Испытание адом

Вебер Дэвид

– При всем моем почтении, адмирал, – нарушил молчание Стайлз, – это решение представляется мне плохо продуманным и крайне опасным.

Тон его был далек от почтительного, но Хонор решила – пока он следит хотя бы за выбором выражений – не обращать на это внимания.

– Я не питаю любви к Госбезопасности. Бог свидетель, я пробыл в плену дольше и претерпел больше, чем вы…

Взгляд Хонор стал ледяным, и Стайлз осекся. Взгляд его упал на омертвевшую половину лица, перебежал на пустой левый рукав, и контр-адмирал шумно закашлялся.

– Хм… не в этом суть. Суть, адмирал Харрингтон, в том, что

вы затеваете эти так называемые суды, чтобы от имени Мантикорского альянса расстрелять персонал базы в отместку за дурное обращение с узниками. Месть – она и есть месть, совершается она под видом «трибунала» или в какой-то иной форме. Такое мероприятие неизбежно возымеет негативный пропагандистский эффект, не говоря уже о его юридической сомнительности! Я считаю, что вы, вне зависимости от вашего звания, превышаете свои полномочия, ибо право применять нормы нашего Военного кодекса к иностранным гражданам, пусть их поведение и заслуживает осуждения, более чем спорно!

– В том, что вы так считаете, у меня сомнений нет, – сказала Хонор, умолчав, что, по ее мнению, единственная цель, которую он преследовал, стараясь оспорить ее право на организацию военных судов, заключалась в подрыве ее авторитета. Зародить у подчиненных сомнения в ее праве на командование – вот все, чего он добивался. Сам-то он действительно был уверен, что ей эти суды были нужны исключительно для завоевания популярности у бывших рабов и военнопленных, опираясь на которых она собиралась и дальше узурпировать его полномочия.

– Однако, – продолжила она, – если бы вы дали себе труд ознакомиться с соответствующим меморандумом или, на худой конец, прислушаться к моим словам, вы бы знали, что в мои намерения никоим образом не входит судить граждан Народной Республики, опираясь на наш Военный кодекс.

Стайлз, когда до него дошло, о чем речь, побагровел как помидор. Хонор изобразила на здоровой половине лица морозную улыбку.

– Я собираюсь судить их по их собственным законам.

– Вы…

Стайлз вытаращил глаза, и она кивнула.

– В базе данных Стикса имеется достаточно юридических материалов, касающихся и уголовного права, и норм военной юстиции. Есть и так называемый Кодекс поведения служащих силовых структур. Я, пожалуй, соглашусь с вами в том, что люди, составлявшие все эти правила и кодексы, рассматривали их лишь как пропагандистскую уловку, призванную продемонстрировать «цивилизованность» правящего режима Народной Республики. Однако все эти положения никто не отменял: они считаются действующими и обязательными к исполнению для всех, включая сотрудников БГБ. Судить их будут в соответствии с их законодательством, адмирал, и все приговоры будут полностью отвечать юридическим нормам Народной Республики.

– Но… – начал было Стайлз.

Хонор оборвала его речь нетерпеливым жестом.

– Адмирал, я пригласила вас к себе не для ведения дискуссии, а чтобы сообщить вам о принятом решении. Первоначально предполагалось, что, как старший на планете офицер Королевского флота, вы возглавите комиссию военного трибунала. Однако вы заявили о принципиальном несогласии с самой этой идеей, и я, ни в коем случае не желая заставлять вас идти против своих убеждений, освобождаю вас от этой обузы. Ваше место займет коммодор МакКеон.

– Но позвольте,

если вы собираетесь применять их собственные законы… – снова начал он, и в его голосе прорезалось нечто близкое к отчаянию.

Хонор, ощущая хаотическую путаницу его эмоций, едва скрыла презрительную усмешку. Его переживания были настолько путаными и так быстро менялись, что вычленить что-то конкретное было затруднительно, но этого и не требовалось. Ясно было, что, хотя Стайлз яростно возражал против организации судов, собственное отстранение вызвало у него не меньшую ярость. Он воспринял это как оскорбление, и ненависть вскипела в нем с новой силой.

– Нет, адмирал, – твердо сказала адмирал Харрингтон. – Я не стану принуждать вас поступаться принципами.

Собеседник открыл было рот, но она покачала головой.

– Вы свободны, адмирал.

* * *

– Ну, шкипер, задали же вы ему жару! – восхитился Алистер МакКеон.

Вышедший из ее кабинета Стайлз был похож на сомнамбулу: шедшего навстречу МакКеона он просто не заметил. Впрочем, между этими двумя офицерами не наблюдалось и намека на симпатию, и Хонор порой задумывалась, с чем это связано. Предыдущего опыта совместной службы явно было недостаточно. Хонор возложила на Стайлза обязанности, соответствовавшие должности начальника по кадрам, а также контроль над полетами шаттлов, контакты с разбросанными по планете поселениями и обмен информацией. Это была ответственная работа… но Стайлз понял, что ее поручили ему с той целью, чтобы оправдать исключение его из прямой цепи командования. Комендантом базы «Харон» стал Хесус Рамирес, его заместителем – Гарриет Бенсон, а МакКеон фактически исполнял должность старшего помощника Хонор. Правда, Хонор, щадя самолюбие контр-адмирала, предоставила ему возможность отчитываться непосредственно перед ней, а не через МакКеона, однако на всей планете таким правом пользовался только он. Тот факт, что младший по званию офицер имел большую реальную власть, не мог не повергать тщеславного контр-адмирала в негодование.

МакКеон все это прекрасно знал, и столь эмоциональный комментарий несколько удивил Хонор. К тому же она не понимала, как Алистер узнал, что Стайлзу досталось на орехи. Уловив ее недоумение, он криво усмехнулся.

– Стенки здесь тонкие, Хонор, – пояснил МакКеон, – а я был здесь рядом, ждал своей очереди. А он до того, как ты поставила его на место, орал так, что можно было услышать и на летном поле.

– Боже мой! – вздохнула Хонор, откидываясь в кресле и массируя лоб пальцами. – Вот уж чего я не хотела!

– Твоей вины тут нет, – сказал МакКеон.

– Я виновата в том, что не сумела это предотвратить. Не дело, если людям станет известно, что старшие офицеры Альянса друг с другом на ножах.

– Во-первых, это не твоя работа – предотвращать неизбежное, – строго сказал МакКеон. – Твоя работа заключается в том, чтобы осуществлять руководство и заботиться о том, чтобы мы остались живы. А если какому-то безмозглому идиоту угодно делать из себя дурака и посмешище, твоя работа сводится к тому, чтобы не позволить его глупости помешать нам выбраться с Ада. Заметь, вовсе не в том, чтобы защищать его от неприятностей, которые он сам усердно ищет на свою задницу. А во-вторых, нам все случившееся не во вред, а на пользу.