Исповедь сыщика (сборник)
Шрифт:
– Не распускай слюни, никогда не спрашивай, что я предполагаю. Во-первых, я сам не знаю, во-вторых, буду знать, никогда не скажу. Ты будешь получать только достоверную информацию, проверенные факты. На данный момент факты свидетельствуют, что дела наши хреновые и убийство главбуха только начало.
Гуров убрал со стола бутылку и стаканы, налил кофе, закурил.
– Я не люблю, когда со мной разговаривают в таком тоне, – Юдин расправил плечи, дернул подбородком, хотел продолжать, но Гуров перебил:
– Я разговариваю не с тобой, так как виноват. Ты коммерсант, а я сыщик, должен видеть чуть дальше собственного носа. Скажи мне, пожалуйста,
– Что? – Юдин растерялся. – Квартира? Черт побери! Зачем тебе? – Он недоуменно взглянул, понял, что никаких объяснений не получит, начал вспоминать: – Иван развелся года три назад, снял комнату. Мы еще еле-еле сводили концы с концами, начинали разворачиваться. Я очень ценил Ивана, он был блестящий бухгалтер и честнейший человек. Серьезные деньги появились два года назад. Я сразу выдал Ивану ссуду на обустройство, тогда цены были другие, да и связи у меня, сам знаешь. Иван в житейских делах был лопух. Я это поручил Илье Вагину, он уже работал у меня. Ссуду Иван давно выплатил, да и деньги там были ерундовые. А почему тебя интересует это?
– Потому, – ответил Гуров. Ему не давал покоя вопрос, отчего человек в большой, благоустроенной квартире жил лишь в одной комнате.
Крячко сидел в бухгалтерии, пил чай и помалкивал. Он знал, что Ганна, Зина и Лина, работающие в бухгалтерии, относились к своему покойному шефу с прохладцей. Главбух был педантичен, суховат, стеснителен, однако занудно требователен. Человек умер не от инфаркта, к чему за последние годы привыкли, а был расстрелян из автомата, и девушки были удручены смертью и взволнованы ее трагическими обстоятельствами, живого начальника девочки недолюбливали, а теперь, когда человек погиб, вспоминалось только хорошее, даже трогательное.
– Он любил вишневое варенье, – сказала улыбчивая от природы Ганна, сведя смоляные брови.
– И всегда стеснялся попросить, – толстушка Зина взглянула на Крячко недовольно, ведь так хотелось поговорить с подружками, а в комнате все время посторонний.
Сначала толклись, проверяли документацию, теперь Станислав расселся, словно у себя дома, третью чашку пьет и уходить не собирается. В общем-то он парень свойский, не то что его начальник красавец-супермен, который лишнего слова не скажет, хотя уж они, девушки, чувствуют, что «особист» тот еще бабник.
Крячко прекрасно понимал, что мешает, но решил сидеть до победного: девчонки должны разговориться, долго им не выдержать. Но опытный оперативник ошибся. Увидев, что мужчина не уходит, и зная о месте его прежней работы, девушки не начали разговор между собой, а засыпали его вопросами, обрушились с критикой:
– Милиция совсем не работает.
– Убивают, грабят, насилуют, а менты чаи гоняют.
– Если бы только чаи, с утра водку глушат.
Крячко понял: все равно не отстанут, – и решил перехватить инициативу.
– У Ивана Сидоровича папка черная была. Он вчера с ней уходил?
– Вон лежит, – Зина указала на пухлую папку из кожзаменителя. – Вчера Иван Сидорович ушел с коричневым портфелем, мы об этом уже сто раз говорили.
– Уже и список документов, которые находились в портфеле, давно составили, – недовольно сказала Ганна.
– Станислав, если по-честному, тебя из милиции за что погнали? – зло спросила Лина, самая привлекательная и уверенная. – Треплются, что ты даже в МУРе работал?
– Язык у людей без костей, что угодно мелют, – лениво, без обиды ответил Крячко. –
– Как обычно, без пятнадцати девять…
– Уезжал днем? Он вообще часто отлучался из офиса и где бывал? – спросил Крячко.
Рассуждал оперативник незамысловато: раз в документах главбуха ничего интересного не было, значит, человек подхватил секретную информацию на стороне – и решил составить график трех последних дней убитого. Где он бывал, с кем встречался, о чем говорил?
Григорий Байков, юрист фирмы «Стоик», в прошлом году отметил тридцатилетие, четвертый раз женился и третий раз неудачно. Первая жена Григория умерла при родах, и он не успел понять, удачная была его первая попытка начать семейную жизнь или нет.
Дочка осталась жива, росла здоровенькой на руках своей бабушки, матери Байкова, женщины еще молодой, интересной и не собиравшейся заканчивать свою жизнь в бабках. Мать, которая рассталась с отчимом Григория с год назад, внучку любила, но и себя обожала, потому в третий раз вышла замуж и намекнула сыну, что Дашенька – так звали девочку – существо хотя и очаровательное, но ребенок должен жить с родителями. И Байков двухлетнюю девчушку забрал к себе, в однокомнатную квартиру, и быстренько подыскал для нее маму. Молодая, хорошенькая, сама считавшая себя красавицей, избранница продержалась в однокомнатной обители Гриши Байкова менее полугода. Она желала – кто ее осудит! – беззаботной жизни и мужа, который бы ублажал, развлекал, в общем, соответствовал. А получила чужого ребенка, заботы, которые ни к чему и перечислять, и замордованного мужика. Григорий в тот год заканчивал вечерний юрфак и начал работать во Внешторге, где получал нищенскую зарплату. Где у претендентки в красавицы были глаза до загса, остается гадать. Справедливости ради то же самое можно было бы сказать и в адрес самого Байкова, так как супруга и не изображала любовь к детям и тягу к семейному очагу.
Григорий женился еще дважды. Со стороны казалось, что человек упрямо пытается начать новую жизнь по старому сценарию: все жены походили друг на друга, разве что следующая оказывалась стервознее предыдущей.
Парадоксально, но факт: Григорий Байков лишь в выборе супружницы был опрометчив и неразумен. В остальном он проявлял себя как человек хваткий, даже жесткий, дальновидный. Можно смеяться сколько угодно, но он разбирался в людях и был осторожен в знакомствах. В фирме «Стоик» Байков работал чуть ли не со дня ее основания. Борис Андреевич Юдин своего юриста ценил, так как последний не раз доказывал свою проницательность и неподкупность – качества, ценимые во все времена.
Узнав, что главбуха расстреляли, Байков заперся в своем кабинете, припомнил события последних месяцев и понял: он дошел до края, еще шаг – и падение неизбежно. Однако, просчитав возможные варианты, юрист убедился, что и обратной дороги для него нет, точнее, есть, но одному никак не выбраться, нужна квалифицированная помощь. Шеф помочь не может, о сотоварищах по мозговому центру фирмы и говорить не приходится, остается только начальник службы безопасности. Дело в том, что у Байкова были знакомые как на Петровке, так и в Министерстве внутренних дел. Только появился Гуров, юрист навел о нем справки. Он не делился полученной информацией с коллегами – совершенно ни к чему, чтобы люди знали, какой ас пришел в фирму. Байков словно предчувствовал приближение развязки и понимал, что только маститый сыщик сможет оказать помощь.