Исповедь свекрови, или Урок Парацельса
Шрифт:
Саша словно задохнулась, иссякла разом. Зато не смолчала, высказалась. Но ей вдруг подумалось — зачем… Кому чего доказала? Смешно…
— Ладно, Лена, пойду я. Извините, если обидела.
— Да нисколько… — резко пожала плечами Лена, поднимаясь со стула. — Идемте, я вас провожу.
В прихожей, открывая ей дверь, Лена произнесла тихо:
— Спасибо вам, Саша… Это вы меня извините, ладно? Вы за моего ребенка заступились, а я вам нахамила, получается. Такая жизнь…
— Прощайте, Лена.
— Прощайте.
Уже спустившись на один пролет, Саша оглянулась. Лена по-прежнему стояла в дверях, смотрела ей вслед. Видно, хотела еще что-то сказать, да передумала, тихо закрыла дверь…
Вышла на улицу — дождь. Пока шла до автобусной остановки, промокла. Наверное, вид у нее теперь был жалкий, будто побил кто. Еще и куртка вся в ржавчине. И лицо, обращенное внутрь себя. Потому что там, внутри, все продолжается внутренний диалог с Леной.
И приказала себе — хватит! Эта женщина права, у каждого своя жизнь. И каждый своему восприятию хозяин. И выбор восприятия у каждого — свой… Чего зря копья ломать?
Дождь проводил до самого дома. Зашла в подъезд, нажала на кнопку лифта, привычно нащупала ключи от квартиры в боковом кармашке сумки. Так же привычно сунула ключ в замочную скважину, провернула, дернула дверь… А она не открылась. Саша еще раз дернула и оторопела. Нет, что такое? Похоже, изнутри на щеколду закрыто. А кто закрыл? Воры?!
Попятилась от двери, нажала на кнопку звонка соседской двери. За дверью шарканье тапочек, сухой голосок соседки-старушки Тамары Семеновны:
— Кто там?
— Это я, Тамар Семенна, Саша…
Скрежет замка, сухое любопытное личико в щели двери, острые глазки.
— А чего ты шепотом-то, Ляксандра?
— Да у меня в квартире закрыто изнутри… Я боюсь, это воры!
— Окстись, родимая, каки таки воры. Я еще с утра в окно видела, как твой Левка кралю в машине привез. Вся из себя така модная, така фигурная, фильдеперсовый шарфичек через плечо…
— Шарфичек, говорите? Бежевый такой?
— Ага. Говорю ж, фильдеперсовый.
— Понятно. Спасибо…
— Звони, звони, Ляксандра. Они поди там ишшо, оттого и не открывают. Ишь, бессовестный какой, решил мамкину квартиру блудом испоганить!
— Да нет, Тамар Семенна, ничего такого. Спасибо, спасибо. Все, я дальше сама!
— Ну-ну, сама так сама…
Старушка закрыла дверь, хищно блеснул искоркой света дверной глазок. Подглядывает, наверное. Зрение почти нулевое, а все туда же. Даже шарфик Царевны Несмеяновны разглядела… Фу, как неприятно получилось. Все-таки Лена права, говоря про нее, что она ужасно наивная. Не увидела, не связала, не догадалась. Фу…
Так, и что теперь? Надо уйти вежливо? Сидеть на лавочке у подъезда? Под дождем, в
Саша решительно протянула руку, вжала палец в кнопку звонка. Долго вжимала, остервенело. Открывайте, все равно не уйду! Открывайте, козлята, это я, ваша мама пришла, молока принесла! Открывайте, ну же…
Даже не услышала, как отодвинулась щеколда с той стороны. Вздрогнула, когда дверь распахнулась. Взгляд уперся в растерянное Левино лицо.
— Мам, ты чего?
— А ты чего? Почему не открываешь так долго?
— Так я это… Ну, в общем… Ты ж на работе должна быть, мам! А я, представь себе, не один…
— А с кем? С Царе… С Мариной Андриановной?
— А она что, Андриановна? Надо же, какое у батюшки имя забавное.
— Лева, мне не до шуток. Мне это все не нравится, Лева. Она, между прочим, моя начальница.
— Тихо, мам… Посиди, пожалуйста, на кухне, она сейчас уйдет. И вообще, зря ты так…
— А ты как хотел? Чтобы я от радости в ладоши захлопала?
— Мам, она уйдет, тогда меня и расстреляешь, ладно? Я сам тебе автомат заряжу. Ей, между прочим, тоже сейчас весьма неловко, если не сказать больше.
— Ну, еще бы!
— Все, мам… Я сейчас ее домой отвезу и вернусь, и мы поговорим.
— Ведь не вернешься…
— Вернусь, обещаю. На коленях приползу. С пачкой гороха под мышкой.
— С чем?
— С горохом. Чтобы в углу на коленях стоять.
— Да ну тебя, балабол! И не смешно нисколько! Только попробуй не вернись!
— Ну, сказал же… Все равно с работы я на сегодня отпросился. Не знал же, что ты мне весь кайф сломаешь. Все, все, не смотри на меня так, ухожу… Вернее, мы уходим…
Саша на кухне включила телевизор, прибавила звук, чтобы не слышать торопливой суеты в прихожей. Вскоре хлопнула дверь, она не удержалась, выглянула в окно. Царевна Несмеяновна торопливо шла к Левиной машине, прямо по лужам, подняв воротник плаща. Спина жалкая, оскорбленная. Да уж, попала ты в ситуацию, матушка! Ничто человеческое нам не чуждо, и в койку можем прыгнуть с разбегу, не теряя времени на долгое знакомство? Как завтра смотреть будешь, а?
Саша усмехнулась грустно: «Ага, дались ей твои глаза. Нормально посмотрит, как ни в чем не бывало». Впрочем, это будет зависеть от Левы. Вот уж чего не хотелось — зависеть от Левиной дальнейшей любезности к Царевне Несмеяновне! Или, наоборот, нелюбезности! Или ее к нему… Уволиться к чертовой матери, что ли?
Саша переоделась в домашний костюм, налила себе чаю, встала с чашкой у окна. А дождь идет не переставая. Как грустно.
О, вот и Лева подъехал… Быстро, однако, простились.