу, вас никто не тронет.
Мы с Катей, не сговариваясь, выдали одновременно:
– После такого мы с Леной работать не собираемся.