Исповедь Еретика
Шрифт:
Страдания молодого Нергала…
Иногда так это и выглядит, потому что музыка часто рождается из боли. Плотник берет кусок дерева, обрабатывает его, шлифует, здесь что-то отсечет, там что-то сточит, но он действует в рамках определенной схемы. В его голове, а часто и на бумаге, готов эскиз, который он должен повторить. Я
Болезненно творчество.
Беспомощность причиняет мне боль. Мучает ужасно.
Как ты это преодолеваешь?
Я должен быть в одиночестве. Это может казаться банальным, но одиночество помогает в творчестве. Если я представляю, когда беру в руки гитару, что кто-то ходит по дому, то чувствую, что ничего бы из этого не вышло. Даже если бы это был близкий мне человек… Сами звуки, которые он производит своим присутствием, бывают помехой.
Следовательно, ты один в доме…
Как сегодня. Я встал, выглянул в окно… Как видишь, я живу возле костела, поэтому увидел огромный крест в струях дождя. Лило как из ведра. Я думаю, что у большинства людей в этот момент появилось скорбное выражение лица. Потому что дождь, потому что холодно, потому что очередной день и надо бросаться в тот же самый круговорот событий… А я был в восторге. И эта пустота дома, эта тишина — все это стало резонатором. И вот он, тот самый момент. Я взял в руки гитару, подобрал несколько аккордов, и все встало на свои места, все совпало до йоты.
А если бы светило солнце, а по дому ходила любимая жена?
Было бы сложно подобрать хорошие аккорды.
Нет в этом творческого мазохизма? Говорят, что свои лучшие произведения художник создает в страданиях.
Можно так сказать.
А на самом деле как?
Последний альбом Behemoth, Evangeliott, я написал после расставания с женщиной, с которой провел год своей жизни. Мне было на самом деле плохо. Это был единственный раз, когда я принимал антидепрессанты. Они, а также то, что я начал сочинять как сумасшедший, сделали так, что полный упа док вдруг стал самой высокой вершиной. Альбом оказался нашим самым большим успехом, не только с коммерческой точки зрения.
Смело такое говорить. Но тебе не кажется, что антидепрессанты несколько расходятся с твоим сценическим имиджем?
Я всегда полон энергии, силы, жизни… Но я не стыжусь этого, и для меня это не проблема. Когда жизнь бьет по голове и ты не можешь даже встать с кровати, то почему надо отказываться от противоядия, даже если это химия. Это способ, такой же, как и любой другой, а главное, эффективный. Если мне нужно подняться на верх здания, неважно, какой метод я выберу. Главное, чтобы действовало. Можно быть Человеком-пауком и взбираться по стене. Можно быть бегуном и быстро взбежать по лестнице. Можно быть котом и перепрыгивать с крыши на крышу. К тому же,
Твердый металлический панцирь прячет внутри чувствительного человека?
Здесь имеется в виду не только моя психика, но в целом моя личность, а также тело. Это как если бы взяли титана и маленького ребенка и сделали из них одного человека. У меня такое строение. С годами я узнаю все больше о своих слабых местах, сферах, в которых я чувствую себя безоружным. И по-настоящему боюсь, что какая-нибудь из них в конце концов возьмет верх. Но с другой стороны, мое положение действует как защита и помогает тому, что я иду по жизни, как солдат.
А музыка в этом случае что? Меч?
Скорее, звуковая дорожка моего путешествия. Но не пойми меня неправильно: иногда эта дорожка несет в себе много тишины. В последнее время в моей жизни ее все больше. Иногда должно быть тихо, иногда должен играть целый оркестр.
В принципе, в твоей жизни много противоречий, словно ты движешься по синусоиде.
Наверное, так оно и есть. Я должен упасть, чтобы встать и снова подниматься вверх.
Как Сизиф?
Даже у меня в голове появилась мысль о Сизифе, когда я думал о последних годах моей жизни и вспоминал ситуацию, о которой мы говорили. Когда после расставания с любимой женщиной я почувствовал, что упал на самое дно, моя броня была пробита. И я не смог сам ее залатать. Именно тогда я прибег к помощи антидепрессантов. Это был большой удар. С одной стороны, конечно, была химия, что-то извне, но с другой, я установил для себя жесткую дисциплину и снова начал подниматься вверх.
Несколько месяцев я жил как в казарме. Не хватало только ежедневной муштры. Каждый мой день начинался с тяжелой тренировки, потом я надолго запирался с гитарой в домашней студии, вечером читал или ходил в кино. Это был конец декабря. Меня страшно подстегивало осознание того, что где-то рядом со мной разворачивается рождественская кампания, люди, сидя перед телевизорами, набивают животы, а я, укутанный в три слоя одежды и шарф, бегаю по заснеженному лесу.
Как Рокки Бальбоа.
Я всегда был фанатом фильмов, в которых главный герой сначала получает сильный удар от жизни, а потом встает с колен и выступает с открытым забралом против невзгод судьбы. Это та черта, которая так меня привлекает в американской культуре — запрограммированность на победу.
Ты тоже справился со своими демонами?
Я все время ощущал глубокую рану от расставания с любимым человеком. Но и чувствовал, как она заживает. Это ощущение я перевел в звуки и слова. Так получился Evangelion. Я думаю, это лучший альбом, который мы когда-либо записывали.