Исповедь книгочея, который учил букве, а укреплял дух

Рабинович Вадим Львович

"... Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца" (6, 38).

"... Я пришел не Сам от Себя... " (7, 28).

"... Что Я слышал от Него, то и говорю миру" (8, 26).

"... Ничего не делаю от Себя, но как научил Меня Отец Мой, так и говорю... " (8, 28).

Обратите внимание: в этой схеме делаю и говорю не столько соотнесены, сколько приравнены. Слово полнится делом. Дело оглашается. Просматривается. Возможность воплощения Слова.

"... Я всегда делаю то, что Ему угодно" (8, 29).

Слово уплотняется от вслушивания в него - всматривания в носителя-передатчика

этого слова. Носитель слова лицезрим; значит, и слово исподволь готовится к тому, чтобы и его лицезреть: "... Видевший Меня, видел и Отца... " (14, 9).

И далее:

"Разве ты не веришь, что я в Отце и Отец во мне? Слова, которые говорю Я вам, говорю не от Себя; Отец, пребывающий во Мне, Он творит дела" (14, 10). Вновь: слова-дела...

Настойчиво повторяемый - почти по всему тексту Евангелия - рефрен: я лишь передатчик, даже не переводчик; безвольный, не творческий транслятор божиего слова, отцовского слова. Но... слова, чреватого делом и представленного все-таки мною; а во мне - Он... Учительство, если судить только по этому ряду, сведено к сообщению раз и навсегда данного, не моего, но авторского слова (автор - тот, кто послал Учителя представительствовать и свидетельствовать). Нисходящая иерархия Слова божия слушателям. Восходящая иерархия, приближающая слушателей через максимально не самостоятельного, без-вольного посредника к тому, кто первый это Слово обронил, будучи сам этим Словом. Обронил самого себя в этот мир... Сыном-посредником явился, лишь повторяющим, повторяющим и повторяющим Слово первосказанное. Такое учительство предельно пассивно, изначально не изобретательно, и, казалось бы, лишь повторяй, а результат придет сам собою. Но - не приходит...

В чем дело?

Не просто сказать сокровенное Слово в его всеобще обобщенном звуке, но сообщить его - в общительном собеседовании, и потому научить ему. Учительство Иисуса Христа явно провозглашается и евангелистом, и тем, кто передает Слово: "... Вошел Иисус в храм и учил" (7, 14). Но знанию ли учит Учитель?
– "... И дивились Иудеи, говоря: как Он знает Писания, не учившись?" (7, 15). "Иисус, отвечая им, сказал: Мое учение - не Мое, но пославшего Меня... " (7, 16). Оказывается, можно знать, не учась. Ведь Учитель так и не ответил на вопрос. Разве что вновь - в который раз отослал к первоисточнику, подтвердив свою роль ретранслятора. Правда, с одним существенным отличием: "Мое учение - не Мое... " Стало быть, и Мое тоже - ставшее Моим. Но как ставшее - посредством знания или иным, не познающим образом? Выходит, знанию не научить? Или: только ему и можно научить?.. И в самом деле: "...Не дал ли вам Моисей закона? и никто из вас не поступает по закону", - упрекает своих слушателей Иисус. Как видим, еще одна ссылка на Моисея (вспомните стих 18 Пролога - глава 1). Казалось бы, чего проще выучить закон и следовать ему?
– Но... не научает. Знание не научает, хотя может быть заученным.

Учитель здесь, как мы в этом сполна убедились, осознает себя скромнейшим из скромных; безвидной тенью того, кем послан; бликом Света; сообщителем заведомо не своего.

Но слушающие слышат, несмотря на все заверения Иисуса, экстравагантные, как сказали бы недавно, диссидентские речи. Иудейские идеологи доносят: "...Никогда человек не говорил так, как Этот Человек" (7, 46). Еще бы! Не только, так сказать, "новое мышление", замешанное на, казалось бы, нарочитой, заведомо замышляемой невнятице, но и то, что иначе как безосновательной

гордыней не назовешь: "Он сказал им: вы от нижних, Я от вышних; вы от мира сего, Я не от сего мира... " (8, 23).

Два образа научающего Слова: самоуничижительный и гордынно-наставляющий (по мнению тех, кому это Слово обращено). Ситуация совсем уж малоподходящая для, так сказать, нормального учебного процесса.

А пришел как свой к своим, но с такими вот речами, и при этом сказал, что не его они вовсе, эти речи, а того, кто послал... И результат воспоследовал незамедлительно: "Пришел к своим, и свои его не приняли" (1, 11). Более того: "Искали его убить".

Что же делать дальше? Продолжать или же уйти? А если продолжать, то не прибегнуть ли к иной, не познавательной, а действительно иной педагогике?

Транслятор становится демонстратором (не последовательно, а по ходу дела, конечно). Учитель творит чудеса: обращение воды в вино, возвращение зрения слепому, воскрешение Лазаря, насыщение множества народу всего лишь пятью хлебами... Чудеса, как и надлежит чудесам, производят впечатление; но куда убедительней - земные, практического свойства, воплощения, укрепляющие очевидцев, так сказать, физиологически: "...Вы ищете Меня не потому, что видели чудеса, но потому, что ели хлеб и насытились..." (6, 26). Одного видения мало - потребно физическое чувствование. Слово продолжилось в деянии доносящего это Слово. В личном деянии, о котором пославший внятно и не помышлял.

Умыв своим начинающим ученикам ноги, Иисус сказал: "...я дал вам пример, чтоб и вы делали то же, что я сказал вам" (13, 15). В ход пошли примеры, совсем не чудесные поступки-дела, воплощающие отзвуки божественного Слова. Его овеществленное, видимое эхо. Наглядная, если можно так выразиться, агитация. Но агитация деянием, действием, поступком. Жестом: не божественным - человеческим... Если даже Слову научить нельзя, то личному действию, в котором это слово призвано продлиться, нельзя тем более. Но Слово - сверху, а действие - вдоль, в одной горизонтали, от Учителя к ученикам. При этом действие самоценно, лично, индивидуально; но божественно про-свещено, потому что - от божиего сына; а лично - потому что от человека. Богочеловечество - это чудо из чудес - тщится сопрячь, co-единить и то, и другое; воплотить в учительской акции словопередачи.

Учеников прибавляется...

В который раз повторив ученикам своим: "Я исшел от Отца и пришел в мир, и опять оставляю мир и иду к Отцу" (16, 28), Учитель услышал наконец столь жданный ответ: "...вот теперь Ты прямо говоришь и притчи не говоришь никакой" (16, 29).

"Теперь верим, что ты знаешь все и не имеешь нужды, чтобы кто спрашивал Тебя, посему веруем, что ты от Бога исшел" (16, 30).

На все это Иисус ответил им: "...Теперь веруете?" (16, 31). Риторическим, но вопросом.

В этом диалоге вновь всплывает тема знания - теперь уже взаимного знания. Но - странное дело!
– основанного на... вере, прошедшей испытание личными поступками, житейскими примерами и, как водится, чудесами.

Теперь уже можно начинать урок содержательный, сообщив смысл передаваемого Слова. Но прежде: "... если пребудете в слове Моем, то вы истинно мои ученики" (8, 31). Обратите внимание: "Моем слове". Может быть, впервые так внятно и определенно. Какое же оно, это слово?
– "Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга" (13, 34).