Исповедь проститутки
Шрифт:
Я собрала волю в кулак и подчинилась своему же выбору. Я улыбнулась клиенту и повела его в свою комнату.
Прикрыв за ним плотно дверь, я предложила присесть и что-нибудь выпить. Затем я включила музыку и постаралась успокоиться, но никак не могла унять дрожь во всём теле. Мне казалось, что мои зубы стучат так громко, что это слышно даже в соседней комнате.
– С чего бы ты хотел начать? – спросила я, присев в соседнее кресло.
– А что ты можешь предложить? – спросил он в ответ на мой вопрос.
– Можем начать с эротического массажа, – сказала я, глядя на него
Я видела, как мои слова подействовали на него. Он вздохнул, затем на словах «оральные ласки» его словно током прошибло.
– Одно предложение заманчивее другого, – сказал он. – А о каком танце идёт речь?
– Я танцую стриптиз, – ответила я. – Хочешь, станцую для тебя?
– Хочу, – сказал он и устроился удобнее в кресле.
Я встала и подошла к проигрывателю, чтобы сделать музыку погромче. Звучала ритмичная мелодия, и я улыбнулась, почувствовав прилив сил и настроения. Единственное, что всегда действовало на меня безотказно – это хорошая музыка, правильная музыка. Я сделала ещё немного громче и вернулась обратно, встав перед клиентом. С первым же движением я почувствовала лёгкий кайф: я опять танцевала, опять на меня смотрели жадные глаза, пожирали меня, ловя каждое моё движение.
Наблюдая, как нарастает возбуждение клиента, я сама вошла в раж, у меня словно крышу снесло. Я танцевала всё энергичнее, всё эротичнее прогибаясь перед клиентом и всё выше забрасывая ноги у него перед лицом. Я осталась уже в одних тонких трусиках. Клиент пялился на меня, на моё тело и постанывал, пытаясь просунуть руку мне между ног или схватить за грудь. Когда я взялась за трусики и стянула их до половины с одного бедра, он задышал тяжело и стал освобождаться от штанов.
В самый разгар моего танца, когда я перед его носом медленно сняла трусики, он схватился рукой за свой член и, о ужас! начал онанировать, издавая громкие стоны и «охи»-«ахи». Я чуть не вскрикнула от неожиданности, но продолжила танцевать, помня, что мне говорили Инесса и Тая: «Всё, что делает клиент, приемлемо, если он это оплатил».
Поэтому я продолжала прогибаться перед ним и разводить ноги в стороны, стоя на коленях и наблюдая краем глаза, как он теребит свой член, издавая стоны и вздохи, и надеялась, что, может быть, этим всё и закончится: он сам себя удовлетворит под мой танец, а меня даже не коснётся. И все останутся довольны, особенно я.
Но я опять ошиблась в своих ожиданиях. В какой-то момент он схватил меня за руку и резко нагнул вниз. Вздыхая и задыхаясь, как от быстрого бега, он сказал мне:
– Давай, возьми его. Скорее.
А сам откинулся на спинку кресла, сглотнул и прикрыл глаза, продолжая энергично онанировать.
«Блин, – сказала я про себя с досадой, – не прокатила халява».
Я взяла со столика презерватив, вскрыла его и подала в руки клиенту. Он трясущимися руками натянул презерватив на свой возбуждённый пенис и убрал руки в стороны.
Я придвинулась ближе и склонилась над ним, превозмогая отвращение. От первого же моего прикосновения он почти взвыл и активно задвигал тазом, доставляя мне этим массу неудобств.
– Давай, детка, давай ещё. Сладкая моя, давай.
Его трясло от возбуждения. Меня тоже трясло, но только не от возбуждения, а от отвращения. Это ещё хорошо, что его пенис был в презервативе, иначе меня, скорее всего, вырвало бы прямо на него. Но, слава богу, ничего такого не случилось. Хотя, до его оргазма было ещё далеко. И не помогали мои манипуляции с его яичками, как учила Тая, и непроизвольный глубокий минет его тоже не удовлетворял.
Наверное, именно о таких клиентах, трудновозбудимых и «долгоиграющих», меня предупреждала Таисия. Правда, пользоваться предложенным способом скорейшего достижения клиентом оргазма я не собиралась.
Наконец, он отпустил мою голову, и я смогла свободно вздохнуть. Тогда он поднял меня с колен, развернул к себе спиной и, взявшись руками за мои бёдра, усадил на свой пенис, чуть не вскрикнув от этого. Я стала энергично двигать тазом вверх-вниз, издавая громкие стоны, а в голове моей, словно молотком, стучала одна-единственная мысль: «Когда же ты уже наконец кончишь, старый козёл?!»
Он в отцы мне годился. Я думаю, ему было лет пятьдесят, или даже больше. И он был одним из тех любителей молодого тела, которые даже уголовной статьи не побоялись бы, если бы представился случай испробовать совсем юную красотку, не достигшую даже совершеннолетия. Его, этого старого ловеласа, приводила в исступление одна только мысль, что он трахает молоденькую девочку, у которой до него, возможно, и мужчин-то особо ещё не было.
Он дёргался в кресле, ускоряясь и пыхтя, как паровоз, а его руки мяли и больно сжимали мою грудь. Я подпрыгивала на нём, как на батуте, и ждала скорейшей развязки. Но не тут-то было.
– Подожди, мася, – сказал он мне прерывающимся голосом, – постой минутку. Дай, я встану.
Я слезла с него и отошла, пока он вставал с кресла и полностью освобождался от остатков одежды.
– Иди сюда, – позвал он меня, обнял и стал облизывать и целовать моё тело, оставляя на моей коже мокрые следы, словно улитка.
Затем он развернул меня к себе спиной, нагнул и снова въехал сзади. Я держалась руками за подлокотники кресла, чтобы не упасть, сотрясаясь от его яростных ударов тазом. Это продолжалось бесконечно долго, мучительно долго. У меня затекли руки и ноги, я уже ничего не ощущала и машинально стонала, желая, чтобы это поскорее закончилось.
Наконец, по бешеному темпу и громким стонам клиента, я поняла, что он приближается к оргазму. Я застыла, чтоб ненароком не сбить его с ритма, и через минуту он взревел, выбрасывая мощные струи спермы в презерватив.
Он ещё какое-то время качался надо мной, говоря какие-то «нежности» и продолжая пыхтеть, как паровоз.
Он весь покрылся потом, капельки стекали по его лицу и свисали с носа и подбородка. Всем своим мокрым телом он прижался ко мне, отчего я затряслась от отвращения. А он рычал и тёрся о мою спину своим лицом.