Исповедь на краю
Шрифт:
– Ой, уже не собираюсь. Я сдала. Сегодня меня сын должен был перевезти в загородный дом. А квартиранты отказались в последний момент. В газете прочитали… Говорят, если бы хоть подъезд другой… Странные люди. Как будто преступления совершаются по одним и тем же адресам.
Хозяйка предложила Тамаре войти, представилась:
– Меня зовут Лариса. Этот тип – Дик. А под диваном шипит Чудик. Такая у нас компания. И мы буквально сидим на чемоданах. Даже корм упакован.
– А я Тамара. Снимаю жилье для своей племянницы Дины. У нее муж – подводник, сейчас он в плавании, а
– А она знает… про события в нашем доме?
– Знает. Что поделаешь. Я искала в других местах, но за один день трудно что-то снять, да еще чтоб на собаку согласились. Так что у вас – то, что нам нужно. И вы мне нравитесь.
– Вы мне тоже. Мы можем сразу договориться? Мне не отменять переезд?
– Нет, конечно. Зачем? У вашего сына, наверное, свои планы.
– Это точно. Он очень занят. Он президент небольшой фирмы. С таким трудом освободил день… Я прошу двести долларов… Не дорого?
– Ну что вы! Меньше, чем в других местах. Вы и с теми квартирантами на эту сумму договаривались?
– С теми немного дороже: триста. Но сейчас ситуация изменилась…
– Но вы же в этом не виноваты… Знаете, я позвоню племяннице, спрошу у нее.
Голос Дины по телефону звучал взволнованно.
– Сегодня уже можно переезжать? – переспросила она почти с ужасом. – О господи! Я надеялась, что мы хоть переночуем дома. Но ты права. Если уж решили, лучше сразу… Ты что, Тамара! Заплати столько, сколько она рассчитывала получить с прежних квартирантов. Мало того, что мы обманываем человека, так еще на ее проблемах будем наживаться… Нет. Заплати за три месяца… Я умираю, так не хочу туда ехать. Ну, в общем, пока. Возьми у нее ключи.
Тамара протянула Ларисе девятьсот долларов:
– Пока за три месяца. Но мы, конечно, не знаем, как дела с ремонтом пойдут.
– Вы можете не торопиться. Я как минимум на год перееду. Честно говоря, вы сильно меня выручили.
– Ну и хорошо. Посмотрите наши документы, обменяемся координатами. Если нам придется продлить аренду, могу к вам на дачу подъехать. Я за рулем. Правда, за городом редко бываю. К сожалению.
– Я вас приглашаю. Просто так, без дела. В гости. Знаете, я недавно овдовела. Тоскливо одной.
– Спасибо. Буду рада. Да, раз уж мы об этом заговорили… Я имею в виду несчастье, которое произошло в вашем доме. Что вы о нем думаете?
– Я думаю, это просто кошмар. Что такое невероятно и не может быть. Если б я здесь не жила, не поверила бы. Подумала бы, что журналисты придумали страшилку. Но это случилось. Я чувствую себя просто больной.
– А что за семья?
– Семья нормальная. То есть близко я их не знаю. Но не алкоголики, не хулиганы, не бандиты. Сейчас ведь такие сплошь и рядом, правда? А девочки просто очаровательные. Мариночка… Нет, не могу.
Лариса вытерла глаза платочком.
– Простите. Я не хотела вас расстраивать. Пойду, раз мы обо всем договорились. Вероятно, Дина вечером и переберется. Ее двоюродный брат перевезет, – сказала Тамара.
Она дружески дотронулась
Сергей привез в нехороший дом Дину, Топика и большой чемодан, когда уже стемнело.
– Наш – двенадцатый. Твоя любимая верхотура.
Они поднялись. Сергей открыл дверь ключом, который им передала Тамара, включил свет в прихожей. Дина вошла и принюхалась.
– Знаешь, Сереж, самое важное – запах чужого жилья. Бывает, ничего страшного, но вынести невозможно. А здесь пахнет хорошо. Чистотой и уютом.
– Да, вполне. Топаз тоже так считает и в данный момент метит территорию на кухне.
– Это он формально лапу поднимает. В знак уважения к хозяевам. Тем более что здесь собака живет. Ладно. Раз кухня обжита, давай чаю выпьем. Я привезла заварку, сахар, конфеты, пирожные.
– Лучше бы ты колбасу привезла.
– Есть хочешь? Давай печенку тебе поджарю?
– Чтоб я отобрал еду у собаки? У комиссара Рекса? Ни за что! Мне и пирожные сойдут.
На кухне стояла тщательно вычищенная посуда, плита и раковина сверкали белизной. Они выпили чаю, и Сергей стал рассказывать, что удалось узнать в МУРе.
– Версия с маньяком-педофилом, похоже, отпадает. Девочка не изнасилована. Никаких следов сексуальных приставаний. Вероятно, все произошло сразу. Она открыла дверь кому-то, кого знала, во всяком случае, не боялась этого человека. Потому что сразу повернулась к нему спиной и пошла в комнату. Убийца сзади ударил ее ножом, затем бросил на кровать – на спину, и нанес пятнадцать ударов в грудь и живот. Затем один в висок. Хотя она в это время скорее всего уже была мертва. Затем он пытается отрезать у мертвого ребенка ухо, но бросает это. И отчленяет скальпелем (!) голову. Затем эта мразь берет головку и кладет ее на порог комнаты, чтобы было видно из прихожей. Возможно, в этом тоже есть какой-то вызов. Если бы дверь была заперта, а мать не прибежала случайно с работы, то до вечера никто бы ничего не заметил.
– Ты не знаешь, какой по счету удар был смертельным?
– Я спрашивал. Пока точно не сказали. Я понимаю, о чем ты. Возможно, первый. И она не успела испугаться или почувствовать боль.
– Я могла бы убить этого мерзавца.
– А я хотел бы. Очень.
– В квартире что-нибудь пропало?
– Ничего. Деньги лежали – небольшая сумма – в той же комнате в шкатулке. Найти их было элементарно. Золота, дорогих вещей, шуб у них нет. Но на днях Верины родители подарили ей дубленку, подкопив деньги к зиме. Девочкам новые теплые курточки купили, Олегу – кожаную куртку на меху. Все на месте. Что, кстати, исключает еще одну версию: будто наркоман во время ломки ворвался в случайную квартиру.