Испытание адом
Шрифт:
– Гражданин коммандер! – рявкнул он офицеру связи.
– Да, сэр?
– Она не врет? Сообщение действительно недоступно остальным кораблям?
– Полагаю, что да, сэр. Сообщение передается нам по направленному лазерному лучу. Скорее всего, она и вправду не хочет, чтобы кто-то другой услышал ее раньше времени. – Коммандер сделала паузу, робко откашлялась. – Прошу прощения, сэр. Ответ будет?
– Нет! – отрезал Торнгрейв. – Когда будет принято решение – когда я приму решение! – ты получишь приказ. Ясно?
– Так точно, – безжизненным тоном ответила связистка.
Торнгрейв уперся в нее полыхающим взглядом. Отчасти он сознавал, что набросился на нее только для того, чтобы дать выход подступившей панике. Ну так
– Гражданин генерал! – окликнула его Янг севшим от волнения голосом. – Время истекает, а мы у нее на прицеле, как сидячая мишень. Мы должны немедленно дать ответ…
– Я никому ничего не должен, гражданка коммодор! – резко оборвал ее Торнгрейв.
– Нет, должны, сэр! – неожиданно твердо возразила Янг. – Она дает нам шанс спасти тысячи людей. Один бог знает, что произойдет, если вы не дадите ответа!
– Не хватало, чтобы мне диктовала условия сбежавшая заключенная, которая…
– Она не сбежавшая заключенная, – грубо перебила его Янг. – Она человек, в распоряжении которого достаточно огневой мощи, чтобы отправить весь наш конвой в ад в одно мгновение!
– Вздор! Не сметь сеять панику!
– Это не паника! – уперлась в него взглядом Янг. – Ситуация в моей сфере компетенции, не вашей. Мы совершению беспомощны. У всех наших кораблей опущены клинья, отключены гравистены. Мы не в состоянии маневрировать. Бездействуют даже радиационные щиты! Если мы только попытаемся активировать огневой контроль, ее сенсоры засекут нас в то же мгновение, и нас прихлопнут, как мух, прежде чем мы успеем определить хотя бы одну цель или…
– Итак, гражданин генерал, – донесся из коммуникатора холодный голос, – ваше время истекло. Все, что произойдет сейчас, целиком останется на вашей совести. – Харрингтон повернула голову и приказала находившемуся за пределами экрана связисту: – Переключайтесь на общую частоту. Передача на все корабли.
– Что? Что она делает? – вскричал Торнгрейв.
Янг опрометью бросилась к посту связи, приказывая вызвать все корабли конвоя. Но опоздала.
– Всем кораблям на орбите Аида, – спокойно произнесла Харрингтон с экрана. – Я, адмирал Грейсонского военно-космического флота Хонор Харрингтон, сообщаю вам, что все планетарные и орбитальные средства обороны Аида находятся под полным моим контролем. В настоящий момент все вы находитесь под прицелом. Приказываю прекратить подачу энергии на двигатели, отключить все активные сенсоры и приготовиться к принятию на борт абордажных команд. Любое промедление или неисполнение приказа повлечет за собой немедленное уничтожение ослушавшегося корабля. Данное предупреждение является первым, последним и единственным. Харрингтон, конец связи.
– Всем кораблям! – выкрикнула Янг в микрофон. – Всем кораблям, приказ с флагмана! Приказываю немедленно выполнить все требования базы «Харон»! Повторяю, немедленно…
– Гражданка коммодор! «Аттила»!
Янг стремительно развернулась к главной голосфере и замерла от ужаса. Капитан «Аттилы» запаниковал, и его, как отстраненно подумала гражданка коммодор, трудно было винить. Если бы этот идиот Торнгрейв вместо того, чтобы психовать, вовремя отдал приказ по конвою, несчастья могло бы и не произойти. Но теперь каждому капитану приходилось принимать решение самостоятельно. «Аттила» не отключил свои импеллеры. Янг так и не суждено было узнать, на что рассчитывал гражданин капитан Снелгрейв: возможно, надеялся, что успеет поднять клин, установить гравистены и нанести ракетный удар по базе «Харон» прежде, чем спутниковые орудия уничтожат его корабль. А может быть, вообразил, будто сумеет под прикрытием клина совершить маневр уклонения и уйти из-под обстрела, хотя, конечно, столь бредовая мысль могла возникнуть только от сочетания паники и отчаяния. Скорее всего, бедняга вообще не
Но как бы то ни было, эта ошибка явилась последней в жизни несчастного капитана. «Аттила» еще не пришел в движение, а активные сенсоры Харона уже засекли начальную фазу формирования клина. Гравитационный кокон был еще слишком слаб, чтобы защитить корабль даже от единичного выстрела, а отреагировали одновременно восемь гразерных установок. Все выстрелы попали в цель: лучи, способные прожечь не прикрытый защитным полем корабельный корпус с расстояния в три четверти миллиона километров, поразили его менее чем с двух тысяч. Словно чудовищные тараны, они рвали в клочья броневую сталь корпуса и переборок. Эмиссия линейного крейсера, впитав в себя энергию удара, резко усилилась. Его маневровые двигатели еще продолжали работать, вращая на месте уже потерявший управление, прошитый насквозь в нескольких местах корабль. А потом вырвалась на волю бушующая белая плазма термоядерных реакторов.
«Аттила» находился менее чем в четырехстах километрах от «Фарнезе», и визуальный дисплей Янг замигал, когда свирепое адское пламя ослепило световые фильтры. Энергетическая волна обрушилась на корпус флагмана, не прикрытый ничем, кроме постоянно поддерживаемых защитных экранов, предназначенных для отбрасывания космической пыли, и в нескольких отсеках одновременно взвыли аварийные сирены.
Много позже Янг поняла, что утечка плазмы произошла лишь в одной термоядерной установке «Аттилы». Аварийные системы отключения двух других сработали безукоризненно: в противном случае «Аттила» забрал бы с собой в небытие и «Фарнезе», и, возможно, «Валленштейна». В сложившейся же ситуации флагманский корабль получил лишь незначительные повреждения, главным образом наружных надстроек, антенн, энергетических установок, люков и портов правого борта. Он лишился двух правых бета-узлов носового кольца и трех кормового, но все устройства левого борта, равно как верхней и нижней палуб, остались целы и невредимы. И реши Янг оказать сопротивление, ее корабль, пожалуй, сумел бы открыть огонь… если бы гразеры, уничтожившие «Аттилу», не накрыли его раньше.
«Валленштейн» находился несколько дальше и был частично прикрыт корпусом «Хачимана», тяжелого крейсера класса «Марс», который пострадал от взрыва сильнее, чем «Фарнезе». Тот факт, что корпус корабля уцелел, можно было считать выдающейся заслугой проектировщиков и строителей, однако экипаж это не спасло. Крейсер превратился в мертвый, пробитый во многих местах и выжженный изнутри каркас, а поскольку никто на борту не был готов к такому повороту событий и не успел облачиться в скафандры, две трети экипажа погибли мгновенно, а половина уцелевших получила такую дозу радиации, что спасти их не смогли бы все чудеса современной медицины.
Правда, своей гибелью крейсер спас «Валленштейна» от судьбы «Фарнезе». Тот получил лишь легкие повреждения, а остальные линейные крейсера: «Кутузов», «МакАртур» и «Барбаросса», – находились на значительном расстоянии от «Аттилы» и остались практически невредимыми. Слава богу, их капитанам достало ума не совершить ни одного действия, которое могло бы спровоцировать стрельбу.
Остальные суда конвоя остались за пределами радиуса взрыва, и Янг с окрашенным горечью восхищением отметила: базу «Харон» захватили настоящие профессионалы. Они разместили военные и транспортные корабли на разных орбитах, предвидя возможность подобного развития событий: окажись «Дальнобойщики» рядом с погибшим кораблем, взрыв, только потрепавший «Фарнезе», их бы просто выпотрошил. Что же до легких крейсеров прикрытия, то «Сабинянка» осталась практически целой и невредимой, а вот «Морскому Коньку» повезло меньше. Внутренних повреждений корабль получил не так много, но лишился всего смонтированного на корпусе вооружения и сенсорного оборудования, а заодно и половины импеллерного кольца, включая два альфа-узла.