Исповедь убийцы
Шрифт:
– Да не за что! Всегда рад помочь хорошему человеку, – хохотнул Кроссман и потащил меня дальше, к следующей картине – ферма в окружении колосившихся полей.
Тут позади нас раздался радостный возглас. Я мгновенно напряглась, обернулась и с невыразимым облегчением увидела Симону.
– Привет, дети! Надеюсь, вам нравится моя выставка? – затараторила вампирша и замерла в паре шагов от нас с Питером, держа дистанцию.
– Конечно! Это шедевры, – искренне восхитилась я, рассматривая миссис Кроссман. Сегодня она была в открытом шёлковом платье цвета фуксии и изящных
– Прекрасно выглядишь, мама, – кивнул Питер в знак приветствия и попытался обнять Симону, но она со смехом увернулась. – Ты превзошла саму себя, поздравляю.
– Спасибо большое! Знаете, мне уже предложили купить часть моих картин, и я согласилась, – засверкала глазами вампирша, после чего начала озираться по сторонам, как будто кого-то искала. – Кстати, познакомьтесь с моей помощницей. Нэнси!
От толпы гостей отделилась девушка почти моего возраста, фигурой напоминавшая идеальные песочные часы, миниатюрная и красивая. У неё были серые глаза и светло-русые волосы до плеч. Весёлая, улыбчивая, одетая в короткую юбку и воздушный топ, она производила впечатление ветреной и несерьёзной особы, но лишь на первый взгляд. Я присмотрелась, пытаясь определить, человек она или нет.
– Всем привет! Как вам тут? Нравится? Мы с Симоной постарались на славу! – воскликнула Нэнси звенящим сопрано.
– Оно и видно, – сдержанно заметил Питер, а я удивилась его тону.
– Ты тоже художница? – спросила я у девушки.
– Начинающая.
– Нэнси станет отличной художницей лет через десять-двадцать, не раньше, – критично заметила Симона. – Извините меня, но я, пожалуй, пойду к гостям, а вы уж тут сами разберётесь. Кстати, потом объясните, почему вы прогуляли школу! Не думайте, что я не заметила!
Про себя я тихо проворчала, что не обязана отчитываться перед чужим человеком, но забота главы клана Кроссманов заставила меня усомниться в выводах. Симона и её дети проявили ко мне гостеприимство, так что грубить им не хотелось.
– Пошли дальше! – предложила Нэнси командным тоном. – Ближе к концу экспозиции есть и мои картины, но их только три. Симона всё добивается от меня совершенства! Иногда это раздражает... Ой, только вы не говорите ей этого, а то она снова разворчится и перестанет давать мне уроки...
– Тогда не распускай язык, – сказал Питер и хищно прищурился.
Мне не понравилось его лицо при этих словах. Оно перекосилось и сделалось страшным. Таким... вампирским, что ли. Да что, чёрт возьми, происходило между этими двумя? Они как будто с цепи сорвались с этими их уничтожающими взглядами и стиснутыми зубами. Я решила вмешаться, пока не полетели чьи-то головы, и разрядить обстановку.
– Нэнси, а можно тебе спросить? Ты давно знаешь Симону?
– Ну, довольно давно, – улыбнулась девушка и взяла бокал с шампанским у проходившего мимо нас официанта. – Мы познакомились на одной из выставок местного художника, когда я ещё училась в художественной школе. Миссис Кроссман обратила на меня внимание и предложила заниматься у неё живописью. Теперь меня считают её преемницей,
Нэнси снова засмеялась и будто невзначай толкнула Питера плечом. Он мрачно покосился на девушку, однако промолчал, предпочитая поморщиться и поджать губы.
– Наверное, непривычно общаться с таким необычным человеком как Симона?
– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Нэнси, и я поняла, что она действительно хорошо знала о вампирах или была одной из них.
– Эстер в курсе, кто мы такие, – вмешался Питер и потянул меня следом за собой в обгон удивлённой девушки. Та не растерялась и схватила меня за руку. Её ладонь была очень мягкой, но мне тут же стало понятно, что при случае она могла и кисть вывернуть, и кости переломать без малейшего усилия. Это ещё раз подтвердило мою теорию относительно сущности помощницы Симоны.
В один из моментов Нэнси встала рядом с Кроссманом, и тут я отчётливо заметила, как они похожи. Да, Питер был шатеном, а девушка – блондинкой, и глаза у них отличались, в остальном же – словно брат с сестрой! Подозрения в принадлежности Нэнси к вампирам подкреплялись ещё и тем, с каким бесстрашием ученица Симоны разговаривала с Кроссманами. Она их не боялась. Ни капельки. Наоборот, словно задиралась и хотела вызвать их на поединок. Сейчас, по крайней мере, она нацелилась вывести из себя Питера, в чём я могла убедиться. Да уж, хорошо мы приехали. Вовремя.
Тем временем мы добрались до конца выставки, и я увидела картины Нэнси. Признаться честно, после работ Симоны они не производили должного впечатления, но были неплохими. Натюрморт с подсолнухами радовал глаз яркими красками, портрет девушки понравился своей естественностью, а пейзаж очень походил на местность, через которую я проезжала по дороге к Кроссманам.
– Как вам? – спросила Нэнси, и я почувствовала в её голосе волнение.
– Неплохо, – скупо прокомментировал Питер. Кто-кто, а он-то точно знал цену любой картине! За неполные три сотни лет можно было многое повидать и многому научиться.
– Впечатляет. Особенно подсолнухи, – сказала я честно, в отличие недовольного всем миром Кроссмана, который стоял и смотрел по сторонам с выражением вселенской скуки на лице. – Они напоминают о солнце, которого здесь почти не бывает.
– Спасибо, Эстер. Мне они тоже нравятся, поэтому здорово, что наши вкусы сошлись. Знаешь, я приехала сюда из Лондона, но там бывает ясно гораздо чаще, чем в Стоунбридже, а тут раз в неделю может случайно выглянуть солнышко, да и то почти сразу прячется!
Нэнси печально вздохнула. Я сама скучала по теплу, вспоминая яркий Спрингфилд. Похоже, я нашла здесь ещё одну «родственную душу», пусть даже среди вампиров. Если Нэнси адекватно говорила о солнце и тосковала без него, это могло означать только одно: едва ли ей исполнилось больше полутора веков. Учитывая её яркий наряд и стрелки над глазами, я бы поставила на семидесятые года прошлого века.
– Что же ты забыла в нашем городе, если не любишь дождь? – резко спросил Питер, и я убедилась в его ненависти к молодой вампирше.