Исповедь палача с Лубянки. Эмиссар Берии с особыми полномочиями
Шрифт:
Добыть их можно было двумя способами: вербуя местных жителей и военнослужащих Красной Армии или направляя в регион своих эмиссаров.
Основной недостаток первого способа – велик риск того, что агенты будут «подставой» советской контрразведки. Собственно, так оно и произошло. Служа во время войны в центральном аппарате военной контрразведки, я узнал подробности нескольких таких операций.
Помнится, в одном случае «тайным информатором Токио» был «поручик Киже». На самом деле в документах он фигурировал как офицер штаба Краснознаменной Дальневосточной армии, а именем киноперсонажа называл его я. Очень мне нравилась одноименная кинокомедия [92] . Впервые я увидел ее, когда учился в пограничном училище, потом несколько раз во время службы на заставе, а затем перед войной несколько раз в кинотеатрах, в т.ч. и во время командировок на Украину, когда удавалось выкроить несколько часов на отдых. В реальности этого офицера не существовало. Его придумали военные чекисты и от его имени готовили донесения, которые передавал в Токио наш агент. Японцы так и не раскрыли обман...
92
«Поручик Киже» – комедийный художественный фильм режиссера Александра Файнциммера, снятый в 1934 г.
Комментарий Александра Севера
Вероятно, Петр Фролов назвал «поручиком Киже» офицера Красной Армии Ивана Горелова, который принимал активное участие в операции «Маки Мираж». Частично она была рассекречена лишь в конце прошлого века, поэтому автор не сообщил в своих мемуарах подробности.
Операция «Маки Мираж» была проведена амурским окружным управлением ОГПУ в начале тридцатых годов прошлого века и направлена против японской разведки. Ее цель расшифровывалась в названии. Маки – от слова «макаки», которым после интервенции называли японцев. Мираж – дезинформация противника [93] .
Поздним вечером 20 января 1925 года в Кремле в кабинете у Иосифа Сталина состоялось внеплановое совещание. На нем присутствовали: председатель ОГПУ Дзержинский, его заместитель Менжинский и начальник ИНО ОГПУ Трилиссер. На Дальнем Востоке сложилась критическая ситуация. Япония планирует напасть на Советский Союз. Единственный способ предотвратить вооруженное столкновение между Москвой и Токио – убедить Японию в боевом превосходстве Красной Армии. Для этого необходимо через японскую агентуру на Дальнем Востоке передать в Токио завышенные данные о численности и вооружении дислоцированных в этом регионе частей и соединений Красной Армии. Тогда же назвали имя ключевого агента в планируемой операции – сотрудник ОГПУ Иван Иванович Горелов.
Непосредственно к самой операции удалось приступить лишь в начале тридцатых годов прошлого века. До этого времени, в течение пяти лет, сотрудники ОГПУ занимались выявлением и нейтрализацией японской агентуры на Дальнем Востоке.
В июне 1930 года в Маньчжурию в город Сахалян (сейчас китайский город Хайхэ) был направлен сотрудник ОГПУ Лазарь Хаимович Израилевский («Летов»). Выбор этого города был не случаен. Именно здесь дислоцировалась резидентура японской разведки.Чекисту предстояло внедриться в ее агентурную сеть. В город он прибыл с документами на имя сотрудника Дальгосторга Островского. Провинциальный городок Сахалян находился на берегу реки Амур. В нескольких сотнях метров от него, на противоположном берегу, находился советский город Благовещенск. Жители обоих населенных пунктов активно использовали это соседство, регулярно пересекая
Из официального сообщения управления полиции города Сахаляна:
«Господин Островский.
Подданный России. Торговец.
Снимает в Благовещенске квартиру по адресу улица Торговая, дом 17. Семья находится в Хабаровске. Как официальное лицо может беспрепятственно пересекать советско-китайскую границу в обоих направлениях».
По плану операции «Маки Мираж» чекисту предстояло ввести в игру Ивана Горелова, человека, который сыграл ключевую роль в поединке советских и японских спецслужб. Согласно разработанной легенде, Иван Горелов – высокопоставленный офицер Красной Армии. Он якобы занимал важный пост в штабе Особой Дальневосточной армии (ОДА) [94] и имел доступ к совершенно секретным документам.
А в это время Токио активно разрабатывал планы крупномасштабного военного нападения на Советский Союз. Была даже определена дата начала агрессии – ноябрь 1934 года. После поражения Российской империи в русско-японской войне, когда небольшое островное государство одержало победу над огромной державой и захватило остров Сахалин, японским генералам захотелось расширить еще больше границы страны и захватить Советский Дальний Восток. Попытка провести эту операцию во время Гражданской войны в Советской России закончилась неудачей. В начале тридцатых годов прошлого века началась подготовка к новой военной операции.
Для Москвы ситуация на Дальнем Востоке была критической. Численность ОДА в начале тридцатых годов прошлого века – 42 тысячи военнослужащих, отсутствие развитой системы железных дорог, что не позволяло оперативно перебросить резервы из других регионов, а также обеспечить бесперебойное снабжение армии боеприпасами, продовольствием, горюче-смазочными материалами. Да и боеспособность Красной Армии в целом, об этом рассказано выше, была на низком уровне. Выход был один – создать для Токио «потемкинскую деревню», говоря другими словами, продемонстрировать Японии наличие на Дальнем Востоке многотысячной хорошо экипированной, прекрасно обученной и боеспособной армии.
В июле 1931 года японская разведка организовала вербовочный подход к Островскому через своего агента – владельца ресторана «Рион», потомка грузинских князей, эмигранта Григория Перетинава. Чекист понимал – это только начало и вскоре его ждет встреча с резидентом японской разведки в Сахаляне Садаичиро Кумазавой. В этом городе самурай «тайной войны» находился с 1918 года. Официально он владел гостиницей «Сибирь» и занимался нелегальной переброской людей и грузов через советско-китайскую границу. Хорошее «прикрытие» для профессионального разведчика.
Через несколько дней такая встреча состоялась – в ресторане гостиницы «Сибирь». Кузамава после предварительной беседы на тему перспектив советско-китайской торговли внезапно предложил Островскому стать агентом японской разведки. Чекист обещал подумать, но согласился выполнить простое задание – передать половинку рублевой купюры человеку Кумазавы в Благовещенске. После первого задания последовало второе, затем третье... К моменту их знакомства у японского резидента почти не осталось ценных агентов на территории Советского Дальнего Востока. Все они были ликвидированы чекистами. И Островский должен был их заменить. Однако он не мог предоставить совершенно секретную информацию о местах дислокации частей и соединений ОДА и их численности, о строительстве оборонительных сооружений, о принимаемых в ЦК ВКП (б) и Генштабе решениях относительно Дальнего Востока и т.п. Требовался высокопоставленный офицер Красной Армии, которому вся перечисленная выше информация была доступна. Таким человеком был Иван Горелов.
Известна официальная биография этого человека (ее Летов сообщил японцам). Родился в 1897 году в селе Шишки Новгородской губернии в семье торговца. Окончил реальное училище. С 1919 года – по мобилизации в Красной Армии. Беспартийный.
Кумазава познакомил Островского с Дорой Михайловной Чуриковой, представив ее как своего ближайшего помощника. Сначала они встречались исключительно по работе – она выступала в роли связника, но вскоре они стали друзьями. Произошло это, скорее всего, по инициативе ОГПУ. Дело в том, что тридцатилетняя дама была любовницей японского резидента. Она тосковала по России, и общение с Островским стало для нее возможностью, хотя бы мысленно, побывать на родине. Круг ее общения и информированности был очень широкий. На жизнь она зарабатывала, оказывая интимные услуги клиентам гостиницы «Сибирь». Она была болтливой, поэтому Летову из бесед с ней удавалось узнавать много нового о работе японской разведки.
Однажды Дора Чурикова случайно назвала имена самых доверенных лиц японского резидента цирюльника Сагаваре и его жены Миязаки. Она в течение часа убеждала Островского, что парикмахер – кадровый офицер японской армии – профессиональный военный топограф. В другой раз она совершенно случайно проболталась о японской агентурной сети в Благовещенске, с которой Кумазава связывался через китайца Антошку, занимавшегося контрабандой. Для ОГПУ это было неожиданностью. Дальневосточные чекисты были уверены, что ликвидировали всех японских агентов, а тут выяснилось, что возглавляемая китайцем Антошкой агентурная сеть активно работает. Чуть позже выяснилось, что на Кумазаву работало порядка 200 агентов. Понятно, что большинство из них не имели доступа к секретной информации, но они могли найти лиц, владеющих ею [95] . К тому же не следует забывать, что 90% интересующих разведку данных добывается из «открытых» источников. А еще неотвратимо приближался ноябрь 1934 года – дата начала крупномасштабной военной операции Японии против Советского Союза.
Справедливости ради отметим, что часть японской агентуры была оперативно ликвидирована. Так, информация только одного агента советской внешней разведки, поставляемая в Хабаровск из-за рубежа, позволила ОГПУ в течение 1933 года раскрыть 76 агентов японской разведки на территории Советского Союза. При этом чекисты очень удивлялись, как такая результативность не привела к «провалу» сотрудника. Вычислить его методом исключения представлялось делом несложным. Одна из причин почти безразличного отношения японцев к своей агентуре, возможно, кроется в традиционном самурайском пренебрежении ко всяким там китайцам, корейцам и белоэмигрантам, из которых прежде всего и состояли резидентуры. К подготовке таких агентов в военных миссиях Страны восходящего солнца подходили формально. Многие японские шпионы попадались уже при переходе границы. Так, чекисты и пограничники в приграничных районах Дальнего Востока в 1932 году задержали 627 агентов иностранных разведок, в 1933 году – 500 и в 1934 году – 541. А в 1940 году чекистами на территории Дальнего Востока было задержано 245 японских агентов [96] . В два раза меньше, чем в начале тридцатых годов прошлого века, но все равно много.
Процитируем одно из многочисленных спецсообщений руководства ОГПУ руководству страны, где чекисты докладывали об очередной ликвидированной резидентуре японской разведки:
«В результате продолжительной агентурной разработки ЭКУ ОГПУ раскрыта крупная шпионско-диверсионная организация японского Генерального штаба, по всем данным являющаяся центральным нелегальным аппаратом японцев на территории Союза.
Арестовано 25 человек – членов организации, в прошлом быв. белых офицеров, быв. торговцев, быв. кулаков и проч.; из них уже сознались в шпионской и диверсионной деятельности 11 человек, в том числе и глава организации МОЛГАЧЕВ.
Организация непосредственно руководилась японскими консулами во Владивостоке – вначале консулом ВАТАНАБЕ, а затем ЯМАГУЦЦИ и военным агентом в г. Сахаляна – КУМАЗАВА, а также начальником 2-го Отдела Японского Генштаба – полковником КАНДА МАСАТАНЕ.
Организация действовала под флагом частной строительной конторы изобретателя МОЛГАЧЕВА по механизации трудоемких процессов, заключая договора с хозорганами на устройство подвесных дорог, прокладывание трасс и просек в непосредственной близости к границам. По предварительному подсчету руководителем организации – МОЛГАЧЕВЫМ – заключено договоров на сумму до 150 миллионов рублей. Договора выполнены на 15—20%.
Организация распространила свою работу почти по всей маньчжурской границе, в приграничной полосе Казахстана, на города: Ленинград, Москву, Астрахань, Баку, Майкоп, район Кузбасса, часть Украины, а также на ряд районов у польской границы. Центральным плацдармом деятельности организации являлся Дальний Восток, на котором шпионской и диверсионной работой охвачен 21 пункт.
Работа организации представляет важнейшую составную часть японских планов по подготовке интервенции против Союза и должна была непосредственно обеспечить осуществление при открытии военных действий широко задуманного стратегического плана нападения японских войск на Советский Дальний Восток со стороны трех районов: Южного Сахалина, Северной Кореи и Северной Маньчжурии.
В диверсионный план действия организации входило разрушение железнодорожных путей и мостов, в частности мостов крупнейшего стратегического значения: Амурский мост, Зейский мост, Уссурийский мост, Бурейский мост через реку Лавуха, мост через реку Раковку. Были намечены к разрушению тоннели в районе Владивостока, Дальзавод с доками, портовые сооружения, аэродром, электростанции Владивостока, радиостанции.
При открытии военных действий диверсанты имели прямые поручения прервать всякую связь Владивостока с Хабаровском и другими пунктами.
Членами организации осуществлено два диверсионных акта: поджог в 1929 г. складов Госрыбтреста во Владивостоке и поджог в 1930 г. большого склада машинных частей Госпароходства в гор. Благовещенске-на-Амуре, причинивших миллионные убытки.
Эти акты были произведены в виде пробного испытания для определения действенности низовой ячейки организации и проверки, удастся ли произвести диверсионные акты безнаказанно.
Члены организации проводили в самых широких размерах, по непосредственным заданиям японского Генштаба, военный, политический и экономический шпионаж, непосредственно связанный с подготовкой военных мероприятий Японии против СССР. Членами организации были добыты и переданы японцам совершенно секретные географические карты (одноверстки, двухверстки) приграничных районов. По заданиям японцев производились топографические съемки важнейших стратегических пунктов, были составлены карты наиболее крупных промышленных пунктов, с расположенными вблизи заводами, доками, портами. Членами организации производилось фотографирование мостов и сооружений военного значения. Организация широко собирала сведения о политических настроениях рабочих, о положении спецпереселенцев, продовольственном положении, положении с зарплатой, сведения о конском составе, мясном и тягловом поголовье, об обеспеченности предприятий оборонного значения металлом, ходе выполнения промфинплана на предприятиях военного значения.
Кроме этого, организация осуществляла под предлогом проведения строительных работ для хозорганов прокладку трасс, устройство просек в пограничных районах, что делало проходимыми для японских войск ряд важных стратегических пунктов (районы Сидими, Суражевка, Гродеково и проч.).
Произведенной Штабом РККА экспертизой сведений, переданных членами организации японцам, установлено, что шпионаж, осуществлявшийся организацией, причинил огромный ущерб делу обороны ДВК, а осуществление диверсионного плана должно было создать исключительные затруднения при отражении нападения японских войск.
Кроме этого, Штаб РККА указал на совпадение с его данными показаний обвиняемых о главных направлениях движения японских войск на ДВК при начале военных действий в СССР.
Приводим выдержки из экспертизы Штаба РККА:
«Характер уже переданных японцам материалов по району Суражевка – г. Свободный Уссурийской ж.д. и подготовленных диверсионных актов в этом районе имеет исключительно важное военное значение в обороне ДВК для нас, так как с выходом японцев по Сунгари на Тихонькая – актом диверсии обеспечивается левый фланг действующих войск на коммуникациях Сунгари. Взрыв величайшего в СССР Амурского моста у Хабаровска создает чрезвычайные затруднения в операциях Красной Армии».
И далее: «План шпионско-диверсионной организации по ДВК разработан с таким расчетом, что приведение его в исполнение ставит Д.В. край, благодаря его географическим особенностям, в своей большей части (Уссурийский край, часть Амурской области и Сев. Сахалин) в положение военной добычи японцам».
Следствие продолжается форсированным темпом» [97] .
Внимательный читатель обратил внимание на то, что японскую резидентуру ликвидировали сотрудники Экономического управления ОГПУ, а не Особый отдел. В этом нет ничего удивительного. Основная нагрузка по противодействию японской разведке (в первую очередь выявление ее агентуры) легла на территориальные органы госбезопасности. А военные чекисты в то время занимались вопросами обеспечения режима секретности и боеготовности частей и соединений Красной Армии и Военно-Морского Флота. Также они занимались контролем за ситуацией на военных объектах. Так, в мае 1933 года военные чекисты задержали на аэродроме 110-й авиаэскадрильи японского агента, который талантливо играл роль глухонемого инвалида. Он собирал данные о тактико-технических данных самолетов, их численности и боеготовности, состоянии объектов наземного обслуживания [98] . Разумеется, военные чекисты принимали активное участие в проведении операций «Мечтатели», «Маки Мираж» и других.
11 января 1932 года начался новый этап операции «Маки Мираж». В игру решили ввести Ивана Горелова. Согласно «легенде» он:
«Помощник начальника 6-го отдела штаба Особой Дальневосточной армии, ведает всем командным составом армии. Бывший прапорщик царской армии, холост, любит выпить, девочек...»
Теперь оставалось лишь придумать вескую причину, заставившую офицера согласиться сотрудничать с японской разведкой. «Легенда» звучала так:
«Иван Горелов – сотрудник штаба армии, ведает наградами, продвижениями и перемещениями командного состава армии. Из наградных фондов он якобы растратил 3 тысячи рублей и теперь опасается проверки. Выхода у него два: как-то погасить истраченную сумму или попасть под суд и скомпрометировать себя в глазах офицеров Штаба и как царскому офицеру пустить себе пулю в лоб».
После этого Летову лишь осталось сообщить японскому резиденту о нуждающемся в деньгах Иване Горелове. Камазава приказал Островскому установить с проштрафившимся офицером контакт. Прошло еще несколько недель, и Иван Горелов начал активно работать на Токио. В документах японской разведки он фигурировал как «Большой корреспондент».
Первая информация, которую Горелов через Островского передал японцам, была о больших лагерных сборах нескольких соединений ОДА в 1930—1931 годах. Вот фрагмент этого сообщения:
«Имеются сведения, что в одном из полков каждой дивизии вместо колесных машин будут применены гусеничные тракторы-транспортеры.
По-видимому, речь идет о тракторах, образцы которых демонстрировались в Кремле правительству в ноябре прошлого года, сведения о чем были опубликованы в печати.
В артиллерийском полку стрелковой дивизии реорганизация свелась к формированию четвертого дивизиона полевых тяжелых гаубиц и пушек на тракторной тяге и переводу всех батарей на шестиорудийный состав. Таким образом, общее количество орудий артиллерийского полка дивизии вместе с противотанковой батареей достигло 58 вместо прежних 34.
Артиллерийские полки закончили перевооружение на новую модернизированную материальную часть, но снятую хранят у себя, частично используя ее для выходов в поле, по-видимому, в целях сохранения новой».
Понятно, что после прочтения такого документа в Токио справедливо решили, что в ОДА начался процесс ее усиления за счет артиллерии, а также за счет использования для транспортировки орудий гусеничной техники вместо колесной. Объяснять преимущества от применения последней в регионах, где отсутствует сеть трасс с бетонным и асфальтным покрытием, не надо.
Другие абзацы цитируемого документа также содержали неприятные для Токио сведения:
в каждом батальоне создана рота тяжелого оружия, состоящая из взвода 76-мм батальонных мортир и взвода минометов, в каждом по четыре орудия;
в стрелковые роты введены противотанковые взводы, состоящие из двух крупнокалиберных минометов;
каждому взводу выделено по 15—20 полуторатонных машин.
5 февраля 1932 года после непродолжительного боя с китайской армией японские войска вошли в Харбин. Маньчжурия оказалась полностью оккупированной Японией. Один из китайских генералов поднял мятеж против оккупантов. Кумазава, опасаясь расправы со стороны китайцев, бежал в Благовещенск, где укрылся в стенах японского посольства. Теперь он надеялся лично познакомиться с Гореловым, уже без посредничества Островского. Однако это ему никак не удавалось. Как разведчик он бездействовал. В начале 1933 года, когда Японии удалось навести порядок в Маньчжурии, Кумазава вернулся в Сахалян и занялся привычным делом – организацией разведки против Советского Дальнего Востока. Он восстановил связь с Островским и потребовал от последнего активизировать деятельность Горелова. В Токио с нетерпением ждали новых документов из штаба ОДА. До начала советско-японской войны оставалось всего лишь полтора года. Японский генералитет с помощью «Большого корреспондента»
Одновременно начал готовиться план проведения серии диверсий в регионе. В подготовленном в Токио списке значилось 26 объектов, перечислим некоторые из них:
железнодорожный мост через реку Амур;
железнодорожный мост через реку Зея;
железнодорожный мост у Читы;
хабаровская электростанция;
владивостокская электростанция;
водонапорная башня на станции Облучье;
завод «Металлист» в Благовещенске;
завод «Восток» во Владивостоке;
кипарисовский тоннель на Уссурийской железной дороге.
Плацдармом для начала наступления была выбрана Маньчжурия. Она большим клином входила в территорию Советского Дальнего Востока от Владивостока до Забайкалья. Несколькими ударами японская армия могла нанести серьезные удары по основным военно-стратегическим пунктам на Советском Дальнем Востоке – Владивостоку, Благовещенску, Уссурийску, Хабаровску и Чите.
В декабре 1933 года Горелов через Островского передал Кумазаве секретную схему советских оборонительных сооружений. Это была последняя разработка инженеров Красной Армии. Кроме этого, от «Большого корреспондента» были получены данные по реформе ОДА, поступлению новых вооружений и т.п. Материалы на самолете переправили в Харбин, такими ценными были они, по мнению японцев. А спустя несколько суток уже изучали в Токио. Среди них следует отметить «Боевой состав стрелкового батальона». Согласно ему в состав этого подразделения входили:
артиллерийский взвод (минометы и 37-мм пушки);
четыре стрелковые роты;
взвод связи;
штаб батальона.
Получив эту схему от Горелова, японцы смогли подсчитать общее количество советских войск на Дальнем Востоке. Результат получился ошеломляющим. По всем параметрам советская армия превосходила квантунскую. Начни Токио войну с Москвой, поражение Страны восходящего солнца было бы гарантировано. Подготовка к войне была остановлена. А осенью 1934 года начался процесс сокращения японских боевых подразделений на границе с Советским Союзом.
Операция «Маки Мираж» была внезапно прекращена по приказу из Москвы в начале 1936 года. До сих пор точно неизвестно, что послужило этому причиной. Сама операция была на взлете. Оба участника операции, Горелов и Островский, не были репрессированы в 1937 году. Известно лишь, что после 1935 года Островский переехал в Москву и был передан на связь посольской резидентуре. В 1938 году его арестовали по сфабрикованному обвинению в шпионаже, но через несколько месяцев освободили. Умер в 1955 году. Об Иване Горелове ничего не известно. Его имени нет в списках репрессированных. Также не состоял он в кадрах НКО. В этом нет ничего удивительного. Ивана Горелова, как живого человека, просто не существовало. Был, говоря современным языком, «виртуальный» офицер штаба ОДА [99] .
Вернемся к рассказу Петра Фролова.
93
Операция «Маки Мираж» рассекречена. // АмурИнфо. 2004 год. 22 октября.
94
Сформирована летом 1929 г. во время конфликта в районе Китайско-Восточной железной дороги из частей и соединений Красной Армии, дислоцированных на Дальнем Востоке и в Забайкалье.
95
Управление Федеральной службы безопасности России по Хабаровскому краю. 1921—2001. Хабаровск, 2001. С. 12—15.
96
Честь и верность. 70 лет военной контрразведке Тихоокеанского флота. Владивосток, 2002. С. 145.
97
Спецсообщение Г.Е. Прокофьева и Л.Г. Миронова И.В. Сталину о «диверсионной» организации. 26 ноября 1932 года. № 40641. // Цит. по: Лубянка. Сталин и ВЧК – ГПУ – ОГПУ – НКВД. Архив Сталина. Документы высших органов партийной и государственной власти. Январь 1922 – декабрь 1936 года. М., 2003. С. 341—342.
98
Честь и верность. 70 лет военной контрразведке Тихоокеанского флота. Владивосток, 2002. С. 150.
99
Николаев С. Подвиг разведчика. // Амурская правда. 2008 год. 19 июля, 16 августа; Слабука В. «Автономная Камчатка» – суровая реальность или грандиозная мистификация. // Пограничник северо-востока. 2008 год. 27 августа – 2 сентября.
Другой способ получения японцами информации о Дальнем Востоке – засылка своих эмиссаров. Предполагалось, что украинские буржуазные националисты смогут незаметно для советских органов госбезопасности проникнуть на территорию Дальнего Востока, где будут собирать интересующие Токио сведения. Попасть туда было относительно нетрудно, т.к. началось массовое строительство предприятий тяжелой промышленности, электростанций, железнодорожных и автомобильных магистралей и был дефицит кадров. Кроме этого, накануне войны с Западной Украины были депортированы в Казахстан, Сибирь и на Дальний Восток «бандеровцы», совершившие преступления, которые карались согласно Уголовному кодексу ссылкой, а не заключением в ГУЛАГ. Вместе с этими людьми на новое место жительства отправились члены семей и ближайшие родственники осужденных за бандитизм, убийства и разбои украинских буржуазных националистов, а также поддерживающие этих бандитов. Например, те, кто предоставлял им кров, еду, выполнял отдельные поручения (курьера, наблюдателя и т.п.). Поэтому японская разведка планировала из этого контингента с помощью эмиссаров создать разветвленную и многочисленную агентурную сеть на Советском Дальнем Востоке.
Эти коварные планы Токио реализовать не удалось. Во-первых, благодаря результативной деятельности советских органов госбезопасности. Во-вторых, из-за того, что Германия крайне неохотно делилась с Японией этим ценным ресурсом. Ведь количество радикально настроенных и готовых умереть за мифическую «самостийную Украину» западноукраинских националистов было не очень большим. И все эти люди нужны были Берлину для будущей войны с Советским Союзом. Ведь не случайно весной 1941 года по приказу германских спецслужб ОУН не пыталась организовывать массовые антисоветские восстания, а полностью сконцентрировалась на агитации и тактике индивидуального террора. Украинские буржуазные националисты готовились к тому, чтобы в первые дни советско-германской войны нанести серию коварных ударов в тылу обороняющейся Красной Армии и тем самым помочь Вермахту в его наступлении на Москву...
Комментарий Александра Севера
В реальности снижение боевой активности ОУН на территории Западной Украины было связано не с приказом Берлина, а с жесткой деятельностью советской власти.
С одной стороны, правоохранительные органы и пограничники провели серию успешных акций по задержанию и ликвидации «боевиков» ОУН. При задержании чекистам, милиционерам и пограничникам разрешалось применять огнестрельное оружие на поражение. Говоря другими словами, не нужно было сначала стрелять в воздух, а только потом, если преступник будет продолжать сопротивляться, стрелять на поражение. Более того, рекомендовалось применять гранаты и пулеметы при проведении спецопераций.
С другой стороны, советская власть применяла тактику «кнута и пряника». В частности, рядовые члены ОУН, которые не совершили тяжких преступлений (убийства, грабежи и т.п.), могли добровольно сдаться и тем самым избежать наказания. Понятно, что в обмен на амнистию чекисты требовали от них сведений о структуре подполья, именах руководителей и т.п. Если человек соглашался на такое условие, то он «сжигал мосты» и не мог вернуться обратно в ОУН. А вот тех, кто не хотел добровольно сотрудничать с советской властью, ждала депортация. Это мероприятие преследовало две цели. Первая цель – покарать бандпособников (реальных или тех, кого сотрудники НКВД такими считали) и членов их семей (если нельзя задержать скрывающегося в лесу и занимающегося бандитизмом отца семейства, то наказание должны понести его супруга и дети). Вторая цель – ослабить поддержку бандподполья со стороны местного населения. Известно, что скрывающиеся в лесах повстанцы могутэффективно действовать только при поддержке легально проживающего в населенных пунктах населения. Последние снабжают антиправительственные формирования продуктами питания, одеждой, медикаментами, сведениями о планах властей, предоставляют жилье, лечат раненых и т.п. Без поддержки местных жителей повстанцы стремительно деградируют до обычных уголовников, которые вынуждены добывать все необходимые ресурсы силой (кражи, разбои, убийства и т.п.). Понятно, что мирное население будет активно помогать властям в ликвидации бандитов.
Несмотря на все принимаемые Москвой меры, оуновцы весной 1941 года продолжали активно терроризировать мирное население Западной Украины.
С 1 января по 15 февраля 1941 года было ликвидировано 38 групп ОУН (273 повстанца), арестовано 747 человек, убито 82 и ранено 35 повстанцев. Погибло 13 и ранено 30 чекистов [100] .
ОУН попыталась компенсировать потери, прислав новых эмиссаров. Так, в течение зимы 1940/41 года было предпринято свыше ста попыток прорваться через государственную границу. Из них 86 закончились неудачей для ОУН. При этом порой численность отряда нарушителей доходила до 120—170 «боевиков» [101] .
Большинство «боевиков» предпочитали умереть в бою, чем сдаться. Они знали, что суд наверняка приговорит их к расстрелу.
15—19 января 1941 года во Львове прошел судебный «процесс над 59-ю». 42 подсудимых были приговорены к расстрелу, 17 – к десяти годам тюремного заключения и пяти годам ссылки.
12—13 мая 1941 года в Дрогобичах состоялся суд над 39 повстанцами. Итог: 22 расстрелянных, восемь подсудимых получили десять лет лагерей, четверо – пять лет и пятеро высланы в Казахстан.
7 мая 1941 года в Дрогобичах судили 62 повстанца. 30 человек приговорили к расстрелу, 24 получили по десять лет лагерей, дела восьмерых суд вернул на дополнительное расследование. Верховный суд изменил приговор. К расстрелу приговорили 26 человек, 13 человек – к десяти годам лагерей, остальных – от 7 до 8,5 года [102] .
В начале 1941 года началась подготовка нового восстания. Одновременно было совершено 65 терактов, начали активно распространяться антисоветские листовки и проводиться акты саботажа. Кроме этого, в каждом районе от 5 до 20 человек занималось сбором информации разведывательного характера. В апреле 1941 года было убито 38 низовых представителей советской власти [103] .
«В апреле 1941 года было зарегистрировано 47 террористических актов, убито: 8 председателей сельсоветов, 7 председателей правления колхозов, 3 комсомольских работника, 5 работников районного советского аппарата, 1 учительница, 1 директор школы и 16 колхозников-активистов...
В мае учтено 58 террористических актов, в результате которых убито 57 и ранено 27 человек: председателей и секретарей сельсоветов – 10, председателей колхозов и колхозных активистов – 30, партийно-комсомольских работников – 2, школьных и клубных работников – 9, работников советского аппарата – 7, работников милиции – 4, военнослужащих – 2, членов семей сельского актива – 16...
На 1 мая 1941 года... в республике значилось всего 22 бандгруппы с числом участников – 105 человек, на 1 июня 1941 года – 61 с 307 участниками и на 15 июня 1941 года – 74 и 346...» [104] .
С 1 января по 15 июня 1941 года было «ликвидировано 38 политических и 25 уголовных банд с общим числом 273 активных участников. Арестовано также 212 пособников и укрывателей бандитов.
Кроме того, выявлено и задержано 747 нелегалов и только за апрель—май т. г. (текущего года, 1941-го. – Прим. авт.) арестовано и выселено 1865 активных членов украинской контрреволюционной националистической организации («ОУН»).
Во время операций убито 82 и ранено 35 бандитов – оуновцев, нелегалов и уголовников.
У участников ликвидированных бандгрупп, а также оуновцев и нелегалов изъято большое количество оружия. В том числе:
Станковых пулеметов – 3;
Ручных пулеметов – 14;
Винтовок и карабинов – 314;
Револьверов – 296;
Обрезов – 29;
Гранат – 114;
Холодного оружия – 7;
Патронов – 46 452.
Ликвидированные бандитские группы совершали террористические акты над советскими и партийными работниками, занимались поджогами и грабежами. Как правило, бандгруппы были связаны с контрреволюционными формированиями («ОУН» и др.). Некоторые участники банд являлись агентами иностранных разведок» [105] .
В течение 1940—1941 годов было арестовано 400 прибывших из-за рубежа эмиссаров, ликвидировано 200 разведывательно-диверсионных групп, пытавшихся пересечь границу [106] .
Вернемся к рассказу Петра Фролова.
100
Веденеев Д.В., Биструхин Г.С. Меч i тризуб. Розвiдка i контрразвiдка руху Украiнських нацiоналiстiв та УПА. 1920—1945. Киев, 2006. С. 145—146.
101
Органiзацiя украпнських нацiоналiстiв i Украiнська повстанська армiя. Киев, 2005. С. 23.
102
Органiзацiя украiнських нацiоналiстiв i Украiнська повстанська армiя. Киев, 2005. С. 24—25.
103
Органiзацiя украiнських нацiоналiстiв i Украiнська повстаньска армiя. Киев, 2005. С. 61.
104
Теория и практика западноукраинского национализма в документах НКВД, МВД и МГБ СССР/Сборник документов. М., 2010. С. 11.
105
Обзор деятельности органов НКВД по борьбе с бандитизмом в западных областях УССР в январе – июне 1941 года. Не ранее 15 июня 1941 года. // Цит. по: Теория и практика западноукраинского национализма в документах НКВД, МВД и МГБ СССР / Сборник документов. М., 2010. С. 51.
106
Веденеев Д.В., Биструхин Г.С. Меч i тризуб. Розвiдка i контрразвiдка руху Украiнських нацiоналiстiв та УПА. 1920—1945. Киев, 2006. С. 146.
Расстреливая бандитов
На территории Западной Украины палачи соблюдали «сухой закон». Для меня это было непривычно и странно. Убивать безоружных людей, глядя в глаза жертвам, и при этом не мучиться от ночных кошмаров. Они не употребляли спиртного даже после расстрелов! Один из стрелков объяснил мне:
– Война у нас здесь. Если напьешься, то тебя самого прикончат. Враг он един, что в лесу, что в подвале тюрьмы. Где его убьешь – неважно. Главное, уничтожить гада!
Произнося последнюю фразу, собеседник с силой сжал кулаки, в его глазах появилась звериная злоба, казалось, еще мгновение – и он накинется на меня.
В этот момент я вспомнил свой разговор с Блохиным во время нашего знакомства. Когда комендант рассказал о том, что один из членов спецгруппы едва не застрелил присутствующего при процедуре смертной казни сотрудника наркомата. Если в Москве неконтролируемую агрессию можно было объяснить особенностями психического состояния палача и садистскими наклонностями, то здесь – спецификой оперативной обстановки. Здесь чекисты ощущали себя солдатами на передовой! Для них «врагами народа» были не сломленные следствием и признавшие свою вину троцкисты, вредители и агенты иностранных разведок, а матерые убийцы и диверсанты, чьи руки по локоть были в крови невинных жертв из числа местных жителей. Для членов спецгрупп расстрелы были всего лишь разновидностью схватки с врагом. И неважно, где и как его уничтожить: застрелить во время боя или расстрелять после его окончания.
В одном из областных городов Западной Украины обязанности палача исполнял сотрудник уездного отдела НКВД, а не комендатуры областного управления НКВД, как предписывалось секретным приказом. Узнав об этом грубейшем нарушении, я возмутился и потребовал немедленно исправить ситуацию.
– У него «бандеровцы» три месяца назад невесту изнасиловали, а потом убили. Сельской учительницей она работала. Приехала сюда из Киевской области. Дети ее обожали... – глухо произнес начальник УНКВД, глядя куда-то в сторону. – Вот я и разрешил...
Документы свидетельствуют
Недавно было рассекречено несколько документов из архива органов госбезопасности, содержащих примеры деятельности украинских буржуазных националистов.
«14 октября 1939 г. нами в Белостоке задержан резидент германской разведки Маняк Иван Иванович, который показал, что вместе с ним в качестве резидента германской разведки завербован Клымышин Иван, в октябре направляется во Львов.
По показаниям Маняка, 25 сентября немецкой разведкой завербовано еще 6 агентов, которые направлены во Львов. Фамилии их неизвестны. Готовится также к переброске на нашу территорию полковник петлюровской банды Чеботарев...» [107]
107
Сообщение НКВД БССР в НКВД СССР и УНКВД УССР по Львовской области о задержании в Белостоке резидента немецкой разведки. 16 октября 1939 года. // Органы государственной безопасности в Великой Отечественной войне. Т. 1. Накануне. Книга первая (ноябрь 1938 года – декабрь 1940 года). М., 1995. С. 108.
Большинство тайно проникших на территорию СССР украинских буржуазных националистов специализировались на убийствах мирных граждан. Ведь именно этому их обучали германские инструктора.
Процитирую сообщение начальника УНКВД Львовской области Краснова в НКВД СССР:
«Доношу: 3 декабря в 23 часа совершен террористический акт над председателем местного комитета д. Черлены Грудекского уезда Львовской области Трушем Михаилом. В окно дома Труша были брошены две ручные гранаты. Тяжело ранены Труш и его жена. Террористов на месте задержать не удалось. Выброшенной опергруппой арестованы Фалькевич Иосиф, агент полиции, его сыновья Фалькевич Казимир, член фашистской организации, доброволец польской армии, и Фалькевич Войтек, руководитель фашистской организации «Стрельцы».