Исповедь zadrota
Шрифт:
Лужа горящего бензина продолжала растекаться по трассе и подбираться к перевернувшемуся «БМВ». Еще немного, и он должен был скрыться в огне. Кажется, все, выдохнул я и повернулся назад – прямо на нас несся на огромной скорости джип «Чероки».
За рулем сидела Вера. Ее глаза на этот раз светились огнем не разума, но безумия. Она вцепилась побелевшими пальцами в руль и изо всех сил давила на газ. Ей оставалось буквально несколько десятков метров, чтобы снести всех нас в огонь. В этот момент время для меня словно остановилось.
Аня стояла справа от меня, дети – слева. Я мог успеть толкнуть
Аня сначала сложилась от удара пополам, а потом взлетела на воздух. Вера начала тормозить, но сырая после дождя трасса и разлитое масло помешали этому – джип на полной скорости влетел в брошенный «Мерседес» и, словно бильярдный шар, отскочил в самый центр горящего бензовоза. От удара горящий бензин буквально обнял джип и скрыл его в огне.
Я бросился к Ане. Она лежала на трассе, ее волосы крутило от жара, на губах выступила кровавая пена. Она пыталась что-то сказать, но вместо слов только шла кровь. Тогда она протянула руку и нежно погладила меня по щеке. Вдруг ее тело выгнулось и затихло, рука безвольно упала.
Я прижал ее голову к груди и завыл. Хотелось плакать, но слезы не текли, просто набухли в глазах, словно линзы. Я смотрел вокруг, видя все и не воспринимая ничего: Катя, прижимающая голову Женьки к груди и что-то шепчущая ему в затылок. Автомобиль Игоря, из которого выскочил Владилен в разорванном костюме и с кровавым пятном в районе бедра. «Скорая», вызванная кем-то из свидетелей аварии. Я видел все, но это было где-то там, в другом мире. В моем мире я продолжал раскачиваться и выть с головой Ани на руках.
Владилен подбежал, посмотрел на меня, махнул рукой и бросился дальше по трассе, туда, где горел «БМВ». Санитары «скорой» пытались вырвать у меня Аню, но я не давал. Появился Игорь. Он скрутил мне руки и оттащил от Ани. Я сопротивлялся. Я хотел быть с ней. И я продолжал выть. Я не верил, что она могла оставить меня. Только не сейчас, не сегодня.
– Женя! – вдруг прокричал над ухом Владилен. Когда он успел вернуться? – Женя! Где была Вероника? Ее нет в «БМВ». Там только один труп. Ты слышишь меня? Только один, и он мужской. Где Вероника, Женя? Женя! Ты слышишь меня?!
Эпилог
Мы стояли с Женькой и Катей на сельском кладбище в Подмосковье и смотрели на неказистый крест с полуистлевшей фамилией: «Варвара Щастливцева».
– Так, значит, ты Щастливцева, – обратился я к Кате. – Счастливая как бы.
– Значит, – ответила девочка.
– Пойдем.
Мы вернулись к машине, и я повел автомобиль к селу. С момента похорон Ани, на которые я не смог и не захотел поехать – похоронили ее родственники из моего родного города на местном кладбище, – прошло уже два месяца, а рана так и не заросла, она даже не загрубела. Женька замкнулся и не реагировал на мои попытки общаться, отвечая взаимностью только Кате.
Однажды Катя пришла ко мне в комнату, села рядом и все рассказала. Как отчим избил до смерти ее мать, как пытался и почти преуспел в
Катя долго не хотела ехать в родное село, но мне нужны были ее документы. Пришло время наладить официальные отношения между нами, а для этого мне надо было выправить ей настоящие документы. Или найти старые.
Дом отчима находился на отшибе, почти на самом краю села – в пяти сотнях метров от него начинался лес. Во дворе, окруженном покосившимся забором, стояла деревянная постройка, больше похожая на хлев для скотины. Когда-то это строение было срубом, но затем так часто латалось и перестраивалось, что стало больше напоминать сарай из фанеры.
Я оставил машину на разбитой в грязь грунтовой дороге, а сам взял Катю за руку и повел в дом. Возле дома на цепи лежала издохшая собака, над ней роились мухи. Дверь в дом была открыта, внутри царил запах плесени и прогорклой пищи. В единственной комнате, если не считать холодную прихожую, стояла буржуйка, стол и два стула. У стены валялся топчан, на котором лежало казавшееся мертвым тело. Но нет, оно зашевелилось и исторгло газы, а изо рта вытекла струйка рвоты.
– Это он? – кивнул я на тело.
– Да, – дрожа, ответила девочка.
– Где у вас лежали документы?
– Мама прятала их вон там, – Катя указала на буфет возле раковины.
Я подошел и, открыв верхнюю дверцу, нашел там коробку из-под обуви, в которой лежали документы. Я нашел свидетельство о рождении Кати, потом подумал и забрал все документы вместе с коробкой.
– Отнеси это в машину, мне надо поговорить с твоим отчимом, – соврал я.
Девочка с радостью выбежала из ненавистного дома.
Я подошел к отчиму и пнул его ногой. Он не проснулся, только дернул рукой, отмахиваясь. Я нашел на столе початую бутылку с самогоном, вернулся и начал лить ее на топчан и пьяницу. Запахло спиртом. Я вытащил из бушлата в прихожей сигареты и спички, бросил их возле тела.
С сел в машину, дети молча смотрели на меня.
– Все. Поехали, – скомандовал я и повернул ключ зажигания.
Не успели мы проехать и ста метров, как сзади взлетели языки пламени и закружился столб дыма.
– Что это там? – испуганно спросила Катя, оглянувшись.
– Ничего, – тихо ответил я. – Теперь там больше ничего нет.
Я надавил на газ и пустил машину полным ходом. У меня были деньги, были знания, были верные друзья. Вероника скрылась, поэтому я должен был перебраться в другое место, чтобы подготовиться и встретить ее во всеоружии. И я считал, что это должно быть место, где тепло, море и много солнца. Я на мгновение обернулся назад и подбадривающе улыбнулся, ловя ответные улыбки детей. Все будет хорошо. Аня сверху за нами присмотрит. Ведь так, любимая?