Исповедь нераскаявшегося
Шрифт:
Я часто спрашивал себя: что было сделать правильнее? Сдержать слово, как сделал я? И послать человека, не виновного в убийстве во время ограбления, на смерть, и оставить подлинных убийц на
На этом рукопись заканчивалась. Я отложил ее в сторону, но уснуть не мог. Какие-то странные мысли одолевали меня, а когда я открывал глаза, мне казалось, что усталые тени ползут по полу, стенам и потолку. А когда рассвет стал могучим дыханием выдувать сумерки ночи, я увидел, как Арсений Тимофеевич бесшумно прошел на кухню, стараясь никого не будить, и стал там возится, не зажигая света. Я пришел к нему и сел на стул.
– Не спится? – с улыбкой спросил меня Арсений Тимофеевич.
– Нет, не спится. Прочел я рукопись.
– Ну, и как?
– Очень интересно.
– Хотите кофе? – спросил он меня. – У меня очень хороший, из Германии. Люблю поутру взбодриться. Я сейчас встаю рано, с годами сна требуется меньше,
– С удовольствием выпью чашку – согласился я. – А вы не в курсе дела, что стало с Милой?
– О, с Милой – отозвался Арсений Тимофеевич. – Она, по его словам, пришла крестить ребенка через два года после этого посещения. Батюшка пригласил ее и, не вдаваясь в подробности, сказал что Андрей не был убийцей двух членов семьи, которые собирали деньги на церковь. С тех пор она ставила Андрею свечку в церкви каждый год, в то самое число, когда она говорила с батюшкой в первый раз. Андрей для нее умер в этот день. А как то раз она пришла, поставила свечку, подходит к батюшке, и говорит: – Я очень больна. Это, наверное, последний раз, что я к вам прихожу. – И в самом деле, она больше не приходила. А батюшка вскоре отошел от церковных дел, он умер несколько лет спустя. Все жаловался что тяжело ему на сердце. – Арсений Тимофеевич вздохнул, отхлебнул кофе, и задумчиво сказал: – Суета сует. Все суета. Да. Все суета.