Исповедь девственницы
Шрифт:
Эдуардыч, заметив меня, потеплел. Я была единственная, кого он считал человеком. Видимо, за мою профессиональную, хотя и оборвавшуюся слишком быстро, спортивную карьеру.
– Плыви в первом заплыве и можешь быть свободной.
Я покорно кивнула.
– Первый заплыв!.. – прокричал на весь бассейн физрук, – Степанова, Митрофанова, Губерман.
Ирка Степанова была моей подругой, одной из немногих. Хотя, как подругой… Скорее, приятельницей. Она была абсолютно беззлобной и занималась в музыкальной школе. Она
Мила Губерман была тощей глистой с выпирающими коленками, нервозной, плаксивой и тихой. Но даже у неё, чёрт побери, были сиськи!
Я медленно и профессионально протёрла языком стекла плавательных очков изнутри и встала на среднюю дорожку. Краем глаза я увидела, что далеко не все обратили внимание на наш выход. Кучка ребят, стоявших поодаль, говорила о чем-то своём. Среди них был и Макс. Но как же мне было нужно, чтобы он сейчас смотрел на меня!
Я, чтобы привлечь его внимание, стала, разминаясь, вращать руками.
– О, Митрофанова сейчас рекорд поставит! – крикнула Орловская и заржала, как лошадь.
– Внимание! – пробасил физрук, – все подошли сюда, два раза повторять не буду.
С этими словами все, в том числе и Макс, подошли ближе.
– По первому свистку залезаем на тумбочку, – начал объяснять Эдуардыч, – Лера, показывай.
Я была на седьмом небе от счастья. Теперь все смотрели на меня! Когда физрук свистнул, я вальяжно, как настоящий мастер спорта, встала на тумбочку.
– По команде "На старт!" принимаем стартовое положение, – сообщил Эдуардыч.
Я грациозно встала раком. Именно эта поза и являлась тем самым стартовым положением.
– О, боже мой! – послышался сзади возглас Орловской.
– Мать моя женщина! – простонала Агапова.
Мальчики же издали только тихое "О-о-о", увидев мою большую жопу во всей её красе…
– Так, Орловская, – призвал к порядку Эдуардыч, – что за реакция? Ты тоже будешь так стоять. Стартовый прыжок мы отрабатывали на уроке. Он входит в оценку.
– Нет, так шикарно я никогда не раскорячусь, – покачала башкой Орловская.
– Итак, – продолжил физрук, – по команде "На старт" принимаем стартовое положение и по свистку прыгаем в воду. Всем ясно? Плывем два бассейна любым стилем, как умеем. Но лучше кролем.
– А на пятёрку за сколько надо проплыть? – спросил Влад Лисовец, мой бывший парень, правда, не знавший об этом, как я уже говорила.
– Юноши на пятёрку 45 секунд, – сообщил физрук, – девушки 55.
– Ого! – по рядам моих одноклассников пронёсся испуганный ропот.
– Первый заплыв! – скомандовал физрук, довольный произведённым эффектом.
Я, Степанова и Губерман вскарабкались на тумбочки.
– На ста-арт! – торжественно протянул физрук.
Мы дружно нагнулись. Раздался
Я, вытянувшись в струнку, прыгнула в ледяную воду. Я старалась плыть не столько быстро, сколько красиво, чтобы произвести максимально шокирующее впечатление. На повороте я даже сделала "сальто", чем вызвала вспышку эротического безумия у всех мальчиков класса. Во всяком случае, мне так хотелось.
Когда я финишировала, то увидела, что весь класс столпился у моей дорожки. Некоторые в восхищении аплодировали, остальные с удивлением смотрели на меня.
– Тридцать восемь и семьдесят три сотых секунды, – гордо произнёс Эдуардыч.
Класс присвистнул.
– Рыба! – восхитился придурок Самохин.
– Она чё, занималась! – сделал вывод Евтушенко – двоечник, курильщик и мотоциклист.
– Занималась. В отличие от вас, – ещё с большей гордостью ответил Эдуардыч, как будто сам меня тренировал.
– Да где уж нам, – брызнула ядом Орловская.
В это время финишировали мои соперницы. А я смотрела на Макса. Он впервые реагировал на меня не как на пустое место. Может именно сейчас он и узнал о моем существовании.
Да, сегодня был определенно счастливый день.
Я вылезла из воды. Девочки с восторгом и удивлением смотрели меня, мальчики дружно пялились на мою промежность. С одной стороны, мне было некомфортно ощущать на себе сразу столько внимания, а с другой – возникло незнакомое раньше чувство, что я – центр всеобщего интереса и интерес этот ко мне не только как к уникальному человеку, но и как к женщине.
– Орловская, Агапова, Мухамедьярова, – разнесся эхом по бассейну пропитый баритон физрука.
При слове «Орловская» все, особенно мальчики, столпились у края бортика. Однако самые умные встали за тумбочками, чтобы просмаковать стартовое положение «раком» в исполнении Орловской, Агаповой и особенно Мухамедьяровой, чьи ноги были более волосатые, чем у любого из наших парней, а из под купальника спереди торчал такой куст, по сравнению с которым моя растительность была скромной, как у пятиклассницы.
Те же, кто встал сбоку, включая старика Эдуардыча, ждали только одного: когда с гигантских сисек Орловской слетит, сорванный потоком воды, её раздельный купальник.
И вот прозвучала заветная команда "На старт". Стоявшие сзади тумбочек мальчики вперили взор в ягодицы нагнувшихся одноклассниц.
Раздался свисток. Три молодых полуголых туловища животами плюхнулись в воду. Орловская мгновенно вынырнула. С неё слетели очки, но это полбеды. Одной рукой она пыталась нацепить их обратно, ибо они больно впились в лицо, а другой под всеобщее улюлюканье ловила сползший лифчик. В один момент из воды на секунду показалась её огромная сиська с большим розовым соском. Сиська болталась и плавала, как буек. Парни были на вершине блаженства. Орловская тоже.